Журнал «Золотой Лев» № 261-262 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

П.Г. Белов

доктор технических наук,

руководитель отделения геостратегии

Академии геополитических проблем

 

Новый договор о сокращении СНВ: контроль условий ратификации

 

Цель моего сообщения – обосновать необходимость совершенствования такого вида гражданского контроля Вооруженных сил РФ, как парламентский. Для подтверждения же необходимости в этом, логично рассмотреть недавно подписанный договор о сокращении стратегических наступательных вооружений (ДСНВ) России и США, который уже внесен в нашу Госдуму для изучения на предмет возможной ратификации. При этом основное внимание автор уделит особенностям подготовки и заключения данного договора, да нескольким неочевидным, но крайне важным его положениям, игнорирование которых может поставить под угрозу само существование России.

 

Как появился обсуждаемый здесь ДСНВ

 

Начну с констатации ряда важных моментов подготовки этого документа, отличающих её от многих других договоров в сфере ограничения и сокращения стратегического оружия.

Во-первых, появление ДСНВ было инициировано США, тогда как в предыдущие сорок лет все подобные предложения исходили от руководства нашей страны. В самом деле, лишь договор о противоракетной обороне (ПРО) 1972 года был предложен американской стороной, а последовавшие за ним ОСВ-1, ОСВ-2, РСМД, ДВЗЯИ, СНВ-1, СНВ-2 и ССНП инициировались уже нами. В итоге, каждый из четырех наших президентов явился автором одного из договоров по СНВ.

 Во-вторых, американская инициатива с ДСНВ (апрель 2009 г.) была выдвинута ровно за один год до саммита «G-8» по проблемам ядерной безопасности, что существенно ограничило наши возможности по вскрытию и исключению дестабилизирующих параметров проекта, подготовленного США. В результате Россия была вынуждена отойти от требования увязать новый договор с ПРО и другими важными для стратегической стабильности вопросами.

В-третьих, наряду с подготовкой к саммиту «G-8» работа над текстом ДСНВ проходила также при повышенной активности международной группы «Global zero», ратующей за полное уничтожение ядерного оружия. Соответствующее давление на Россию усиливалось информационной компанией СМИ, осуществленной отечественными агентами влияния в тесном взаимодействии с переговорщиками из США. Дело в том, что руководитель их делегации Р. Гогенмюллер долгое время возглавляла московское отделение Фонда Карнеги, являющееся центром личного общения «россиян», психологически прикомандировавших себя к Западу.

В-четвертых, подготовка текста ДСНВ осуществлялась в условиях глубокой конфиденциальности и никак не комментировалась СМИ, исходные позиции сторон были крайне нечеткими, результаты их обсуждения тщательно скрывались от независимых военных и технических экспертов. Всё это заметно отличает, например,  подготовку договора СНВ-2, появлению которого предшествовало заключение рамочных договоренностей с публикацией параметров сокращаемых ядерных вооружений.

В-пятых, есть основания утверждать, что до момента подписания ДСНВ, имевшего место 8 апреля, т.е. за 5 дней до саммита «G-8», переговорщики так и не смогли придти к единому мнению, полностью устраивающему каждую сторону. Ведь неспроста, в день подписания этого договора президент Медведев был вынужден публично заявить, что ему и президенту Обаме пришлось лично снимать разногласия по такому вопросу, как обмен телеметрической информацией, что они и сделали, предварительно разобравшись с ней «лучше своих делегаций»?!

Систематизируя и осмысливая в целом приведенные выше и другие факты, как-то странно характеризующие технологию подготовки и подписания рассматриваемого здесь договора, можно придти к предположению о наличии в его тексте некоторых деталей – подводных камней, в которых, как часто говорят, и «кроится дьявол», т.е. некий коварный умысел нашего западного «контрпартнера». Подобный вывод вполне правомерен, так как практически все предыдущие двусторонние договоры с США, как потом оказывалось, если и были полезны, то лишь им самим. Ведь единственным исключение был ОСВ-2, который так и не был ратифицирован американцами, да ещё – ПРО-72, но и от него они отказались, когда это стало невыгодно.

Что касается других наших договоров с США, то их губительность проиллюстрируем на примере уже, к счастью, недействующих СНВ-1 и СНВ-2, заключенных и ратифицированных без должного парламентского контроля. Сегодня уже всем стало ясно, что появление этих двух стратегических соглашений правомерно охарактеризовать как ошибочный политический акт, повлекший следующие неблагоприятные последствия:

а) геополитические – закрепление абсолютного военно-политического превосходства США и облегчение установления ими нового насильственного мирового порядка;

б) военно-стратегические – окончательный подрыв боеспособности ядерного компонента Вооруженных сил России и окружение её американскими военными базами;

в) военно-технические – фактическое завершение ломки структуры стратегических ядерных сил (СЯС), обусловленное выполнением этих договоров, и уничтожение РВСН как их основы;

г) экономические – дальнейшее разбазаривание не возобновляемых природных ресурсов России, включая запасы оружейного урана, необходимого для её атомной электроэнергетики;

д) экологические – продолжение практики губительного минирования территории России «мобильными Тополями», чрезвычайно опасными лишь для нашей территории.

Нечто подобное можно сказать и о недавно отмененном договоре ССНП, в котором ради имитации партнерства с НАТО Россия пошла на признание других стран СНГ зоной общего с США интереса и сотрудничества в разрешении там региональных конфликтов. Данные уступки справедливо расценить как ещё одно (наряду с только что упомянутыми СНВ-1 и СНВ-2) свидетельство нашей цивилизационно-мировоззренческой неполноценности. Ведь всё это чревато окончательным подрывом суверенитета России, лишением её права на будущее с погружением мира в хаос нового мирового (бес)порядка. Особенно – в том случае, если наша страна позволит использовать себя в качестве антикоммунистического бастиона Китаю.

Вот почему дабы не допустить подобного с рассматриваемым здесь ДСНВ, необходим самый тщательный системный анализ всего его содержимого. Причём – в увязке с реальным состоянием и тенденциями изменения не только так называемых «наступательных» и «оборонительных» стратегических вооружений, но также тех более масштабных факторов, которые привели к нынешним глобальным противоречиям и порожденным ими проблемам. Лишь с привлечением подобной «концептуальной лупы» можно своевременно вскрыть и нейтрализовать замыслы только что упомянутого дьявола-контрпартнера, не допустив поспешной ратификации ДСНВ без осуществления новации данного договора либо сопровождения четкими законодательными условиями как вступления в силу, так и отказа от соблюдения его положений.

 

Что стоит за декларациями и предписаниями ДСНВ

 

Содержательный анализ данного договора логично начать с тех положений его преамбулы, где под прикрытием деклараций о «взаимном доверии, открытости, предсказуемости, сотрудничества и упрочения новых стратегических отношений» постулируется ряд либо неочевидных, либо неверных утверждений. Например, к первым относится (1) признание влияния баллистических ракет в обычном оснащении на стратегическую стабильность и (2) наличия взаимосвязи между СНВ и стратегическими оборонительными вооружениями (читай – ПРО), а также возрастание важности этой взаимосвязи в процессе сокращения СНВ. А ко вторым – убеждения, что (3) меры по сокращению и ограничению СНВ укрепят стабильность и безопасность России и США, тогда как (4) нынешняя ПРО не подрывает жизнеспособность и эффективность их СНВ.

Последовательно поделюсь своими соображениями относительно утверждений этих двух групп, начиная с прояснения туманности первых и завершая рассеянием оптимизма последних.

1. Осуществляемое ныне США переоснащение части баллистических ракет подводных лодок (БРПЛ) под боеголовки в неядерном оснащении и планируемое – межконтинентальных (МБР) имеет целью вывести эти средства из зачета как стратегические. Однако применение даже обычных, но мощных боезарядов этих ракет по энергоемким либо критически важным объектам атомной, нефтеперерабатывающей, химической и военно-политической инфраструктуры противника будет чревато стратегически разрушительным эффектом благодаря сравнительно малому подлетному времени. Если же напомнить о тысячах крылатых ракет США в таком же снаряжении и фактически отсутствующей у России системы ПВО, то даже сама угроза совместного и последовательного использования этих средств способна подорвать стратегическую стабильность.

2. В действительности, американская ПРО – это не оборонительный, а опасный и дестабилизирующий компонент СНВ, призванный нейтрализовать угрозу ответного удара России. Ведь неслучайно, что США вышли из договора о ПРО, убедившись в нашей неспособности воспроизводить свои многозарядные шахтные МБР, единственно способные преодолеть эту их «оборонительную» систему. Последующие за этим десять лет лишь подтвердили перспективность создаваемой ПРО США, тогда как к 2015 году Россия лишится всех своих многозарядных МБР и подавляющего большинства таких же БРПЛ. А вот навязанный нам ДСНВ призван уже ограничить суммарное число производимых нами в будущем ракет как ныне известных («Тополь-М», его трехзарядный аналог «Ярс» (РС-24), «Булава-30») так и совсем новых.

3. Нетрудно показать, что масштабные сокращения СНВ, предписанные ДСНВ, не укрепляют, а подрывают не только военную безопасность России, но и стратегическую стабильность в целом – из-за невозможности наказания потенциального агрессора ответным ударом наших СЯС после его вероломного нападения. Ведь наша безопасность и суверенное будущее зависят от того, сохраняется ли возможность сокрушительного ответного удара, тогда как любые сокращения СЯС России лишь поощрят авантюрные замыслы её «контрпартнёра» по ДСНВ.

4. Столь же очевидно, что резкое сокращение наших СЯС в условиях сохранения потенциала даже нынешней американской ПРО, выгодно только США как её обладателю. Именно поэтому они согласились почти минимизировать свои СНВ и даже готовы отказаться от ядерного оснащения их части. А вот России, намеревающейся лишь отвечать на первый ядерный удар любого агрессора ударом сохранившихся СЯС, более важно сохранять их массирование. Наивность же веры в возможный отказ США от дальнейшего совершенствования их «оборонительной» ПРО иллюстрируется не только планами её развития, но и недавним испытанием военного беспилотных космических аппаратов многоразового использования Х-37В и Х51А.

Приведенные выше соображения, касающиеся пока лишь деклараций из преамбулы ДСНВ, являются только небольшой частью аргументов, указывающих на наличие и в основном тексте этого документа других сомнительных или коварных положений. В самом деле, если там всё честно и корректно прописано, то зачем американцы предварили его содержание подобными декларациями?  Думается, ответ очевиден – в надежде сформировать нужные им психологические установки.

Однако, чтобы быть последовательным, да подтвердить истинность этих гипотезы и вывода, проанализируем ряд других положений рассматриваемого договора; при этом одни из них будут иметь опять же декларативный характер, а другие – могут стать обязательством России и США.

Что касается первого аргумента, то речь пойдет о так называемом «Шестом согласованном заявлении» из протокола ДСНВ, касающемся использования той телеметрической информации, с которой (со слов улыбающегося Д.Медведева) пришлось лично разбираться обоим президентам. Если точнее, то – вот дословный текст этого заявления: «Стороны соглашаются, что обмен телеметрической информацией в рамках Договора призван помочь упрочить новые стратегические отношения Сторон, не подрывая потенциал стратегических наступательных вооружений Сторон».

Как видно из только что приведенной цитаты, её первая часть констатирует еще одно (наряду с преамбулой ДСНВ) благозвучное намерение России и США, с которым можно было бы и согласиться. Но вот ограничение, завершающее данное заявление высоких договаривающихся Сторон и регламентирующее условия его практической реализации, не позволяет сделать это скоропалительно, так как требует не только уяснения содержания самого понятия «телеметрическая информация» (в Протоколе ему дано слишком широкое определение), но и необходимости обмена ею. Сделаю это последовательно, начиная с соответствующего разъяснения.

Под термином телеметрическая информация в контексте ДСНВ следует подразумевать сведения, вырабатываемые на борту летящей баллистической ракеты и пригодные для передачи в эфир по специально выделенному радиоканалу. Подобные данные необходимы создателю новых ракет и используются им исключительно на этапе летной отработки как самих ракет, так и грузомакетов их боевых блоков (ББ), что способствует оперативной идентификации их отказавших элементов. Последнее возможно из-за того, что получаемая им информация содержит время выдачи и результаты исполнения всех тех команд системы управления МБР, БРПЛ и блока разведения реальных и ложных ББ, которые подлежат исполнению двигательными установками каждой ступени и блока разведения с целью своевременного отделения после придания им и ББ необходимой скорости.

Кроме того, полученные подобным образом сведения могут дополняться результатами оценки параметров ракеты при летных испытаниях другими средствами, например, – с помощью разведывательно-сигнатурных комплексов типа MASIT (Measurement and Signature Intelligence). Эти технические системы способны регистрировать практически все демаскирующие признаки испытываемых баллистических ракет и их боевого оснащения благодаря одновременному использованию многозональной инфракрасно-ультрафиолетовой фотосъемки и сверх узкополосных радиотехнических фильтров, встроенных в другие летательные аппараты и радиолокационные станции. Сканирование ими МБР, БРПЛ и ББ позволяет определить не только геометрические параметры, но также физико-механические и иные свойства их конструкционного материала.

В целом же, проведенный выше анализ содержимого декларативной части ДСНВ с целью разъяснения имеющихся в ней недомолвок, позволяет придти к выводу о наличии в данном договоре некого скрытого подтекста и подводных камней. Как представляется, самыми опасными из них являются недооценка угроз со стороны ПРО и неясность с истинным предназначением телеметрической информации. Тем более, что предыдущие СНВ-1 и СНВ-2 готовились ещё при отсутствии у США этой «оборонительной» системы и лишь ограничивали право сторон на шифровку данных телеметрии, тогда как обсуждаемый здесь договор уже требует обмениваться ею.

Обоснованность подобного авторского предположения-подозрения еще больше укрепилась после изучения обязывающей части ДСНВ, где использованию телеметрической информации посвящены три специальных раздела. Первый из них – это статья IX его основного текста следующего содержания: «По взаимному согласию Сторон на паритетной основе осуществляется обмен телеметрической информацией о пусках МБР и БРПЛ. Стороны согласуют объем обмена такой телеметрической информацией». Нельзя не обратить внимания на лаконизм данной статьи (всего две фразы), отличающий её от всех остальных.

Столь же странные вещи всплывают при знакомстве с главой 7 протокола к ДСНВ, где регламентируется а) число ежегодных пусков с обменом телеметрической информации (не более 5-ти для каждого типа МБР или БРПЛ); б) продолжительность обсуждения полученных при этом результатов и определения вновь планируемых пусков с передачей телеметрических данных (65 суток); в) условия, порядок обмена и объем предоставляемой Россией и США телеметрической информации – имеется лишь отсылка к «Приложению о телеметрии», которое определено как неотъемлемая часть Протокола и которое в нем почему-то отсутствует!?

Еще более настораживает глава 4 протокола ДСНВ, 4-й раздел которой следующим образом регламентирует процедуру предоставления Сторонами обязательных уведомлений: а) относительно предстоящих  пусков МБР и БРПЛ – не менее чем за 24 часа до любого пуска; б) о неполноте или/и низком качества представленной партнером телеметрической информации – не позднее 180 суток; в) о сроке объяснения причин недостаточной полноты или/и качества предоставленных носителей такой информации – не позднее 60 суток; г) о времени демонстрации представленной информации и декодирующей её аппаратуры, либо удовлетворения запроса на её приобретение и обучение пользованию – не менее 30 суток?!

Выявленные выше три странности можно прокомментировать следующим образом: 1) краткость статьи IX – предположением о её секвестровании незадолго до подписания ДСНВ; 2) сокрытие Приложения о телеметрии на сайте Президента РФ – отсутствием его на момент данной публикации ДСНВ; 3) столь жесткая процедура обращения с телеметрической информацией – её исключительной важностью для заинтересованной в этом Стороны. Если два первых дефекта ДСНВ могут быть хоть как-то объяснены стремлением президентов России и США подписать договор до начала саммита «G-8», то появление третьего заслуживает особого исследования.

Выявление причин подобного обращения с телеметрической информацией осуществлю дедуктивно-аксиоматическим методом, а в качестве минимально необходимых исходных посылок приведу следующие: а) обмен телеметрической информацией о пусках ракет ускоряет и удешевляет прием в эксплуатацию новых МБР и БРПЛ, и не имеет никакого отношения к контролю соблюдения положений обсуждаемого ДСНВ; б) планы развития американских СНВ не предусматривают создания новых МБР и БРПЛ, в отличие от России, стремящейся завершить отработку морской «Булавы-30» и многозарядного «Ярса»; в) непрерывно развивающаяся ПРО, призванная парировать подобные ракеты, и способствующий этому разведывательно-сигнатурный комплекс MASIT имеется лишь у США. Основываясь на данных положениях и учитывая естественное стремление американцев сделать свою ПРО высоко эффективной и по возможности дешевой, логично придти к выводу об их заинтересованности как в необязательных декларациях о ПРО, так и в телеметрической информации.

 

О принципах функционирования и парирования ПРО США

 

До того, как более строго обосновать правомерность только что сделанного предположения-вывода необходимо предварительно разобраться – как функционирует уже существующая американская ПРО, и какую роль в ней играет всестороннее информационное обеспечение, включая и телеметрическую информацию о результатах испытаний тех вражеских ракет, против которых она как раз и создается. Проиллюстрирую соответствующие рассуждения слайдом 1, необходимым для уяснения сравнительно мало известных принципов функционирования и преодоления систем ПРО, предназначенных для парирования лишь ББ баллистических ракет. Последнее означает, что, получив заданный вектор скорости V_К от двигателей такой ракеты (см. сектор I траектории её полета), далее её ББ летит подобно брошенному камню, т.е. по баллистической кривой, показанной в верхней части данного слайда (сектор II) жирной пунктирной линией.

 

Слайд 1. Американская ПРО: идея функционирования и способы парирования

 

Так как наибольшая часть этой траектории находится за пределами атмосферы и легко прогнозируется, то можно принять меры по выявлению и перехвату летящих ББ антиракетами, как минимум – в непосредственной близости от цели (сектор III), что и показано в правой части слайда 1 тремя антиракетами США. Однако нетрудно понять, что уничтожить враждебные американцам ББ лучше всего – не допустив запуска или поразив несущие их многозарядные МБР на начальном участке траектории, где они практически беззащитны.

Что же касается преодоления ПРО, то в принципе возможны следующие четыре способа.

1. Одновременный выброс в сектор II сотен реальных ББ и тысяч легких шаров из тонкой пленки, покрытых фольгой, герметичных, самораздувающихся в вакууме и отражающих радиосигнал подобно настоящим боеголовкам. Это исключает надежную отфильтровку реальных ББ, а затем – быстрый расчет полетных заданий и запуск антиракет с целью их перехвата.

2. Доставка ББ не по баллистической, а по планирующей траектории (см. нижнюю пунктирную линию в центре слайда 1), т.е. когда боезаряд летит, периодически отталкиваясь от плотных слоев атмосферы – подобно камню, брошенному вдоль поверхности спокойного водоёма.

3. Окутывание ББ облаком слабой бесстолкновительной плазмы на внеатмосферном участке полета, исключающей его обнаружение средствами радиолокации – благодаря полному поглощению падающих на подобный боезаряд радиоволн.

4. Придание реальным ББ таких импульсов скорости по высоте или/и азимуту (см. векторы DV с кодами 1,2; 3,4 вверху слайда 1), которые делают их полет непредсказуемым, а антиракеты – непригодными для парирования подобного маневра, что отмечено там вопросом над ними.

К сожалению, нам доступен лишь первый способ – благодаря наличию примерно двух сотен многозарядных шахтных ракет типа Р-36 и УР-100 с большим числом ложных и настоящих ББ, однако и он скоро будет утрачен из-за старения этих ракет и их неравноценной замены новыми. В подтверждение тому привожу слайд 2 с темпами сокращения числа наших старых многозарядных шахтных МБР, ввода новых и уменьшения суммарного забрасываемого веса.

 

Слайд 2. Динамика потенциалов российских ракет и американской ПРО

 

Сравнение ожидаемого в 2015 году общего числа российских баллистических ракет (примерно 150 штук) и забрасываемого ими веса (около 250 т) с этими же параметрами 2000-го показывает, что первый показатель может снизиться в 6 раз, а второй – более чем в 10. А вот потенциал ПРО США по перехвату ББ может превысить число наших ракет того времени в два раза. К тому же есть основания считать нереальной даже столь убогие темпы модернизации СЯС России по следующим причинам: а) её отказ от самого передового в мире жидкостнотопливного ракетостроения в пользу твердотопливного – у нас довольно отсталого и дорогостоящего; б) в стране есть лишь один завод по производству всех новых ракет этого типа, но и он слабо финансируется, в) ошибочная передача разработки многозарядной морской «Булавы-30» конструкторскому бюро, имеющему опыт создания лишь однозарядных наземных МБР.

Всё это привело к тому, что Россия ныне производит лишь легкие твердотопливные ракеты с целью замены ими всех имеющихся. К тому же существует риск вообще остаться без морского компонента своих СЯС. К такому выводу можно придти, анализируя неудачные натурные испытания разрабатываемой «Булавы-30» и публичные высказывания компетентных специалистов: большинство из них не верят в реальность её принятия на вооружение.

Что же касается упомянутых выше трех других принципиальных способов преодоления американской ПРО новыми российскими ракетами типа «Булава», «Тополь» и «Ярс», то следует признать их практическую несостоятельность. Дело в том, что о невозможности планирования ББ всех этих ракет проговорился сам их разработчик, публично заявивший о «совмещенности траекторий полета настоящих и легких ложных ББ» –  это реализуемо лишь в безвоздушном пространстве. Тогда как установка на данных ракетах генераторов плазмы или двигательных установок, способных обеспечить непредсказуемый маневр ББ, требует такого забрасываемого веса, которыми не обладает ни одна из них.

Обосновать самое последнее утверждение можно с помощью известных специалистам в области ракетной техники сведений о таких, её параметрах, как, например –

баллистические производные, характеризующие отклонение DL координат (км) приземления ББ у цели при изменении приданной им скорости DV на 1 м/с;

импульс (величина и длительность приложения) той силы, которая придаст соответствующее DV ускорение конкретному ББ, а значит – последующие отклонение его траектории и значение DL;

количество и энергоёмкость ракетного топлива, располагаемого в ступени (блоке) разведения ББ и требуемого для придания каждому из них подобного импульса;

масса предназначенных для всего этого двигательных установок, обычно составляющая весьма незначительную часть забрасываемого ракетой веса.

Руководствуясь подобными данными, легко придти к выводу о неспособности «Тополя-М», «Ярса» и будущей (?) «Булавы-30», обеспечить непредсказуемый манёвр их ББ. Ведь использовать для этого самовоспламеняющиеся компоненты жидкостного ракетного топлива нельзя из-за риска тяжелых дорожно-транспортных аварий с «Тополем-М» мобильного базирования. Тогда как применение не столь энергоемкого твердого топлива не обеспечит ни многократности, ни большой глубины манёвра: несколько мелких двигателей этого типа невыгодны по весу, а один большой – из-за одноразовости применения. Замена же ракетного топлива сжатым газом высокого давления потребует слишком тяжелых баллонов. Нельзя также компенсировать вес двигателей манёвра сверхлегкими термоядерными зарядами: они не столь мощны, да и требуют для создания натурных испытаний, которые у нас не проводятся уже 20 лет.

Приведенные выше данные свидетельствуют, что СЯС современной России вскоре утратят способность парировать американскую ПРО как одновременным запуском большого числа многозарядных МБР и БРПЛ, так и непредсказуемым маневром боевого оснащения тех новых баллистических ракет, которые идут на смену быстро деградирующим старым. Особенно ясным это становится с учетом мер по всестороннему информационному обеспечению ПРО США – как уже реализованных, так и предусмотренных исследуемым здесь ДСНВ.

 

О состоянии и перспективах информационного обеспечения ПРО США

 

Неоднократные публичные заявления предыдущего президента России о способности создаваемых у нас ракет и их боевых маневрирующих блоков поражать на межконтинентальной глубине любые цели, благодаря гиперзвуковой скорости, высокой точности и не предсказуемым для потенциального противника траекториям полета, не остались без внимания США.  Поэтому они сразу же предприняли ряд мер по выявлению параметров новых российских баллистических ракет ещё при испытаниях. Поясним некоторые из мер с помощью слайда 3.

 

Слайд 3. Американская ПРО: идея прорыва ПРО и контрмеры США

 

Как это видно из нижней части данного слайда, американцы уже установили три радиолокационных станции (РЛС): а) одну в Норвегии (Варде), т.е. в непосредственной близости к двум нашим полигонам, предназначенных для запуска создаваемых ракет (БРПЛ – Неноксы, МБР – Плесецк); б) две другие – в Тихом океане, сравнительно недалеко от полуострова Камчатка, где имеется полигон Кура, принимающий грузомакеты их боеголовок. Если первая РЛС снимает все данные о параметрах активного участка  траектории (сектор I), то две последние делают это в других секторах: одна отслеживает зону возможного маневра (верхняя часть слайда 3), а другая – участки входа имитаторов ББ в плотные слои атмосферы и их приземления.

В итоге, США уже обладают информацией о некоторых вариантах довольно ограниченного маневра наших ББ, и готовы к его парированию в пределах довольно узкой трубки траекторий их возможного полета (точки 1 – 4 на слайде 3, справа). Ведь не зря они уже установили 16 антиракет на Аляске и в Калифорнии, оснастив их набором типовых полетных заданий и возможностью быстрого перенацеливания. Косвенное подтверждение подобной информированности противника можно найти и в словах Генерального конструктора всех новых российских ракет, который, не исключая возможности получения США данных об истинных характеристиках ББ в ходе лётных испытаний, решил противодействовать этому уже упомянутым выше совмещением траекторий истинных и легких ложных блоков.

Таково положение дел на текущий момент, а вот в будущем еще недавно США намеревались объединить свою ПРО с системами противовоздушной и противокосмической обороны, а также сделать акцент на уничтожение вражеских ракет-носителей и их ББ как до пуска, так и на двух первых участках траектории полета. Для быстрого обнаружения пуска ракет они планировали развернуть спутниковую инфракрасную систему «SBIRS», а для их уничтожения на взлёте – «Боинги» с химическими лазерами. В секторе II перехват боеголовок в первое время должны были осуществлять противоракеты корабельной «Иджис», а через несколько лет – и боевые космические средства. Все это должно было минимизировать число прорвавшихся вражеских ББ.

Однако после избрания Б.Обамы президентом США их политика в этой сфере как бы резко изменилась – разговоры о перезагрузке отношений с Россией, отказе от европейского эшелона ПРО и лазерных Боингов, да ещё стремление к «Global Zero» и заключению ДСНВ. На деле же, американцы не отказались от сохранения абсолютного военно-политическому превосходству (свидетельство тому – неснижаемый оборонный бюджет), а перешли к реализации внешне привлекательных и более экономичных военных программ. Важное место в них отведено совершенствованию информационного обеспечения создаваемой ПРО, включая получение и использование телеметрической информации, предусмотренной новым ДСНВ.

Ведь несекрет, что Россия намерена продолжать летные испытания злосчастной морской «Булавы-30». Не исключено также создание нами новой твердотопливной МБР железнодорожного базирования, равно как – и жидкостнотопливной тяжелой многозарядной шахтной: по крайней мере, есть мнение включить разработку последней в новую государственную программу развития вооружений в период до 2020 года. Именно такие ракеты могли бы парировать американскую ПРО одновременным вбросом в зону её действия большого числа ложных и реальных ББ. 

Что же касается собственно телеметрической информации, то снабжение ею США призвано обесценить любые подобные проекты. Ведь имеющиеся в ней (инсайдерские) данные о БРПЛ или МБР как раз и необходимы для снятия всех тех вопросов, которые могли возникнуть после их просвечивания извне комплексом MASIT. Ознакомившись с содержанием слайда 3 и требованиями ДСНВ в части уведомлений и телеметрической информации, легко понять – как будет вскрываться информация о тактико-технических характеристиках создаваемых ракет.

В самом деле, логично предположить, что после получения не менее чем за сутки уведомления о запланированном испытательном пуске российской баллистической ракеты, в близлежащее морское и воздушно-космическое пространство сразу же будут направлены корабли и самолеты США, а через несколько лет – и беспилотные космические аппараты типа упомянутых выше Х-31В и Х-57А, оснащенные разведывательно-сигнатурными средствами (см. цифры 5, 6 и 7 на слайде). Исчерпывающая информация, полученная ими и вскоре дополненная данными телеметрии, будет не только долго и тщательно изучаться, но и многократно перепроверяться по всем важным моментам, как это и предписано главой 4 протокола ДСНВ.

Обладание подобными сведениями позволит США не только точно прогнозировать полет российской ракеты, но и противодействовать ему, например, целенаправленными и мощными облучениями извне в те моменты времени, когда управление ею наиболее уязвимо. Ведь баллистическая ракета – не человек, её поведение полностью запрограммировано, и знание полетного задания (данных о циклограмме выдаваемых команд) даёт полное представление о полете. Поэтому вовремя посланный импульс может воспрепятствовать корректировке траектории или разделению ступеней ракеты, что приводит к её аварийному самоподрыву.

Именно так задумано в США, и именно так может случиться, если обсуждаемый здесь ДСНВ не будет подвергнут новации в части отмены обязательств по обмену телеметрической информацией. Отсюда также следует, что у России нет другой сколь-нибудь рациональной альтернативы, кроме как смягчить требования ДСНВ, и немедленно заняться созданием новых тяжелых многозарядных шахтных МБР как единственного противоядия американской ПРО.

 

Насколько безупречны мобильный «Тополь-М» и будущая «Булава-30»

 

И в заключение о том – что же в действительности представляют наши новые ракетные комплексы типа «Тополь-М» (Рс-24) и «Булава-30», парировать которые как раз и призвана американская ПРО. Их подобную оценку в части перспективности, живучести и боевой эффективности целесообразно провести путем 1) сопоставления соответствующих характеристик этих российских носителей ББ и сходных с ними по предназначению американских, 2) анализа детальных сведений по каждому упомянутому здесь свойству. Сделаем это с помощью слайда 4, призванного не только придать наглядность, но и облегчить сравнение однотипных тактико-технических параметров МБР и БРПЛ.

 

Слайд 4. Сравнительные данные о российских и американских ракетах

 

В верхней части данного слайда приведено схематичное изображение российского «Тополя-М», а в средней – его  американского прототипа «Midgetman», сравниваемые параметры которых помещены между этими схемами. А вот нижняя часть слайда содержит данные о трёх БРПЛ – пока не принятой на вооружение «Булавы-30» и двух её (опять же) американских аналогов. Прежде всего, обратим внимание на уникальность наземно-мобильного «Тополя-М»: в мире нет аналогов, ведь даже этот его единственный американский прототип так и не был принят на вооружение. Равно как – и на бесперспективность «Булавы-30», которая проигрывает по наиболее важным параметрам (забрасываемому весу и точности доставки ББ) даже аналогам 20 – 30-ти летней давности.

Что же касается реальной  ж и в у ч е с т и  грунтово-мобильного «Тополя-М», то о ней можно судить по выводам Лос-Аламоской ядерной лаборатории США, исследовавшей антитеррористическую защищенность своего «Midgetman». Оказалось, что даже этот американский прототип, многократно превосходящий наши грунтовые ракеты типа «Тополь» по скорости, стойкости к опрокидыванию и бронезащите, не удовлетворял предъявленным к нему требованиям.

Данный вывод высококвалифицированных специалистов США и неприятие наземно-мобильных ракет простыми американцами привели к тому, что их Конгресс счел невозможным размещение этих (столь предрасположенных к авариям и диверсиям с тяжелыми последствиями) ракет на своей национальной территории. И до сего дня в мире нет ни одной страны, которая имела бы стратегические ракеты наземно-мобильного базирования большой дальности. И кто поверит, что причиной тому служат отсутствующие за рубежом технологии: она – в легкости их обнаружения и уничтожения (вследствие больших грузогабаритов) всеми современными боевыми средствами.

С подобной оценкой живучести мобильного «Тополя-М» согласны и компетентные отечественные автор, утверждающие, что «разрабатываемая в США система "Дискавери-2" позволит в режиме реального времени решать весь цикл задач, связанных с всепогодным поиском, обнаружением, распознаванием, определением и передачей координат подобных подвижных целей средствам поражения. Например, через несколько лет американские крылатые ракеты морского базирования будут иметь возможность коррекции траектории по команде средств космической радиолокационной разведки. Следовательно, после начала их функционирования подвижные грунтовые комплексы "Тополь-М" утратят своё главное качество – способность скрывать от нападающей стороны их местонахождение».

Что касается оценки боевой  у с т о й ч и в о с т и  МБР типа «Тополь» с учетом всех видов противодействия на земле, то она является совершенно неудовлетворительной. Причина тому – высокая уязвимость по отношению ко всем видам огнестрельного оружия, начиная от винтовки калибра 12,7 мм и кончая современными крылатыми ракетами, не говоря уже о ядерных ББ. Как бы подытоживая всё это, только что цитированный автор заключает: «Если же учесть риск диверсионно-террористических действий, то нетрудно придти к выводу об абсурдности данного способа базирования наших ядерных ракет, имея в виду их полную беззащитность как при размещении в незащищённых ангарах с раскрывающейся крышей, так и при патрулировании по известным лесным маршрутам». 

Из изложенного выше следует, что утверждение о высокой боевой  э ф ф е к т и в н о с т и  новых российских ракет нельзя признать сколь-нибудь обоснованным. В связи с этим обратим внимание, что способность американской ПРО обнаруживать наземно-мобильные ракеты типа «Тополь» признаёт в уже дважды цитированном докладе и их создатель: «В перспективе система дистанционного зондирования фирмы «Локхид», идентифицирующая с высоты примерно 450 км объекты размером 0,5 м, снимает проблему их (ракет «Тополь-М» – П.Б.) обнаружения», поэтому «все разрабатываемые сейчас технологии будут пригодны лишь ограниченно»!?

Логичен также вопрос – зачем Россию опять ввергли в авантюру безумной унификации, т.е. одновременного размещения «Тополя-М» и в шахтах, и на автомобильном шасси, повторяя прежнюю неудачную эпопею с шахтными РС-22? Ведь их железнодорожное базирование потребовало создания 12-ти сверхтяжелых дорогостоящих спецпоездов и нескольких тысяч километров особо прочного пути для патрулирования. Однако из-за риска катастрофических аварий, которые неизбежны при транспортировке одним поездом 3-х ракет, имеющих в своих блоках разведения помимо 10-ти термоядерных ББ с их взрывоопасным, радиоактивным и высокотоксичным содержимым, еще и по 4 баллона со сжатыми газами и самовоспламеняющимися компонентами топлива, все РС-22 неподвижно простояли последние 15 лет, нарушая идеологию боевого применения и подвергая три больших города и три реки России опасности причинения крупного ущерба от возможных диверсий.

Всё это с точностью воспроизводиться сегодня, когда 15 крупногабаритных и тяжеловесных, т.е. предрасположенных к дорожно-транспортным авариям и не защищённых от диверсий, «Тополей-М» уже уложены на автомобильные шасси. Данное решение вновь сделало их «минами», но уже установленными в непосредственной близости от Москвы. Ведь их подрыв в результате аварии или диверсии чреват большим ущербом для нашей страны, а если же какие-то сохранятся и взлетят по боевой команде, то наверняка будут уничтожены теми антиракетами, которые вскоре установят в Восточной Европе или северной части Атлантического океана.

На деле же, все многозарядные «Тополи-М» и будущие РС-24 должны стоять только в высокозащищенных шахтах, а их моноблочные версии – в бронированных железнодорожных вагонах, замаскированных под рефрижераторы и постоянно патрулирующих по незагруженному ныне БАМу с его многочисленными тоннелями.

Резюмируя же эту часть доклада, подчеркну, что декларации о высокой эффективности «Тополя-М» и «Булавы-30» не соответствуют действительности: они не могут обеспечить прорыва ПРО большим числом ложных и боевых блоков, одновременно доставленных в зону её действия. Дело в том, что а) надежность доведения боевого приказа до АПЛ с БРПЛ и МБР мобильного базирования по беспроводным каналам крайне ограничена; б) местонахождение, а также время предстартовых операций и подлета запущенных с них ББ к целям – разное; в) к тому же подавляющее число АПЛ и МБР будет уничтожены ещё до пуска ракет.

 

Самосохранение России требует истинного партнерства и неотложных мер

 

Ошибочное решение передать функции многозарядных шахтных МБР мобильным ракетам типа «Тополь» и БРПЛ стало возможным благодаря «партнерству» с американцами, которые уже 20 лет формируют у руководства страны нужные им мнения, например, – о якобы уязвимости наших шахтных ракет и живучести наземно-мобильных. Делается это с помощью российских учреждений типа ЦНИИ-4 МО РФ и многочисленных «центров», которые были специально созданы при институтах РАН и МГУ для исследования не национальной, а международной безопасности и разоружения. Однако лишь мнение руководителей этих неправительственных организаций преподносилось ведущими СМИ как единственно верное.

Например, один из заместителей директора ИСКАН РАН в своё время был откомандирован в Минобороны РФ, где в течение почти пяти лет определял его военно-техническую политику, руководя развитием наших вооружений. А вот бессменный директор Центра исследований международной безопасности при ИМЭМО РАН делал это же в течение восьми лет законотворчески – как заместитель председателя комитета Госдумы по обороне. Что касается военно-стратегического обоснования программ «модернизации» наших СЯС, то его осуществлял тогдашний начальник 4-го ЦНИИ МО РФ – генерал В.Дворкин, одновременно являющийся как бы внештатным консультантом сразу двух министерств обороны – России и США.

Именно эти и подобные им лица, говоря об отсутствии у МБР типа «Тополь» аналогов и якобы неудачных попытках США включить его в число сокращаемых по соответствующим договорам с Россией, не только скрывали истинные мотивы отказа американцев от их «Midgetman», но и всячески препятствовали воспроизводству российских многозарядных шахтных ракет. Именно они, используя временно возникшие у «КБ им. В.П. Макеева» трудности, сначала сорвали окончательную отработку его почти готовых БРПЛ «Барк» и «Синева-М2», а затем содействовали получению Московским институтом теплотехники заказа на создание вместо них унифицированной «Булавы-30», несмотря на отсутствие «морского» опыта и необходимой для этого стендово-испытательной базы.

Да и сам автор этого доклада не раз лично убеждался в том, что предложения наладить воспроизводство в России не мобильных «Тополей», а многозарядных шахтных ракет торпедировались не вескими контраргументами, а ссылками тогдашнего статс-секретаря Минобороны РФ на Главкома РВСН, а его – на начальника 4-ЦНИИ МО и т.д. – по кругу. Запомнились также нелестные слова в их адрес Ю.С. Алексеева, директора днепропетровского машиностроительного завода – изготовителя самых мощных в мире ракет типа Р-36 (SS-18), безуспешно пытавшегося вплоть до сентября 1993 г передать России так необходимую для их воспроизводства стендовую базу и вынужденного даже прилететь в Москву, в надежде получить поддержку в этом вопросе со стороны нашего Верховного Совета.

А разве случайно, что руководитель упомянутого выше Центра ранее пытался опровергнуть выводы цитируемой выше статьи в «Foreign affairs»? Причем делал это в соавторстве с тремя заокеанскими коллегами, и даже упрекал власть России в недостаточности мер, принятых ею для поддержания боеспособности наших СЯС. Затем он потребовал покончить с «мракобесием» своих оппонентов, подтверждая необходимость «значительного расширения серийного производства грунтово-мобильных МБР типа «Тополь-М». Сегодня этот ученый и политолог уже пугает нас последствиями задержки с подписанием нового договора по СНВ.

К сожалению, столь известный специалист с титулом член-корреспондента РАН так и не задумался над словами своего отца, академика РАН Арбатова Г.А. (бывшего директора ИСКАН), который при обсуждении в ИЭ РАН моего сообщения о живучести ракет типа «Тополь» воскликнул ещё 16 лет назад: «Я и раньше подозревал, что с «Тополем» что-то не в порядке, но – не настолько же!». Замечу, что сказано это было в присутствии таких лиц, как Абалкин Л.И. – тогдашний директор этого института, Замышляев Б.В. – начальник «ядерного» ЦНИИ МО РФ, Медведев В.А. – член прежнего Политбюро ЦК КПСС, Столяров А.И – бывший Главный конструктор ЦКБТМ и Брезкун С.Т. – тот самый «мракобес».

Вот почему есть основания утверждать, что без подобного проамериканского лобби в России мы не стали бы «модернизировать» свои РВСН (уничтожать многозарядные шахтные МБР) по плану, разработанному 25 лет назад в Центре компьютерного моделирования и имитационных программ СОИ (база ВВС США в Фальконе). И, разве не странно, что реализующие этот план параметры двусторонних сокращений СНВ были впервые[1] опубликованы в майском номере ежемесячного журнала ИСКАН РАН за 1992 год. Без каких-то изменений они оказались через месяц в тексте рамочного соглашения, а спустя ещё полгода – и договора СНВ-2?!

Вот почему России необходимо срочно отказаться от подобного «партнерства» и принять меры по сохранению, а затем и укреплению национальной безопасности. Первая их группа должна иметь геополитическую направленность, а цель – создание союза государств, способных противостоять гегемонии США. Наибольшую перспективу могли бы иметь меры, направленные на усиление Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), так как в пользу этой идеи можно привести, как минимум, следующие аргументированные суждения.

Первое из них принадлежит влиятельной американской газете «Christian Science Monitor», которая заявила, что после вступления в ШОС Индии, Пакистана и Ирана на Евразийском континенте будет создан колоссальный блок, который кое-кто на Западе уже окрестил «антиНАТО». В этом случае вся Центральная Азия станет для американцев недосягаемой мечтой, так как Иран, Пакистан, Индия, Китай и Россия будут обладать внушительным совокупным военным потенциалом. Что это так – подтверждает одно из последних учений вооруженных сил трех последних стран-членов ШОС, охватившее половину Восточного полушария и придавшее совершенно иной оттенок мероприятиям, проводящимся в её рамках.

Другое обоснованное предположение[2] касается уже возможных геополитических последствий предлагаемой меры:

а) ШОС распространит свое влияние фактически на весь исламский мир, так как у США нет там «карманного» режима с безупречной репутацией;

б) американцам придется уйти из этого региона, и поэтому он всецело станет как бы «внутренним двором» ШОС;

в) прагматичные страны ЕС и Восточной Европы немедленно «отвалятся» от США и начнут дрейф в сторону более богатого восточного соседа;

г) учитывая всё это, Западная Европа наверняка пересмотрит свое традиционное отношение к идеалам атлантизма.

Не менее важны экономический и военный эффект подобной идеи: страны ШОС могут полностью исключить США из системы распределения энергоресурсов Центральной Азии, так как под влияние шиитского Ирана попадёт также шиитская часть Ирака, со своими запасами нефти. А вот обновлённая ШОС станет практически неуязвимой для США и НАТО в целом: ведь, опираясь на российские военные технологии и евразийские пространства вместе с природными и людскими ресурсами, этот союз станет доминирующей силой в Восточном полушарии и дурным примером для самостоятельных латиноамериканских лидеров типа У.Чавеса.

При этом наибольшую пользу от реализации данной идеи получит Россия, располагающая наиболее передовыми разработками в сфере науки и техники. Дело в том, что упомянутые выше евразийские страны являются традиционными покупателями наших вооружений и военной техники, а в случае интеграции, ШОС будет вынуждена перейти на российские военные стандарты, и для западных продавцов не останется ни единой ниши. Более того, «воодушевленные» подвигами США на ниве продвижения демократии, страны ШОС могут придти к пониманию потребности в единой ПВО и ПРО, в основу которой может быть положена опять же российская система предупреждения о ракетном нападении.

Вторая группа мер должна быть направлена на пересмотр ныне действующей государственной программы развития СЯС. По мнению Г.А. Ефремова, разработчика наших ракет РС-18 (SS-19) и уже цитируемого Ю.П. Григорьева – бывшего заместителя Генерального конструктора «КБ им. В.П. Макеева», необходимо оперативно создать новую жидкостную многозарядную шахтную МБР, либо начать укомплектовывать РВСН надежными и высокоэффективными БР Р29-М2 «Синева-М». В последнем случае потребуется лишь новый пусковой контейнер вместе со средствами подготовки этой ракеты к старту, а также доработка системы её амортизации в шахтах, высвобождающихся после снятия ракет УР-1ОО. Более того, данное решение позволило бы загрузить производственную базу жидкостного ракетостроения, а мощности твердотопливного сконцентрировать на массовом изготовлении ракет типа «Тополь», РС-24 и, возможно, «Булавы-30».

Отказываясь же от подобных мер и постепенно снимая с боевого дежурства выслужившие срок МБР и БРПЛ, мы с каждым годом будем подвергаться всё большему давлению со стороны США, непрерывно усиливающих свою ПРО. Ядерного нападения на Россию они, скорее всего, не предпримут (для Москвы уготовлена роль нового Вавилона, а для Сибири – с её Байкалом и почти девственной природой – резервата для «золотого миллиарда»), но если мы заупрямимся и проявим недовольство, то устроят ряд диверсий с мобильными «Тополями», организуют шум в прессе с требованием взять, наконец, контроль над российскими СЯС.

Не исключена также и агрессия с применением лишь обычного высокоточного оружия, к отражению которой мы вскоре окажемся совершенно не готовы[3].

 

***

 

Нетрудно также понять причину появления только что рассмотренной и иных катастрофических ситуаций в сфере национальной безопасности: они – в отсутствии не только строго регламентированной процедуры принятия важнейших государственных решений, но и научно-исследовательских организаций, ответственных за подготовку соответствующих предложений и отвечающих за их качество. Иное дело в США, где они готовятся Советом по оборонной политике с привлечением Гуверовского института, РЭНД корпорейшн и других серьёзных учреждений, а оцениваются Исследовательской службой Конгресса, предназначенной для выявления возможных негативных последствий.