О.Ю.Мороз,

г.Ревель

 

Русский благодетель эстонского народа

 

Помню, вводилась реформа судебная,

Твердо стоял ты за родины честь:

Не отклоняли, ни песня хвалебная,

Вражьи подкопы, коварная месть.

Ныне как-будто могильное веяние...

Что ж на прощание тебе мне сказать?

Что за могилою ждет воскресенье...

П.А. Висковатый 1894 г.

 

В 1869 г. в Дерпте (Юрьев, ныне его называют Тарту) проходил первый певческий праздник эстов. Событие, послужившее отправной точкой развития их самосознания и культуры. Праздник был посвящен памяти русского Императора Александра I, за пятьдесят лет до того освободившего от крепостной зависимости эстонских и латышских крестьян. Его же высоким именем был отмечен и сбор средств на первое эстонское Александровское училище.

Сегодня об этом мало кто помнит, ведь все что связано с деятельностью русских или русского государства официальными источниками Эстонии именуется “насильственной русификацией”.

 

Не удивительно ли, что в прошлом деятели эстонского движения самые свои заветные и значительные начинания назвали именем Русского Императора, с указа которого и началось проникновение в Эстляндию государственного русского языка. Сразу же после отмены крепостного права в Эстляндии, Лифляндии и Курляндии в 1820 г. решением русского правительства была установлено обязательное обучение русскому языку в гимназиях и иных учебных заведениях прибалтийских губерний. Позднее (3 января 1850 г.) Императором Николаем I был принят Закон о введении в коронных присутственных местах Прибалтийского края всей переписки делопроизводства на русском языке.

В июне 1867 г. Высочайшим повелением Императора Александра II подтверждено введение закона 1850 года. А через 2 года после такого "русификационного" (с точки зрения нынешних ревизоров местной истории) постановления приходит первый эстонский певческий праздник, связанный с именем Государя, начавшего политику проникновения русского культурного влияния в Прибалтику. Впрочем, тогда в этом никто не видел ничего странного.

Что касается современного эстонско-русского противостояния, то оно культивируется искусственно заинтересованными в этом политическими кругами, теми, кто хочет занять место России на Балтике.

Насаждение русофобии в Прибалтике началось еще в XIII веке, когда немецкие и датские рыцари огнем и мечом несли на ее берега то, что ныне стыдливо именуют Западной Цивилизацией. Этому западному влиянию противостояли эстонские и русские крестьяне, дружины русских князей, защищавших от германского нашествия свои владения. Тогда они были вместе.

После присоединения Прибалтики к России в начале XVIII столетия противостояние западного и восточного духа и культуры продолжалось. Крупное поражение понесло немецкое влияние в крае лишь с воцарением на Русском Престоле Императора Александра III, который твердо поставил и решил задачу вытеснения немецкого языка из системы делопроизводства и внутреннего обихода государственных учреждений Балтийских губерний, о чем и был принят закон от 14 сентября 1885 года. Немецкие бароны назвали эту политику русификацией. Но была ли эта политика направлена против эстонского народа? Нет, она была направлена против его угнетателей.

Активным проводником борьбы с онемечиванием Прибалтийского края был князь Сергей Владимирович Шаховской, эстляндский губернатор (с 1885 по 1894 гг.), человек, которого после его смерти местные эстонцы назвали своим благодетелем.

Когда в 1885 г. новый Эстляндский губернатор князь Шаховской прибыл на службу, Эстляндия представляла собой заповедник германского влияния на западных границах России. Это было следствием того, что, присоединяя Балтийские губернии к России, Император Петр 1 сохранил для местного дворянства его традиционные привилегии. Но если в период раздробленности Германии на множество государств такое положение не ставило под угрозу сохранение государственных интересов России в крае, то с возникновением Германской империи ситуация стала нетерпимой. Русский дух и русское влияние всячески подавлялись местной администрацией, состоявшей из немцев. По сути дела эта администрация превратилась в инструмент германской великодержавной политики на Балтике.

Всяческие попытки местного эстонского населения найти точки соприкосновения с Русским государством и русской духовностью пресекались административными и полицейскими мерами. Это было не сложно, т.к. немецкие помещики являлись одновременно и руководителями вотчинной полиции в своих имениях.

Попытки массового перехода в православие эстонского и латышского крестьянства в 50-е годы прошлого века (чтобы быть в одной вере не со своими угнетателями, а со своим Царем) были подавлены с помощью экзекуций воинскими командами, желавших перейти в православие объявили бунтовщиками. Их буквально до смерти забивали палками и кнутами.

Позднее князь С.В.Шаховокой в одном из своих писем написал лифляндскому коллеге М.А.Зиновьеву о том, что немецкая палка и кнут мешают единению эстонцев и латышей с Россией. Дело дошло до того, что часть потомков русского крестьянского населения края, издревле жившего здесь, было немцами ассимилировано. Так называемые “полуверцы” были принуждены посещать господскую кирху, но придя домой они молились на православные иконы.

Когда князь С.В.Шаховской только принял должность и приехал в Ревель, он не смог обнаружить ни одной русской книги. Как он сам вспоминает, голова русских купцов говорил с ним по-русски с большим трудом и с немецким акцентом, хоть и носил русскую фамилию. Далее подобное положение терпеть было нельзя. Началось вытеснение немецкого языка из государственных учреждений.

Мероприятия по внедрению русского языка в госучреждения губернии не проводились русским правительством наспех. Прежде чем был издан закон о введении русского государственного языка в обиход коронных учреждений Прибалтики, с момента обнародования в 1820 г. указа Императора Александра I об обязательном изучении русского языка в школах Прибалтики  был дан 30-летний срок для его изучения. Однако, и с 1850 г. ввиду саботажа чиновников срок введения в силу закона растянулся  еще на 35 лет.

Только с 1885 г. начался перевод госучреждений Балтийских губерний на русский язык. Одновременно с этим была преобразована судебная и школьная система, расширена сфера применения эстонского языка. Если раньше документы в суд можно было подавать только на немецком языке, то теперь это можно было делать на своем родном языке. Кроме того, именно в этот период эстонцы получили возможность участвовать в выборах местного самоуправления.

Когда же губернатор предпринял конкретные шаги по исполнению правительственных решений, его действия были встречены в штыки немецким дворянством и чиновничеством. Несмотря на то что из 70 членов Ревельской городской Думы 47 ее членов хорошо владели русским языком, еще 12 членов владели языком в меньшей степени и только 11 членов не владели государственным языком, Ревельский городской голова Грейфенгаген всячески сопротивлялся исполнению закона о языке. Как писал 13 июня 1885 г. в своем письме управляющему МВД князь С.В.Шаховской, вожак эстонских гласных (т.е. членов Думы) книготорговец Якобсон сообщил ему о тайном собрании недовольных 12 июня 1885 г. у г-на Грейфенгагена, которое приняло два основных решения: "1) энергично отстаивать национальные права, в ряду которых главное место занимает немецкий язык, 2) сопротивляться всеми мерами попыткам правительственной власти настоять на употреблении в сношениях с правительственными учреждениями языка русского".

Именно тогда политика русских властей по дегерманизации края стала квалифицироваться вожаками остзейцев как “русификация”. Тогда же борьба с засильем остзейских баронов встретила сочувствие широких кругов эстонской и русской общественности.

Еще в 1871 г. в тогдашнем Дерпте (Юрьеве) было создано Общество грамотных эстонцев. У его истоков стояли такие крупные деятели эстонской культуры, как Крейцвальд и Якобсон. Целью общества было противодействие германизации эстонцев через издание на эстонском языке общеполезных книг, долженствующих заменить немецкие издания.

В архиве С.В.Шаховского находим письмо от 22 сентября 1892 г., в котором характеризуется правление Общества: " ...председатель профессор Кеплер, человек русского направления, но убежденный сторонник лютеранства; редактор русофильской газеты "Валгус" Я.Кырв, относительно которого в народе пущен слух, будто он перешел в православие; ревельский цензор Трусман, вице-председатель; бывший инспектор народных училищ, ныне дерптский цензор Егевер, письмоводитель; псаломщик Пельберг, кассир. Трое последних православные. Остальные члены правления, хотя и не православные, но люди в общем трезвого образа мыслей." Эти люди были общественными деятелями, которых можно назвать вождями русофильского крыла эстонского национального движения.

Здесь следует особенно отметить Якоба Кырва ближайшего соратника и духовного наследника крупнейшего лидера эстонского национального-культурного движения К.Р.Якобсона, который борьбу с немецким порабощением видел в опоре на Россию и завещал эстонцам дружбу с русским народом. Важно подчеркнуть, что онемеченный на родине юноша К.Р.Якобсон, оказавшись в России, именно здесь обрел лицо национального политика и просветителя.

Идеи Якобсона были подхвачены лидерами той части эстонского национального движения, которую называли "русской партией". Это направление видело будущее эстонского народа в духовном и политическом единстве с русским народом и сопротивлялось попыткам немецких баронов и их присных надеть на свой народ новое ярмо в красивой упаковке западной цивилизации. О членах этой "партии" говорили, что они "полагают найти удовлетворение своего личного блага в благе общем". В противовес этой была создана "партия" пронемецкой ориентации.

Когда остзейцы поняли, что для сопротивления реформам в Прибалтике их сил мало, они постарались создать вокруг себя эстонский фон. Так было создано направление, представители которого надеялись заслужить благоволение Запада верной службой германским интересам в регионе. Именно от них ведется линия на вражду с Россией и русскими.

Вот, что сообщает о "пронемецкой партии" в письме своему коллеге лифляндскому губернатору М.А.Зиновьеву С.В.Шаховской (1885): "Вожаки этой партии, дворяне и пасторы пытаются всеми способами скомпроментировать первую партию (т.е. "прорусскую"- Прим. авт.). Всегда неразборчивые на средства, балты (т.е. остзейцы - Прим. авт.) не задумываются ни перед клеветою, ни перед инсинуациями, чтобы напугать правительство и выставить в его глазах приверженцев первой партии в качестве социалистов, революционеров, бунтовщиков и даже рискуют, чтобы затемнить истину, приписывать этой партии сепаратистические тенденции, т.е. такие, какие преследуются ими одними".

Таким образом в общественной жизни Эстонии в последней четверти XIX века сформировалось два политических направления.  Одно родилось на гребне борьбы эстонского народа за свое освобождение от власти немецких хозяев, а также массового движения за переход в православие. Это, действительно национальное движение, связано с именами К.Р.Якобсона, Ф.Крейцвальда, Л.Койдулы, Я.Кырва. Лидеры его видели будущее своего народа в союзе с его естественным соседом русским народом. Они ясно видели, что освобождение от векового рабства возможно с верными союзниками, всегда стоявшими на пути германского влияния. Именно это направление сделало возможным реальное воплощение конкретных дел просвещения и объединения эстонского народа. Певческие праздники, народные училища, просветительские общества и расширение сферы применения родного языка было их заслугой.

Другое направление родилось из сопротивления немецких баронов реформам русского правительства в крае, которые вели к уничтожению немецкого в нем влияния, т.е. лишали остзейских баронов их привилегий. Это прозападное направление связано с именем известного эстонского фольклориста, пастора Я.Хурта.

Вот, что пишет о нем в уже упоминавшемся письме к своему лифляндскому коллеге князь С.В.Шаховской: "Гурта я не знаю лично, по отзывам же людей его знающих близко, он человек весьма неглупый, хитрый интриган и покорный слуга баронов и душой предан той культурной и политической цели, которую они преследуют". Известно, что во главе этого направления всегда было мало настоящих эстонцев.

Итак, налицо имелись два направления в эстонском движении. Перед эстонцами стоял вопрос: куда повернуть, на Восток или Запад? Но ведь далеко на Востоке за Уральским хребтом историческая родина угро-финнов. Что избрать точкой отсчета? Крестовый поход Запада на Восток, или оборона Юрьева русским князем Вячко и сыном старейшины эстов Меэлисом?

Впрочем, хоть споры не утихли и до сего дня, оценку (весьма прозаическую) вклада в эстонскую историю и культуру уже получили два человека, имена которых стали знаменами того или иного политического направления. Карл Роберт Якобсон был оценен эстонской денежной реформой 500-кроновой купюрой, а Якоб Хурт всего лишь 10-кроновой бумажкой. Как ни парадоксальна подобная оценка, она все же не лишена какого-то глубокого смысла, который хоть и пребывает где-то на поверхности, но не каждому дано его увидеть.

Итак, столкнувшись с сопротивлением немецкого чиновничества и дворянства и онемеченной части эстонской интеллигенции, новый русский губернатор не свернул с пути, а опираясь на общественную поддержку, противников германского проникновения в Прибалтику твердо и уверенно стал проводить в жизнь все решения правительства по языковой проблеме. Но не только это было предметом его забот. Он успевал повсюду. Его стараниями тут и там возводились новые храмы. Он защищал от произвола помещиков крестьян и собирал средства для семей православных эстонцев, лишенных их баронами права на аренду земли за их переход в "русскую веру".

Незадолго до его смерти князь получил известие о вспышке эпидемии холеры, которая была опасна семьям одиноких хуторян, которые располагаясь вдалеке друг от друга не успевали позвать соседей на помощь. И его энергичными усилиями болезнь была побеждена.

12 октября 1894 г. князь Шаховской скончался. Его оплакивали и эстонцы, и русские - все,  кому он помог и кто с ним работал. Он многое успел за неполные десять лет управления Эстляндской губернией. Отстроил православные храмы, в том числе и знаменитый Александра-Невский Собор в Ревеле, защитил эстонских крестьян от произвола немцев-помещиков и немцев-пасторов, помог образованию Ревельского русского общественного собрания и русских собраний других городов, открыл контору для помощи бедным, победил эпидемию.

По надписям на траурных венках, принесенных почитателями князя Шаховского в день его кончины, мы можем судить о той памяти, которую оставил о себе русский чиновник в онемеченном еще недавно крае: “От ревельского православного духовенства”, “От благодарных детей приюта Ревельского благотворительного общества”, “От войск Ревельского гарнизона”, “От православного Прибалтийского братства”, “Памяти кн. С.В.Шаховского от старшин и членов русского собрания в Ревеле”, “Русскому человеку от русских людей”, “От крестьян Сыренецкой волости”, “От общества “Лотус”, “Незабвенному губернатору от эстонского собрания "Эстония"“, “Незабвенному правдолюбивому губернатору, благодетелю эстонского народа от редакции "Валгус"“ и т.д. и т.д. Всего 53 венка. Показательно, что здесь не было ни одного венка от немецких общественных организаций. Долго потом передавали из уст в уста его почитатели слухи о том, что губернатора отравили за обедом немецкие бароны.

Местный православный священник О. Карп Тизик в своей статье “Князь Шаховской как радетель Православия в Эстляндии”, напечатанной в сборнике “Венок на могилу” (1896) газетой “Ревельские известия”, под редакцией директора Ревельской гимназии Императора Николая I Г.Янчевецкого, так писал о почившем губернаторе: “Князь С.В.Шаховской принадлежал к тому кружку убежденных и воодушевленных славянофилов-патриотов, представителями которого являются И.С.Аксаков, Ю.Ф.Самарин, М.Н.Катков, К.П.Победоносцев и др. выдающиеся русские деятели, и который, отрешившись от крайних увлечений славянофилов удержал от них основную идею - православие как неотъемлемую и неразрывную принадлежность русского народа и нравственную силу России, и на этом омовении, под могучим покровительством в Бозе почившего Государя Александра III, как первого русского патриота, беззаветно предался горячей работе на возвышение и усиление России на естественноисторических началах”.

Князь С.В.Шаховской, происходивший из рода Рюрика, наследуя дело своего предка, положил конец влиянию потомков псов-рыцарей там откуда они стремились в поход на наше Отечество. Но не только в этом его заслуга. Он заложил основу духовного соединения русских и эстонцев, установив стержнем его Православие. И хотя пути единения ныне забыты в современной Эстонии, но придет время и о них вспомнят.