Журнал «Золотой Лев» № 276 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

С. Миронин., М. Кудрявцев, С. Скорынин

 

Технологическое развитие Советского Союза[1]

 

После краха СССР до сих пор раздаются голоса о том, что будто бы это событие связано с нарастаюшим технологическим отставанием СССР от Запада. В данной работе мы попытаемся рассмотреть, так ли это.

 

Сталинская модернизация

 

Сталинская система хозяйственного управления была средством очередной модернизации экономики нашего государства, которая мыслилась как создание мощного военно-промышленного комплекса и современного технологического ядра, состоящего из предприятий тяжёлой промышленности. Интересно, что основные элементы сталинской системы мы находим ещё при царском режиме. Командно-административная система в тяжёлой и особенно военной индустрии, регулирование цен на основные товары, централизованное планирование технологических рывков. Так, например, план ГОЭЛРО был ничем иным, как модифицированным имперским планом электрификации России. Низкие относительные цены на энергоносители и прочее сырьё (которые Россия могла себе позволить, поскольку у неё были свои легкодоступные ресурсы), были ещё в царские времена способом стимулирования промышленности, компенсирующим неблагоприятный климат. В частности, именно низкие цены на нефть делали более прибыльным быстрый переход от ручного труда и гужевой тяги к машинизации сельского хозяйства (более подробно см. 1*).

Однако ни царская Россия ни СССР в конце 20–х годов 20 века не располагали необходимой технологией для решения задачи индустриализации, так что своими силами можно было осуществить дальнейшее развитие относительно лишь небольшой группы модернизированных производств, заложенных еще до Первой мировой войны. Поэтому задача модернизации могла решаться только путём импорта современной технологии с Запада. Необходимость форсированного рывка была связано с тем, что нарастала угроза войны.

Государственная власть открывала большевикам принципиально новый путь плановой индустриализации. Зная параметры основных технологических пирамид на основании западного опыта, можно было переносить их на советскую почву, осуществляя комплексные централизованные закупки технологий за рубежом. Именно догоняющий характер индустриализации, повторяющий, в целом, наиболее удачные из уже опробованных технологические решения Запада, обусловил успех широкомасштабного планирования в натуральных показателях. Грубо говоря, плановые органы знали, сколько и какой продукции потребуется произвести в этом году для производства определённой продукции в следующем году – перед глазами был западный опыт с устоявшимися, близкими к оптимальным, параметрами технологических цепочек.

Однако и при такой централизованной модернизации существовали два варианта развития. Импорт технологий мог финансироваться либо за счёт зарубежного кредитования, либо путём ограничения потребления населения и продажи высвободившихся экспортных товаров на внешнем рынке. Возможность зарубежного кредитования была существенно ограничена отказом советского правительства платить царские долги (впрочем, при попытке их выплатить денег было бы ещё меньше). Кроме того, обычно иностранное кредитование существенно суживало поле манёвра инвестиций – это видно хотя бы по условиям, налагаемым сейчас кредитуемым странам международными финансовыми организациями. Поэтому был выбран второй путь, но его реализация была затруднена Великой Депрессией, затруднявшей экспорт многих предметов потребления.

Вынужденная концентрация на экспорте хлеба и сырья привела к существенному разрушению отраслей потребительского сектора: от сельскохозяйственного производства до промышленности товаров широкого потребления. Но одновременно начался очень быстрый и динамичный процесс модернизации страны. Он был основан на интенсивном труде подавляющей части населения, даже чиновники работали сутками. Резкое уменьшение доли потребления в совокупном продукте позволило за короткий исторический срок накопить огромный капитал и произвести нечто невиданное – сделать технологический скачок и практически догнать Запад по ключевым параметрам технологического развития. Накопление искусственно повышалось до максимального уровня. Страна была нацелена на созидание, а не на мещанское потребление. Вспомните фильмы и книги о той поре: зачастую создаётся впечатление, что рабочие только работали и спали. Впоследствии именно эта могучая модернизация позволила стране выдержать нашествие Европы и выиграть Великую Отечественную войну.

Важнейшим вопросом, который нужно осветить в связи с импортом технологий, является следующий: почему страны Запада позволили своим компаниям передавать СССР технологии, подрывая свою монополию? Думается, здесь переплелись несколько факторов. Во-первых, СССР ориентировался на автаркическое развитие. Американцы знали, что у Советского Союза всё равно не будет денег, чтобы закупать американские тракторы, но зато и экспортировать он их после постройки у себя тракторных заводов не будет. Поэтому американцы ничего не теряли, передавая Советскому Союзу свои технологии, зато это был для них хоть какой-то рынок сбыта на фоне Великой Депрессии. Во-вторых, Советский Союз умело использовал неоднородность Запада, покупая технологии, в первую очередь, у США и Германии – наиболее промышленно развитых стран, у которых в то же время не было огромных колониальных империй и которым был особенно нужен добровольный товарообмен с другими странами. В-третьих, сейчас видно, что до Второй Мировой войны никто не воспринимал Советскую Россию всерьёз как угрозу благополучию Запада. Пожалуй, это было огромным достижением тогдашней внешней политики, в результате чего, несмотря на фразы Коминтерна, страна смогла исподволь сделать большой рывок, не вызывая ничьего испуга. А пропаганда Коминтерна тоже была нужна, но для того, чтобы завоёвывать симпатии в других странах, увеличивать количество сторонников СССР, вербовать разведчиков и т.д. Опыт импорта технологий в 30-х позволяет сделать вывод на случай очередных модернизаций: не на всех своих технологиях Запад будет «сидеть, как собака на сене». Например, те технологии, которые используются внутри страны и не влекут производство экспортируемой продукции из-за трудностей с транспортировкой (например, строительство, тяжёлые стройматериалы), могут и продаваться. Могут продаваться и технологии производства экспортной продукции, если удастся убедить Запад, что мы не собираемся экспортировать эту продукцию, но и вариант её массового импорта неприемлем для страны. Наконец, можно использовать конкуренцию между обладателями однонаправленных технологий в разных странах. Наконец, сама по себе Великая Депрессия высвободила на Западе огромное количество капитала. Его применение в СССР давало его владельцам хоть какие то прибыли.

Не всё шло гладко в годы индустриализации. По безалаберности, преступной небрежности и из-за диверсий часто пропадало уникальное технологической оборудование. Чтобы поднять качество работы, 9 декабря 1933 года была введена уголовная ответственность за производство недоброкачественной продукции. Неготовность страны к моментальному восприятию новых технологий была во многом вызвана как кадровым голодом, так и человеческим фактором. Невозможно сразу освоить новые рутины. Часто оказывалось, что импортируемая технология непригодна в условиях России и требует доработки, на что не хватало квалификации и средств. В статье Шпотова (2*) о техническом содействии Запада советской индустриализации описываются многие подобные случаи и бросается в глаза их принципиальная схожесть с проблемами, возникавшими при первой индустриализации России при Алексее Михайловиче, описанными в монографии Л.В.Милова (3*). Видимо, трудности из-за неготовности неизбежны при любом варианте догоняющего развития, а для их минимизации и преодоления нужна исключительная настойчивость руководителей и подчинённых, строгая подотчётность и ответственность исполнителей без заслонов инициативе.

Как заметил А. Вишневский (4*), во всех рассуждениях поборников индустриализации с самого начала преобладали технократические нотки, а в действиях главное место отводилось материально-техническим инновациям, социальные же нововведения воспринимались как нечто вторичное, автоматически вырастающее из "материально-технических основ". Широкую известность получили, например, слова Ленина о том, что коммунизм – это есть советская власть (она уже была) плюс электрификация всей страны. Подводя итоги одного только первого пятилетнего плана (1929-1932), Сталин говорил (5*): "У нас не было чёрной металлургии, основы индустриализации страны. У нас она есть теперь. У нас не было тракторной промышленности. У нас она есть теперь. У нас не было автомобильной промышленности. У нас она есть теперь. У нас не было станкостроения. У нас оно есть теперь». Далее таким же образом называются химическая, авиационная промышленность, производство сельскохозяйственных машин. Одним словом, советские руководители понимали, откуда берётся богатство, как добиться роста производительности труда, и всегда пытались выхватить среди используемых технологий ключевые звенья. Тридцатые годы были временем промышленного рывка, который невозможно отрицать. Россия очень быстро вошла в число крупнейших индустриальных держав мира. Согласно официальной статистике, с 1928 по 1955 г. производство электроэнергии увеличилось в 34 раза, с 1928 по 1985 – в 308 раз. Рост производства стали составил соответственно 11 и 36 раз, нефти – 6 и 51 раза, минеральных удобрений – 88 и почти 1300. Число студентов вузов возросло с 127 тыс. в 1914/1915 учебном году до 812 тыс. в 1940/1941 году (6*). Это была настоящая образовательная революция. Уже в то время были сделаны многие тенологические прорывы. Были созданы самые длинные в мире эскалаторы, началось создание единой энергосистемы, СССР выходил в лидеры в самолетостроении...

Сталинская экономика в своё время нашла способы обеспечить колоссальный приток рабочей силы в приоритетные производства. Оказалось, что для этого достаточно провести следующие экономические мероприятия, имеющие в совокупности мультипликативный эффект: 1) ограничить потребление в деревне до полуголодного уровня, не снижая сельскохозяйственное производство; 2) сконцентрировать и механизировать сельское хозяйство; 3) высвободить колоссальное количество рабочих рук за счёт концентрации сельскохозяйственного производства и его механизации; 4) создать огромное предложение рабочей силы женщин в промышленности путём воздействия на традиционный внутрисемейный трудовой уклад и создания социальных условий (кстати, в русском сельском хозяйстве женский труд использовался всегда); 5) обеспечить давление вниз на городскую зарплату и потребление в городе за счёт роста предложения рабочих рук; 6) направить высвободившиеся средства на увеличение нормы накопления; 7) увеличить эффективность инвестирования за счёт улучшения управления плановой экономикой. Это было сочетание командных мер по улучшению экономической организации на микро- и макроуровне с усилением государственного перераспределения высвобождающихся ресурсов на выполнение приоритетных задач.

Не надо представлять дело так, будто индустриализация обязана какому-то чуду, при котором перестали выполняться законы экономики, будто вся экономическая деятельность направлялась одними командами, деньги совсем перестали быть деньгами, а товары товарами. Нет, как и в любой стране, в СССР был рынок в рамках ограничений, определённых культурными особенностями и решениями руководства страны (включая команды). За исключением минимального вклада ГУЛАГа, люди нанимались на стройки добровольно, за зарплату, размер которой подчинялся законам, верным для «рыночной» экономики. Так, давление вниз на городскую зарплату шло путём увеличения предложения рабочей силы. Тем самым, путём жёсткого давления на село Сталину удалось временно убрать ограничение на темпы индустриализации, существовавшее при Столыпине. Напомним, что переход сельских жителей на работу в промышленность ограничивался тогда высокой капиталоёмкостью одного рабочего места – иначе не удавалось дать бывшим крестьянам столь высокую зарплату, чтобы они согласились уйти из села.

Повышенное налоговое изъятие средств из деревни позволило кормить бывших крестьян на относительно непроизводительном ручном труде в строительстве будущих промышленных предприятий, причём на создание рабочего места на таком строительстве не требовалось больших капиталовложений. Но зато после постройки завода и импорта станков новое капиталоёмкое рабочее место автоматически создавалось для данного рабочего, причём для страны капиталоёмкость снижалась, в целом, до стоимости импорта оборудования. Участие рабочего в строительстве не оборачивалось потерей ресурсов, потому что его, можно сказать, кормили односельчане, которым оставили больше земли.

Самое интересное, что экономические реформы 1929-1932 годов проходили в СССР под знаком усиления хозрасчёта и товарно-денежных отношений (в частности, проведения налоговой и кредитной реформ в 1930 г.). Вследствие этих реформ тресты в том виде, каком они существовали при НЭПе, были распущены. Каждое предприятие формально стало самостоятельным юридическим лицом, официально находящимся на полном хозрасчёте и имеющим свои фонды, где оставлялся определённый процент от прибыли, доходов. Оно могло получать банковские кредиты, которые обязано было возвращать с процентами (явление чисто капиталистическое, по Марксу). Правда, кредитование одних предприятий любыми другими было запрещено, а правом предоставления кредитов в доперестроечном СССР пользовались только Госбанк страны, Стройбанк и Внешторгбанк.

Разумеется, каждое "самостоятельное хозрасчётное юридическое лицо" обязано было производить платежи, отчисления из прибыли в бюджет в размере её свободного остатка "сверх потребностей предприятия", но не менее 10%. На рубеже 20-30-х годов резко усилилось управление промышленностью через наркоматы. В 1930 году уже только 5% промышленной продукции поставлялось по договорам поставщиков с потребителями против 85% в прошлом году. В 1928-29 годах были приняты постановления ВСНХ и ЦК, которые установили полный и неограниченный контроль директоров на предприятиях и в учреждениях, абсолютное единоначалие по отношению к подчинённым.

Мало кто знает, что примерно с 1934 года командно-административные рычаги в управлении советской экономикой несколько ослабли при всё большем усилении социальной дифференциации и нагнетании жёстких репрессий в отношении несправившихся руководителей. Директорам предоставили некоторые права предпринимателей. Причём их возможность класть часть прибыли в свой карман расширилась. В середине 30-х годов белоэмигрантский Институт экономических исследований охарактеризовал сдвиги в советской экономике как стремление "организовать производство и обмен между государственными предприятиями на принципах конкурентного хозяйства, на началах личной заинтересованности, рентабельности, прибыльности". 19 апреля 1936 года на предприятиях были вполне официально учреждены так называемые директорские фонды, формально предназначенные для поддержки социальной сферы и выплаты премий за выдающиеся производственные показатели. Туда должно было поступать не менее 4% всех плановых доходов и 50% всех остальных доходов.

В руках директорского корпуса сосредотачивались огромные суммы. Это помимо очень высоких, по советским меркам, зарплат (раз в 10 выше средней по стране) и премий. Официально директор предприятия, перевыполнившего план на 10%, получал, бывало, в виде премии до 70% от размера оклада, на 20% – 110%, на 30% – 150%, на 50% – 230%. Есть сведения, что определённый процент прибыли начислялся директорам, управленцам высокого ранга по секретной смете. Существовала тантьема – скрытая система оплаты, вознаграждения для большого начальства (как правило, доставлялась в конвертах). Таким образом, никак нельзя сказать, что советские хозяйственные руководители не были заинтересованы в прибыли: их предприятия действовали как вложенные фирмы в одной большой государственной корпорации и им был позволен широкий спектр рыночных действий в рамках предоставленных ограничений (7*, 8*, 9*).

Если страна производит много товаров, а её никто не грабит ни процентами по займам, ни путём вывоза дивидендов на инвестированный капитал, то как бы ни распределялись эти товары – прямо ли, либо через бесплатные медицинское обслуживание, квартиры, обучение, отдых, – но они всё равно доходят до народа и этот народ становится богаче. Со второй половины 30-х годов уровень жизни в СССР начал расти. Прежде всего, росло потребление услуг, необходимых для развития человеческого потенциала: образования, здравоохранения, во вторую очередь– промышленных товаров и лишь на последнем месте – продовольствия.

Следующим важнейшим фактором, обусловившим быстрое развитие экономики страны, была чёткая ориентация руководства на быстрое развитие технологии, но не просто декларации о необходимости освоения новых технологий или удвоения ВВП, а напряжённая работа руководства по освоению самого передового, что было в мировой экономике. И если в первое время технологическое развитие осуществлялось за счёт импорта технологий, то уже к концу 30-х годов, за счёт приоритетного развития образования и науки, организации конструкторских бюро и т.д., были созданы условия для начала создания своих технологий. В результате страна первой в мире создала атомную электростанцию и вышла в космос. Тем самым, была решена задача модернизации России, отставшей от Запада в своём индустриальном развитии, как говорил Сталин, на 50–100 лет. Вся страна стала быстро осваивать новые, всё более производительные трудовые умения и навыки, которые до того не обновлялись десятилетиями.

В то же время, сталинское руководство поняло, что обязательным условием успеха модернизационных проектов является мобилизационное развитие под жёстким стимулирующим влиянием государства. В частности, необходим был отказ от надежды на инвестирование только за счёт добровольных накоплений гражданами части своего дохода, необходимо было осуществлять инвестиции за государственный счёт, усиливая фискальное давление с чётким целевым расходованием собранных средств. Сталин не позволял проедать ту часть национального дохода, которая была необходима для ускорения развития страны и без которой безопасность страны оказывалась, в самом ближайшем будущем, под угрозой. При этом был взят курс на максимальное освоение природного потенциала страны, использование собственных, а не заёмных ресурсов. Тем самым, Сталиным были решены задачи победы в неизбежно грядущей войне, сохранения целостности страны и создания блока союзнических государств, дополнительно оберегающих эту целостность.

Почему-то считается, что Сталин подавлял развитие экономической мысли. Однако это не так. В 1951 году около двухсот обществоведов собрались на совещание, длившееся ровно месяц, выступили 119 ораторов. Ходит легенда, будто Жданов открыл дискуссию словами: “Говорите откровенно, сажать не будем”. И у легенды есть основания: вопреки новомодным мнениям, советские обществоведы в целом не были слепыми исполнителями воли вождя. Хотя ещё в 1936 году принято постановление ЦК ВКП(б), предписывавшее подготовить учебник политэкономии, важнейший идеологический труд так и не был создан из-за того, что учёные не сошлись в понимании целей, задач и методов предмета политэкономии. Да и дискуссия 1951 года выявила серьёзные разногласия, о чём свидетельствует “Справка о спорных вопросах”, вошедшая в один из 38 итоговых томов.

 

Итоги послереволюционных лет

 

В начале XX века у всех народов России было множество проблем, накапливавшихся и не решавшихся в течение, по крайней мере, столетия. Это политические, экономические, военные, социальные, дипломатические, культурные, национальные проблемы. Под лозунгом "Вся власть Советам" были решены все (!!!) национальные задачи, стоявшие с середины XIX века перед Российской империей. Причём большевики успешно разрешили все эти проблемы фактически в течение жизни одного поколения. Можно привести следующие примеры.

1. Политические проблемы – вопрос о власти, власть вырожденцев или "кухарок"? "Кухарка" – унтер Чапаев ("только недавно грамоте выучился") сам сформировал бригаду, а затем командовал дивизией, и бивал лучшего колчаковского генерала (полковника царской армии) В.О. Каппеля. Другая "кухарка" – вахмистр Будённый последовательно разбил лучших кавалерийских командиров Белой армии – Мамонтова, Шкуро, Улагая, Покровского, Павлова. Это всё притом, что и конский состав в Первой конной был похуже, чем у казаков, да и его бойцы в большей части не очень-то владели шашкой и пикой. При полной разрухе хозяйства большевикам удалось обеспечить материальный перевес над белыми, которых снабжала, пусть и не слишком активно, Антанта (не было бы материального перевеса – не было бы победы!). А через двадцать пять лет "кухаркины дети", рядовые и унтеры первой мировой, будучи маршалами Советского Союза, разбили сильнейшую армию за всю историю европейской цивилизации. Ключевым фактором был и материальный перевес в боеобеспечении, достигнутый при 3,5-кратном меньшем экономическом потенциале и примерно таком же людском превосходстве Германии со своими союзниками.

2. Военные проблемы. В 1905 г. Россия, имея в два раза большее население, будучи в экономике примерно в три раза сильнее, потерпела поражение от Японии[2]. Прошло всего-то сорок лет (участник той войны маршал Будённый – инспектор кавалерии Красной армии), и СССР за три месяца перебросил с одного конца страны на другой около миллиона солдат и 300 тысяч тонн военной техники, за 13 дней разгромил миллионную квантунскую армию, 22 августа 1945 г. в Порт-Артуре был высажен наш воздушный десант. США, до этого перебросив через Тихий океан около миллиона тонн "железа", четыре месяца усмиряли Окинаву. Во время той первой русско-японской войны эскадра Рождественского искала стоянку в бухте Камрань на территории колонии своего официального союзника – Франции. И пришлось спешно её покинуть, так как лицемерный союзник "сохранял нейтралитет". Затем в этой бухте была американская военная база, а потом она стала советской. Правда, по последним решениям российского президента эта база оставляется российским флотом (но это уже относится к проблемам начала XXI века).

3. Экономика. К концу 1938 г. СССР не только восстановил утраченные позиции 1913 г. относительно стран-лидеров по уровню ВНП, промышленного производства и военных расходов, но и улучшил их, всё больше догоняя по промышленному производству Германию и Англию, от которых в 1913 году Россия отставала по промышленному производству вчетверо (10*). Ещё рельефнее проявляются итоги догоняющего развития к 1990 году. В начале XX века население России составляло 10% мирового, доля сельского хозяйства – 8%, промышленности – 5%. 1990-й год: население – около 6%, промышленность – 20%.

4. Идеология. Одновременно с успехами в строительстве мирной жизни как основа воспитания начал активно вноситься в повседневную жизнь в начале 30-х годов патриотизм. Переломным стал 1932 год, когда советская школа была возвращена в лоно традиционных методов преподавания предметов. Были отвергнуты все авангардистские эксперименты, все утопические прожекты. Закончились эксперименты с панибратством между учителем и учениками. Фактически вернулись методики преподавания русских классических гимназий и реальных училищ. В школьные учебники и на прилавки книжных магазинов начали активно возвращать Пушкина и Лермонтова, Толстого и Некрасова. Столетие со дня смерти А.С. Пушкина было отмечено как трагическая дата в масштабе всей страны.

Итак, разработка Сталиным на основе российского опыта новой системы сбора налогов и прямого государственного инвестирования в технологию не только решила краткосрочные экономические задачи, но и создала предпосылки для появления других, альтернативных механизмов экономического роста. Эта система характеризуется: а) интеграцией экономической жизни в ткань государства, б) государственным стимулированием инноваций как технического, так и организационного характера, в) широким использованием науки для разработки новых технологий, г) использованием геополитической конкуренции между сверхдержавами и военной угрозы для давления на народ с целью заставить его интенсивнее осваивать новые технологии во имя увеличения безопасности. Оказалось, что конкретно в России хозяйственная самоорганизация северо-евразийской цивилизации объективно возможна только через хозяйственные функции «государства», а отказ от них есть сознательное уничтожение цивилизации. Об этом мы поведём речь в последующих главах.

В 50-е годы СССР входил в число стран с наиболее высокими темпами экономического роста наряду с ФРГ, Японией, Францией и некоторыми другими, значительно опережая темпы экономического роста в США, Великобритании и многих других странах мира.

 

Экономическое развитие в послевоенные годы

 

По расчётам ЦРУ за 1951-1955 гг. ВВП СССР вырос в 1,3 раза, а по расчётам А. Бергсона – в 1,5 раза (9*, 11*, 12*). С 1951 по 1955 г. ВВП, вычисленный на основе натуральных показателей, вырос в СССР на 62%. Впервые рост был достигнут не только за счёт увеличения использования минеральных ресурсов, но и благодаря лучшему их использованию.

Производительность труда за десятилетие поднялась на 62% (это почти 5% в год), фондоотдача – на 17%, материалоёмкость снизилась на 5%. Достаточно гармонично развивались все отрасли – не одна тяжёлая промышленность, но и производство потребительских товаров, сельское хозяйство, жилищное строительство. Впечатляющие успехи были достигнуты в кредитно-денежной сфере. Была обеспечена товарно-денежная сбалансированность, казавшаяся дотоле недостижимой. Если с 1928 по 1950 г. розничные и оптовые цены выросли примерно в 12 раз, то в 1951–1955 гг. розничные цены снизились. Зарплата прямо не снижалась, но аналогами её снижения были добровольно-принудительная подписка на облигации государственных займов и ежегодные единовременные пересмотры норм выработки, как правило, в сторону их повышения. Последнее, при той же зарплате означало рост производительности труда и фактическое уменьшение номинальной оплаты за единицу трудового результата. Тем самым, задача принуждения экономики к интенсификации труда решалась не через инфляцию, как на Западе, а через дефляцию (1*). Жёстким давлением плановых органов руководители предприятий принуждались к снижению себестоимости продукции, и сами рабочие должны были повышать своё мастерство и держать его не ниже среднего роста в данной профессии – иначе они теряли в зарплате при пересмотре норм выработки. Так, при росте ВВП более чем на 100%, численность занятых выросла за 50-е годы лишь на 22%. Таким образом, за счёт роста производительности труда обеспечивалось более 80% прироста ВВП.

Великая Отечественная война и последующая холодная война стимулировали развитие собственной технологии в России. Сразу после войны в СССР были развёрнуты работы:

1) по созданию атомного оружия (по оценкам, в отдельные периоды И.В. Курчатов распоряжался 10% ВНП СССР). Атомную бомбу в США сделали в 1945 г., в СССР – в 1949; водородную бомбу США испытали в 1952 г., СССР – в 1953;

2) по созданию ракетной техники;

3) по автоматизации технологических процессов (в 1946 г. была пущена первая автоматическая линия, в 1948 г. было автоматизировано управление 25 крупнейшими ГЭС, в 1949 г. пущен первый завод по производству автоматов);

4) по созданию и внедрению новейшей вычислительной техники (в 1950 г. создана первая ЭВМ);

5) по освоению космоса (в 1957 г. запущен в космос первый в мире спутник Земли, а в 1961 г. – первый человек);

6) по газификации страны;

7) по освоению производства бытовой техники (с 1951 г. начался массовый выпуск новейших радиоприёмников, фотоаппаратов, часов, телевизоров, холодильников, стиральных машин, пылесосов и др.); старшее поколение советских людей может засвидетельствовать, что наши часы и фотоаппараты пользовались уже в 50-е годы огромным спросом у иностранцев как высококачественные и самые дешёвые, так же как и аптечные лекарства, медицинские принадлежности.

Таким образом, в СССР за одну пятилетку – с 1946 по 1950 г. – в условиях жестокого военно-политического противостояния с сильнейшими державами мира (начатого по их инициативе) без какой либо внешней помощи были решены, по крайней мере, четыре социально-экономические задачи:

1) обеспечена безопасность страны,

2) восстановлено народное хозяйство;

3) обеспечен устойчивый рост уровня жизни населения;

4) совершён ряд технологических прорывов (38).

Создание в СССР своей атомной промышленности, водородной бомбы, разработка совершенно новых средств их доставки в виде баллистических ракет, освоение сложной бытовой техники и развитие автоматизации потребовало невероятного напряжения всех сил, развития совершенно новых технологических пирамид и, главное, создания новой системы организации науки и огромного рывка самой науки. Напомним, что ещё до войны СССР вынужденно ориентировался на импорт технологий и воспроизводство чужих технологических пирамид. После войны СССР смог имитировать зарубежные технологические прорывы самостоятельно, а в постоянно расширяющемся наборе направлений создавать собственные уникальные разработки.

Одновременно с этим был предпринят беспрецедентный шаг по дальнейшему развитию высшего образования и науки, созданию новых вузов, НИИ, проектных институтов и конструкторских бюро, что было продолжено и в последующие годы. Все больше повышался уровень образования населения. Именно в это время под руководством Л.П. Берия строится здание-дворец Московского университета на Ленинских горах.

Одновременно с ростом технологической мощи и усиления машинизации страна стала испытывать недостаток в нефти. Доступной тогда Бакинской нефти катастрофически не хватало для быстро развивающегося индустриального гиганта, каким стал СССР. Поэтому были предприняты героические усилия по геологоразведке новых запасов этого важнейшего энергоресурса и сырья. Усилия советских геологов под руководством Л.П. Берия увенчались огромным успехом: были открыты запасы нефти в Татарстане и Башкирии. Как писал Н.К. Байбаков (13*), особую активность Берия развил в вопросах быстрого увеличения добычи нефти в Татарии и Башкирии, представив пятилетний план развития нефтяной промышленности, предусматривавший рост добычи нефти за пятилетие на 85%, а по наращиванию мощностей в переработке – более чем в два раза. Именно разработка этих месторождений и всё более широкое использование нефти и её продуктов в энергетике на базе новых технологий позволило совершить крупнейший за все годы рывок по повышению благосостояния народа, который был сделан в 1956-1975 годах.

Самое интересное, что за всеми этими ключевыми событиями в послевоенной экономике (разработка атомной и водородной бомб, ракет, открытие залежей нефти и освоение технологии строительства высотных зданий – МГУ) стоит один и тот же человек, которого в России, в результате клеветы его убийцы Хрущёва, до сих пор считают извергом. Мы имеем в виду Лаврентия Павловича Берия, выдающегося сына грузинского народа, единственного почётного гражданина СССР. Именно он возглавлял атомный и курировал ракетный проекты, был начальником строительства МГУ и отвечал за поиск и освоение новых нефтяных месторождений в Татарии. Именно он сумел остановить маховик репрессий, запущенный в результате давления на Сталина партноменклатуры в 1937 году.

Профессор и генерал В.Ф. Некрасов, в те годы молодой офицер МВД, вспоминает: «Лаврентий Павлович тогда был для меня фигура безупречная. Песня такая была. Вперёд за Сталиным ведёт нас Берия. Марш чекистов. Авторитет его был непререкаем. В 1947 году было образовано бюро Совета Министров СССР с широкими полномочиями. Председателем бюро назначили Берия, заместителями Николая Вознесенского и Алексея Косыгина. Берия стал вторым человеком в стране. В 1951 году все документы по линии Совета министров докладывались Сталину после визы Берия» (14*). Подробнее об этом руководителе читатель может прочитать в книге Ю.И. Мухина "Убийство Сталина и Берия" (13*) и в статье А.П. Паршева "Берия" (15*).

 

Послесталинская политика

 

После смерти Сталина перед страной стал выбор, по какому пути идти. Во главе страны оказались Маленков, Берия и Хрущёв. Попытка Берия продолжить сталинский замысел политической реформы и передать управление от вырождавшихся партийных органов управления государственным была пресечена его убийством, организованным Хрущёвым (13*). Наряду с самим по себе фактом ускоренной деградации партаппарата по сравнению с конституционными и хозяйственными органами, дополнительной бедой стала невозможность, при таком раскладе, отказа от монопольной идеологии, что загнало страну в идеологический тупик. Установившаяся тогда монополия марксистской идеологии накладывала на развитие страны отпечаток все последующие десятилетия.

Проведённая при Хрущёве открытая и очерняющая десталинизация убрала идеологический базис достижений советского строя, подорвала позиции всех компартий, всех сочувствующих СССР сил и заставила ряд из них, в частности компартию Китая, встать в оппозицию. По мнению Ю.И. Мухина (13*), главной целью, ради которой партийное руководство (а вовсе не только Хрущёв) решило опорочить Сталина, было оправдать полный отказ от его линии на устранение партийной элиты от управления страной и передачу управления в руки государственных органов. Помимо официального закрепления руководящей роли партийных органов, был значительно ослаблен контроль над ними со стороны органов государственной безопасности, который хоть как-то сдерживал их вырождение.

Для того чтобы получить власть в ЦК КПСС, состоящем более чем наполовину из секретарей республиканских, краевых и областных комитетов партии, Хрущёв пообещал упразднить над ними государственный контроль, как в области экономической, так и политической деятельности. По мнению В. Шарапова (194), упразднение контроля над партийными комитетами всех уровней создало благоприятные условия для развития национализма, местничества, возникновения теневой экономики, хищений, взяточничества, подкупа, круговой поруки, угодничества, подхалимства. Именно из этой когорты секретарей КПСС, не контролируемых центром, появились и Горбачёв, и Ельцин, и Кравчук, и Назарбаев, и Шеварднадзе, и Алиев, и др. "коммунисты" с психологией удельных князей, разваливших Советский Союз ради ещё большей личной власти и обогащения.

 

Экономическое развитие при Хрущёве: отказ от малоэмиссионного социализма

 

До 1956 г. в России ежегодно вводилось не менее 28,5 млн. м2 жилья, притом без строгих ограничений по срокам службы зданий. Начиная с 1956 г. объёмы строительства жилья увеличились более чем в два раза, до 59-65 млн. кв.метров.

В 1918-1928 гг. в СССР построено 203 млн. м2 жилья;

1929-1932 гг. – 56,9 млн. м2

1933-1937 гг. – 67,3 млн. м2

1946-1950 гг. – 200,9 млн. м2

1951-1955 гг. – 240,5 млн. м2

1955-1960 гг. – 474,1 млн. м2

1961-1965 гг. – 490,5 млн. м2

1981-1985 гг. – 552,2 млн. м2 (16*).

Часто развёртывание интенсивного жилищного строительства ставят в заслугу Хрущёву, представляя это как акт его более трогательной заботы о людях, чем у предшественника. При этом, однако, упускается из рассмотрения то, что для резкого увеличения строительства необходим был революционный переход к более дешёвому панельному строительству, а эта технология была освоена в последние годы жизни Сталина. Кроме того, при резком увеличении жилой площади необходимо иметь современную систему отопления, а не печное отопление дровами и углём. Что представляло собой жильё среднего гражданина России в 1950 годах? В деревне – деревянная изба, состоящая из одной-двух комнат; в городе – в лучшем случае, комната в коммунальной квартире на семью из трёх-четырёх человек, в худшем – та же комната, только с большим количеством людей и в бараке. В большей части средних и малых городов люди жили в тех же деревянных избах.

До тех пор, пока теплоэнергетика страны не совершила качественный скачок (в результате роста добычи угля, нефти и газа), а страна не освоила технологии массового централизованного отопления на основе недоиспользуемого тепла тепловых электростанций, думать о переводе населения в многоэтажные дома было нереальным. Поэтому при Сталине лимитирующим фактором строительства жилья были не только мощности строительной промышленности, но и наличные энергоносители и технологии теплоэнергетики. В период с 1950 по 1965 гг. электроэнергетика страны получила колоссальное развитие. Так, в 1950 г. мощность всех электростанций была 19,6 млн. КВт (в том числе гидростанций – 3,2 млн. КВт), в 1955 г. – 37,2 млн. КВт (гидростанций – 6 млн. КВт.), в 1965 г. – 115 млн. КВт (гидростанций – 22,2 млн. КВт) (16*).

Первое пятилетие пребывания Хрущёва у власти ознаменовалось высокими темпами развития сельскохозяйственного производства и улучшением жизни колхозников. С 3 по 7 сентября 1953 г. состоялся Пленум ЦК КПСС. В повестке дня были следующие вопросы: критика прошлых недостатков, повышение закупочных цен, уменьшение доли обязательных поставок государству, списание долгов колхозов, усиление роли машинно-тракторных станций. Были снижены налоги на домашние хозяйства сельских жителей (с 1958 г. их вообще отменили). Поскольку с 1953 по 1955 г. председателем Совета министров был Маленков, колхозники запомнили всё это как реформы Маленкова, а Хрущёва невзлюбили за последовавшую затем кукурузную эпопею. После реформы Маленкова начался быстрый рост продукции сельского хозяйства. За 5 лет (1954-1958 гг.) по сравнению с предшествовавшим пятилетием рост составил по зерну 40%, овощам – 40%, сахарной свёкле – 68%, мясу – 41%, молоку – 36%, яйцу – 56%. Это был невиданный в истории России скачок сельскохозяйственного производства. В 1953-1955 гг. крестьянство сумело резко увеличить производительность сельскохозяйственного труда. Люди на селе стали питаться нормально, наверное, впервые с начала XIX века. Годовой денежный доход семьи, полученный из колхозной кассы, составлял в 1946 г. 105 рублей, в 1953 г. – 845,2 рублей, в 1960 г. – 3763 рубля. 14 июля 1956 г. было принято решение выплачивать пенсии колхозникам. Такого рода подъёма жизненного уровня людей советская деревня не знала со времён НЭПа (17*).

Однако Хрущёв допустил ряд крупных ошибок в реформировании сельского хозяйства. Так, он ликвидировал машинно-тракторные станции и передал их имущество колхозам. До того МТС были укомплектованы квалифицированными кадрами трактористов, комбайнеров, специалистов по ремонту техники, выполнявшими работы на сдельной основе по заказу самих крестьян. МТС обслуживали сразу несколько колхозов, что позволяло использовать имевшуюся технику с максимальной эффективностью. Передача колхозам МТС снизила как уровень обслуживания техники (колхозники не были готовы к их квалифицированному обслуживанию), так и эффективность её использования, поскольку уменьшали возможность манёвра техники между колхозами. Укрупнение колхозов снизило возможности группового контроля, действовавшие внутри старых малых сёл, а значит, снизило стимулирование труда. По-видимому, ошибочным было поспешное освоение целины без предварительной проработки агротехники и подготовки инфраструктуры степных районов Казахстана.

Главной реформой Хрущёва в экономической области, о которой стараются не говорить, стал тот факт, что он начал эмитировать деньги. Это было неизбежным следствием уменьшения экономического давления на население. Напомним, что в поздние сталинские годы страна стояла на малоэмиссионном пути развития (1*), когда увеличивающиеся в реальном исчислении государственные расходы покрывались без бюджетного дефицита. Постоянное давление на руководителей и работников заставляло снижать себестоимость выпускаемой продукции, повышать эффективность работы под страхом наказания (для руководителей) или снижения зарплат (для рабочих, не справляющихся с освоенной остальными технологией увеличения выработки). Хрущёв не только отменил ежегодный пересмотр расценок в целях снижения себестоимости, что сразу затормозило эволюционный процесс повышения производительности труда на микроуровне, но и уменьшил налоги, что снизило бюджетную дисциплину. Отказ от ежегодного пересмотра норм выработки при растущих расходах означал переход на эмиссионную форму денежного обращения, особенно для безналичных рублей. Зарплата не падала, а то и росла при тех же результатах труда, что вело к избытку денег на потребительском рынке. Реагирование на избыток денег через инфляцию было блокировано стабильными ценами, что приводило к преобразованию инфляции в дефицит и очереди. В то же время, и в отношении руководителей предприятий состоялось уменьшение давления на постоянное снижение себестоимости. Это откликнулось увеличением количества безналичных рублей, слишком просто достававшихся предприятиям, а следом и пренебрежительным отношением плановых органов к стоимостным показателям работы предприятия. Ценовые ориентиры ослабляли свою информационную и регулирующую функцию.

Перевод Хрущёвым социализма на эмиссионный тип развития сразу создал серьёзные трудности. Уже в 1961 г. потребовалось проведение денежной реформы с понижением золотого эквивалента. В 1962 г. цены на продукты питания подскочили на 25-30%, а тарифные расценки на производстве понизились на треть. Результатом стали события в Новочеркасске 1962 г. со взбунтовавшимися обывателями, которые подумали, что социализм – это когда не только руководители, а все работают меньше, а получают больше.

Между тем, продолжающийся быстрый рост и усложнение народного хозяйства всё более затрудняли управление госсектором на прежних принципах. После 1953 г. были сделаны две крупные попытки изменить управление промышленностью. В 1957 г. начали действовать областные советы народного хозяйства – совнархозы, которым подчинялись находящиеся на территории предприятия. Министерства – главные командиры предприятий во времена до и после совнархозов – сохранились, но их стало меньше, и их роль упала. В результате реформы стало легче согласовывать деятельность предприятий в тех случаях, когда они находились на территории одного СНХ, и труднее – во всех остальных. Поэтому в 1960-1961 годах происходит укрупнение Совнархозов, число которых уменьшается со 100 до 47, а в 1963 году вместо упразднённых экономических министерств были созданы Госкомитеты, занимающиеся вопросами организации производства (18*). Совнархозы себя не оправдали и в 1964 г. были ликвидированы.

Советское руководство ещё с 70-х годов начало готовить технологические заделы к уходу от нефтезависимой экономики. Часть автобусов переводилась на использование газа вместо бензина. Велись работы по использованию водорода в двигателях внутреннего сгорания, и оказалось, что технологические проблемы, возникающие на этом пути (включая безопасность), принципиально решаемы, и главная сложность – в производстве водорода, которое при доступной тогда технологии оказывалось слишком дорогим. Поэтому основной технологический прорыв, необходимый тогда стране, состоял в уходе от нефтезависимости электроэнергетики.

 

Брежневский период: поступательное развитие и стабилизация социализма

 

Начатое Хрущёвым под конец его деятельности наступление на партаппарат через разделение обкомов на промышленные и сельскохозяйственные, дезорганизация работы промышленности привели к его смещению, в подготовке которого объединились аппарат, армия и КГБ. Это позволило повысить профессионализм при принятии решений и быстро устранить многие перекосы в организации управления хозяйством, хотя, по-видимому, и ускорило процесс вырождения элиты. Тем временем продолжался поиск новых подходов к управлению народных хозяйством. 9 сентября 1962 года в «Правде» появляется статья харьковского экономиста Е. Либермана, в которой рекомендовалось ввести большую гибкость планирования, большую самостоятельность предприятий и хозрасчёт, вернуться к здоровой конкуренции. Увеличение самостоятельности предприятий упиралось в одно серьёзное препятствие. Например, если предприятие снижало себестоимость продукции только за счёт снижения расхода какого-то ресурса (сырья, полуфабрикатов, энергии) или сокращения числа работников какой-то профессии, то выгодность такого снижения себестоимости для всего народного хозяйства очевидна. Однако, возможна ситуация, когда предприятие снижает себестоимость продукции за счёт сокращения использования одного ресурса при одновременном увеличении использования другого ресурса, за счёт того, что цена сэкономленного ресурса выше, чем цена вновь привлекаемого ресурса.

Речь не обязательно идёт о сырье: в конце концов, можно понизить себестоимость, купив дорогой станок, но сэкономив ещё больше на зарплате работников. Проблема возникает в связи с тем, что увеличение использования какого-то ресурса на данном предприятии лишает того же ресурса какое-то другое предприятие, которое не сможет производить свою продукцию или будет вынуждено перейти на заменяющий ресурс. В этом случае снижение себестоимости на данном предприятии может обернуться большими потерями на других участках народного хозяйства. Для того, чтобы увеличение самостоятельности предприятий не приводило к таким негативным последствиям, необходимо было установить более адекватные цены на ресурсы, используемые в народном хозяйстве. Иначе любой спорный вопрос приходилось бы решать, подсчитывая на самом верху, какой из возможных способов производства выгодней с точки зрения всего народного хозяйства. Поэтому ключевым вопросом хозяйственной реформы становился принцип формирования таких цен, которые подавали бы предприятиям «правильные» сигналы о действиях, выгодных с точки зрения народного хозяйства. Только в этом случае хозрасчёт предприятий и их стремление к увеличению прибыли выгодны стране. Практика ценообразования, сложившаяся при Сталине, часто исключала такую возможность. Цены на продукцию, передаваемую между предприятиями госсектора, определялись, в зависимости от сектора народного хозяйства, то себестоимостью их производства (из-за чего предприятиям было выгодно тратить больше денег), то весом, в соответствии с нормативами данного типа продукции (из-за чего промышленность стремилась выпускать как можно более тяжёлую продукцию).

Новая реформа, разработанная Е.Либерманом и осуществлённая под руководством Председателя Совета Министров А.Косыгина, снимала наиболее острые проблемы ценообразования. Продуция внутри госсектора переставала передаваться «по себестоимости»: в цены включалась рентная надбавка, учитывавшая редкость соответствующего ресурса для народного хозяйства и возможную выгоду от его альтернативного применения. Эти надбавки собирались теперь государством на всех звеньях хозяйственных цепочек: с предприятий взималась плата за фонды, налог за пользование природными ресурсами, дифференциальная рента от использования лучшего ресурса… Однако, реформа не предусматривала решения проблемы монополизма многих предприятий, получивших возможность вздувать цены на свою продукцию в отсутствие конкуренции. При этом уже имевшийся избыток денег на руках у населения и безналичных денег у предприятий создавал предпосылки для беспрепятственного повышения цен монополистами: последним было достаточно внести малейшие изменения в свою продукцию, чтобы создать повод для повышения цены. Началось постепенное вымывание дешёвого ассортимента. Это явление, нормальное в рыночных экономиках при росте доходов всех слоёв населения, болезненно воспринималось советским руководством, привыкшим оперировать фиксированными ценами и не имевшим набора инструментов борьбы с монополизмом в ценообразовании. По прошествии примерно двух лет, когда всё это обнаружилось, были приняты одна за другой инструкции, ограничивающие нездоровую деятельность предприятий, а вместе с ней и почти всю полученную ими свободу. Тем не менее, реформа устранила наиболее вопиющие перекосы в ценообразовании и позволила дальнейшее развитие народного хозяйства в условиях резкого усложнения объекта управления.

Одновременно была продолжена политика поддержки крестьян. В 1965 г. были вновь повышены закупочные цены на продовольствие, даны некоторые послабления колхозникам в ведении приусадебного хозяйства. Многие, однако, считают, что отсутствие отрицательного давления налогами позволило крестьянам только больше спиваться. Началось внедрение материального стимулирования труда. Однако на деле результатом социальной политики руководства и увеличения фондов общественного потребления стало уменьшение децильного коэффициента (разницы благосостояния 10% наиболее обеспеченных и 10% наименее обеспеченных) с 5 до 3. Это было неизбежным следствием переориентации на исключительно положительную мотивацию, без материального наказания за недостатки в работе и повышении производительности.

Брежневские годы, которые позже окрестили застойными, мы бы разделили на два периода В первом периоде продолжались стремительные структурные изменения во многих основных сферах советского общества. В эти годы Советский Союз стал второй сверхдержавой планеты. Было построено огромное число новых предприятий. Необычайно усложнились хозяйство, культура и быт населения. Оно в массе стало покупать не только товары первой необходимости (еду и одежду), но и мебель, автомашины, квартиры, дачи и др. Были достигнуты значительные результаты по улучшению жилищных и бытовых условий, питания городского и сельского населения. Они основывались на больших масштабах строительства в городе и на селе, газификации регионов, развитии животноводства, строительстве птицефабрик, новой электротехнологии для квартир и отопления. Происходила урбанизация, развитие образования, расширение информации о внешнем мире, увеличение слоя людей со структурой потребления, характерной для среднего класса. Вырос образовательный уровень населения. Возросло число учёных и деятелей культуры, хотя не все они отличались профессионализмом.

Были достигнуты колоссальные успехи в науке и технике. Достаточно вспомнить об успехах в космосе и в военной промышленности, где СССР вышел в лидеры по производству самой совершенной боевой техники. Были подготовлены в большом числе первоклассные специалисты в самых различных сферах науки и культуры. Урожайность зерновых в СССР существенно выросла, в 1980 г. – 13,9 ц/га, в 1990 – 19,9 ц/га (хотя это был рекордный год). По производству основных продуктов питания на душу населения, кроме мяса, мы опережали США (19*)

Произошла общая либерализация социальных отношений. Необычайно расширились контакты с Западом. Общий жизненный уровень в Советском Союзе в результате брежневского периода был самый высокий за всю историю России. А в некоторых регионах (например, в Грузии, где многие владели двухэтажным домом и машиной, или в Прибалтике и Москве) он приближался к уровню многих западных стран. Опираясь на данные и факты множества статистических публикаций и других источников, Б.М. Уралов (20*) показывает, что наивысший жизненный уровень в нашей стране был как раз в период 1980-1985 гг.

За период с 1960 по 1982 гг. национальный доход СССР вырос в 4,5 раза (6*), а средняя зарплата – в 2,5 раза; однако, сюда не включены внезарплатные фонды потребления.

 

Таблица 3.1 Среднемесячная заработная плата по РСФСР (годы-рубли)

по данным Госкомстата

 

1960	1961	1962	1963	1964	1965	1966	1967	1968	1969	1970	1971	1972	1973	1974	1975
73,1	77,1	80,9	82,4	86,0	92,5	97,2	102,5	110,9	115,6	121,2	125,6	130,4	136,2	143,2	148,7

 

1976	1977	1978	1979	1980	1981	1982	1983	1984	1985	1986	1987	1988	1989	1990
154,2	159,1	164,4	168,4	174,0	178,3	184,0	188,3	193,2	199,2	206,1	214,4	233,2	263,0	303,0

 

В 1979 г. в СССР начался второй этап правления Брежнева, который можно охарактеризовать как стабилизацию. Несколько ранее он начался в ГДР и Чехословакии. Темп роста национального дохода за 1970–1982 гг. у ЧССР и Венгрии был почти такой же, как у большинства стран Запада (6*), да и уровень жизни был почти такой же, как на Западе. О том, что советская система стабилизировалась и стала воспроизводимой, свидетельствует тот факт, что рост национального дохода, падавший все 70-е годы, стал стабильным и составил с 1979 до 1988 г. постоянные 3,5% в год (см. Рис. 1). Эти данные роста национального дохода в СССР взяты из программы «500 дней» (21*), так что можно считать, что эти данные признаются и нынешними либералами.

Самo постоянство этой цифры является удивительным фактом. Большинство СМИ навязывали представления о СССР как о системе, которая зависела от внешних цен на нефть и полностью исчерпала себя к 80-м годам. Между тем, интегральный показатель роста национального дохода после троекратного снижения цен на нефть в 1983 году даже не качнулся – чуть колебалась только доля промышленности в общем приросте. Следовательно, советская экономика имела очень большую буферность, а вклад нефтедолларов не был определяющим в её развитии. Стабильность роста национального дохода в условиях всех этих пертурбаций, в том числе и взрывных скачков цен на нефть, говорит о том, что СССР был стабильной и самодостаточной державой, интенсивно развивающейся технологически. Страна ничуть не меньше, чем конкуренты, покрывала основные потребности за счёт собственных источников, а роль нефтедолларов в закупке импортной технологии для роста национального дохода была ничтожной.

Система была настолько стабильна, что решала общегосударственные задачи и давала прирост, несмотря на усилия всех её раскачать, несмотря на пертурбации Андропова, возврат Черненко, горбачёвскую «активность» по ускорению, несмотря на гигантские скачки цены на нефть, на которую ссылается Е.Т.Гайдар как на якобы незаменимый источник поступлений технологии и импорта ширпотреба. Скорее всего, это и было устойчивое состояние данной вариации рынка, которая была построена в СССР. Как видим, она была эффективнее американской, у которой рост национального дохода не превышал 2%. За 20 лет, если бы социализм не стали целенаправленно разрушать, СССР удвоил бы национальный доход, а США сумел бы увеличить его только в 1,4 раза (если брать усреднённый показатель 1,8%). К 80-м годам темпы ликвидации разницы в уровне жизни и уровне развития техники между СССР и США стали меньше, чем они были в 50–60-х годах. Но такое же замедление произошло в 70-е годы в Японии, Германии, Италии, однако это не заставило их народы разрушить существующее государственное устройство и разделяться на независимые регионы. СССР всё равно продолжал развиваться быстрее, чем США.

Итак, прирост национального дохода стабилизировался на уровне 3–4% в год, что было следствием, с одной стороны, исчерпания резервов рабочей силы, с другой – сохранением интенсивной составляющей развития. Есть много оснований считать, что при том уровне производительности труда и той продолжительности рабочей недели, с той степенью развития обратных связей в виде наказания за плохую работу 3-4% были максимумом возможного роста.

Для того чтобы глубже понять причины снижения темпов роста в 70-е годы и их последующей стабилизации, нам необходимо исследовать несколько ключевых параметров, определявших скорость советского экономического роста: динамику энерговооружённости, технологическое развитие и события на рынке рабочих рук.

 

Рост энерговооружённости и роль заниженных цен

 

Резкий рост уровня жизни в 60-80 гг. был обусловлен резким увеличением энерговооружённости за счёт использования нефти, газа и стремительного нарастания мощности гидроэлектростанций, а также начала использования атомной энергии. Увеличение использования нефти стало возможным благодаря освоению западносибирских месторождений. Продажа сырья и главным образом нефти за рубеж позволили обеспечить подпитку экономики нефтедолларами. Тем не менее, доля экспорта энергоносителей в ВВП СССР оставалась не столь велика, поэтому говорить, что экономика СССР выживала только благодаря нефтедолларам, достаточно нелепо (отказаться от экспорта нефти вполне можно было ценой некоторого снижения уровня потребления, ничтожного на фоне внутреннего производства потребительских товаров). А вот о роли нефти во внутреннем развитии советской экономики почему-то часто умалчивают, хотя здесь тезис о невозможности достигнутых советской экономикой успехов без собственных месторождений нефти (также как и невозможности успехов США без собственных месторождений нефти в первой половине XX века) был бы абсолютно верен.

Чтобы оценить роль энергоносителей в экономическом росте СССР, необходимо вспомнить, с какого уровня начинался этот рост. Подавляющее большинство населения было занято в сельскохозяйственном производстве с повсеместным использованием ручного труда и, в лучшем случае, тягловой силы скота. Население жило в деревянных домах и топило дровами. Улучшение любого из аспектов материальной жизни требовало самой настоящей экономической революции, будь то внедрение минеральных удобрений для поднятия урожайности, использование тракторов для расширения пашни, массовое строительство панельных домов, отказ от печного отопления, резкое увеличение производства промышленной продукции. Для реализации любого из этих прорывов нужно было много энергоносителей. Наличие собственной нефти стало для России спасением, позволившим преодолеть катастрофическое отставание. Именно чтобы поощрить скорейший переход всей экономики на использование энергоносителей, использовалась политика низких внутренних цен на них. И эта политика была, в общем, правильна – до тех пор, пока запасы нефти казались неисчерпаемыми – именно потому, что она направляла развитие экономики таким образом, чтобы улучшить жизнь наиболее быстрым и лёгким из возможных способов. В первую очередь, надо было механизировать наиболее тяжёлые работы и заменить лошадь хоть каким-то трактором, во вторую – улучшить качество трактора, так чтобы отдача от него увеличивалась без существенного прироста потребляемой нефти. Говорить, что развитие СССР по 70-е годы включительно, основанное на расширении механизации при использовании нефти, было экстенсивным, совершенно нелепо. Разве можно назвать экстенсивным развитием замену ручного труда механическим?

Переход ко второму этапу («улучшения качества трактора») требует существенно новой стратегии развития и других усилий государства. Надо уже не столько поощрять переход с ручного труда на машинный, сколько улучшать использование машинного труда. Необходимо было заменять устаревающие виды машинного труда путём применения более эффективных и совершенных машин и, в частности, поощрять энергосбережение. На этом этапе низкие цены на энергоносители не только не стимулировали развитие этого процесса, а, напротив, поощряли чрезмерный расход энергоносителей.

Судя по всему, в 70-х годах в СССР завершился тот первый этап индустриализации, когда можно было ручной труд заменить машинным, не особо заботясь о модернизации существующих машинных производств. Это не значит, что в экономике не оставалось ручного труда: ручной труд остаётся в экономике всегда. Речь идёт о том, что те виды ручного труда, которые можно было машинизировать проще и дешевле всего, были уже машинизированы, поэтому замена всё ещё используемых видов ручного труда машинным трудом давала меньшую отдачу, чем раньше. Так, масштабы массового жилищного строительства перестали расти количественно (росло только качество возводимого жилья): подъёмные краны и панели появились уже при Хрущёве. Далее, заменить лошадь трактором при вспашке – проще всего, сложнее соорудить зерноуборочный комбайн, а вот машинизировать садоводство и овощеводство не так просто, да и не всегда нужно.

 

Дефицит труда как причина замедления экономического роста

и созревания антиэгалитарных настроений

 

Рост производительности труда необходимо проанализировать отдельно в аграрном и промышленном секторах. Одной из главных причин замедления темпов промышленного роста СССР стало истощение резерва рабочей силы на селе. Вплоть до конца 60-х годов промышленный рост Советского Союза (а именно он давал основную часть прироста национального дохода) имел два источника: увеличение производительности труда в самой промышленности и приток дополнительной рабочей силы из деревни. Всё это время имелась возможность огромного роста производительности труда в сельском хозяйстве за счёт простой механизации. Дальнейшая механизация сельского хозяйства не давала столь существенного прироста производительности в нём, чтобы компенсировать отток рабочих рук.

Продолжавшийся рост населения и линия на улучшение питания требовали остановить отток людей из деревни. Эта цель была достигнута к концу 70-х годов, когда сельское население СССР стабилизировалось. Сельская молодёжь уже находила возможным остаться в селе, жизнь которого улучшалась. Мать одного из нас (СМ) рассказывала, что с 1978 г. стало очень трудно привлекать девушек из глухих деревень Поволжья для работы на текстильных фабриках Ивановской области. Это также свидетельствовало о том, что были исчерпаны резервы рабочей силы среди крестьянства средней России. Они оставались в Средней Азии, но для того, чтобы ими воспользоваться, требовалась коренная ломка местных традиций: жители Средней Азии не привыкли работать в промышленности.

Итак, в 70-х годах перелив рабочей силы из села в город быстро снижался и к концу десятилетия практически прекратился. Именно на эти годы приходится значительное сокращение темпов роста. О чём это говорит? Это говорит о том, что до конца 70-х промышленность имела 2 источника роста: «интенсивный» – за счёт освоения новых технологий имеющейся рабочей силой – и «экстенсивный» – за счёт пополнения городской рабочей силы приезжими из села. Для всей экономики, конечно же, весь рост был интенсивным, потому что заменялся ручной труд крестьян, прежде занятых в сельском хозяйстве, более производительным трудом в промышленности, но с точки зрения промышленности это можно назвать экстенсивной составляющей. И вот, к концу 70-х приток новых рабочих рук полностью прекратился, и дальше промышленность продолжала расти исключительно с имеющейся рабочей силой.

За 1981–1985 гг. национальный доход вырос на 17%, а численность занятых в отраслях материального производства – на 2,3% (22*). Тем самым, вычитая вклад дополнительных работников, получаем, что высокие темпы стабильного роста (3%) приходились целиком на ежегодное повышение производительности труда. И это несмотря на обвал мировых цен на нефть в 1983 году!

Новые условия на рынке труда неожиданно обострили проблему мотивации к труду. Как только приток рабочей силы из села закончился, осваивать новые производства стало возможным только за счёт закрытия либо сокращения штатов старых, так как не хватало кадров для освоения новых производств. А тут оказалось, что при социализме и устаревшее предприятие не закрой, и человека не уволь, потому что надо охранять права трудящегося человека и поднимать уровень жизни в национальных окраинах. Догматичность идеологии и мягкотелость, отсутствие ориентации на постоянное давление привели к неизбежной нехватке рабочей силы, хотя надо было смело идти на прекращение деятельности старых производств в пользу новых, экспорт высокотехнологичной продукции и импорт товаров первого типа из Третьего мира.

Отказ от естественного отбора технологий привёл к тому, что возможности естественного стимулирования развития технологий резко сократились, потому что не было отрицательного воздействия на отстающих: их стабильное положение и спокойная жизнь гарантировалось государством. Заметим, что даже в этих условиях быстрый интенсивный рост всё равно продолжался, то есть советская экономика имела компенсирующие механизмы, позволяющие возместить ослабленную отрицательную мотивацию другими факторами. Но именно ослабленная отрицательная мотивация, по всей видимости, и стала институтом, ограничившим интенсивную составляющую роста тремя процентами в год.

И вот в советской экономике возникла конкуренция не за рабочее место, а за работника. Когда переходы наёмных работников от одного работодателя к другому свободны, наёмный работник быстро начинает понимать: если его «зажимают» на одном предприятии, то можно уйти на другое. Для вводимых новых мощностей требуется либо находить рабочую силу там, где она имеется в избытке (так было сделано в сталинской экономике, пока государство решительно шло на выдавливание избыточной рабочей силы из села и повышение её отдачи в промышленности), либо переманивать её с других производств. Даже если оплата труда данной профессии была установлена одинаковой, более успешные и прибыльные предприятия привлекали рабочих к себе с помощью внезарплатных фондов потребления – жилья, лучших заводских путёвок, поликлиник, детских садов и т.д. В свою очередь, производства, откуда происходил отток рабочей силы, добивались у своего руководства увеличения оплаты своих работников, хотя часть из них можно было благополучно закрыть, вынудив работников идти на новое производство без повышения зарплаты. Государство само лишило себя права сделать это за счёт ухудшения положения рабочей силы на отстающих производствах, отказавшись от ежегодного пересмотра расценок.

Неожиданным результатом положения на рынке труда стало назревание антиэгалитарных настроений среди интеллигенции и квалифицированных кадров, основанное на ущемлённом чувстве справедливости. Если раньше зарплата человека с высшим образованием значительно превышала зарплату рабочего, то теперь ситуация изменилась, и причиной стали самые что ни на есть рыночные механизмы ценообразования на рынке труда. Шли естественные процессы сокращения разрыва оплаты между квалифицированными и неквалифицированными профессиями по мере увеличения числа специалистов. И на Западе никто не хочет выполнять неквалифицированную работу, так что сдерживать зарплату низших категорий профессий удаётся только за счёт нелегальных иммигрантов. В СССР это ускорялось тем, что интенсивность труда рабочего хоть как-то можно проконтролировать нормой выработки, а вот создать повсеместную систему адекватного контроля интеллектуального труда послесталинская система так и не научилась.

Моральные стимулы эффективно работали только в части организаций. Существовали даже НИИ специально для сынков номенклатуры – как отстойники и тёплые места, от которых заведомо не требовалось никакой отдачи, кроме формальных отчётов. Недаром докторскую диссертацию называли заявлением на пожизненную пенсию. Огромное число людей устремились за образовавшейся халявой, стал нормой избыток предложения рабочих рук на рынке интеллигенции (от которой не удавалось получать столь же высокую отдачу, как на Западе). Дефицит на рынке труда рабочих профессий потребовал быстрого повышения зарплат рабочих, особенно неквалифицированных профессий. Иначе никто не хотел идти в рабочие – все предпочитали просиживать штаны в НИИ, КБ проектных и других организаций.

Уравнительные тенденции рынка труда ведут к тому, что именно интеллигенция и управленцы, роль и численность которых возрастала, считали себя самыми обделёнными. Они были недовольны как политическими возможностями, оставляемыми им господствующим режимом, так и своей долей в распределяемом общественном богатстве. Дело не в абсолютном доходе, а в относительном. Оплата труда очень многих слоёв в СССР уже не соответствовала их представлениям о справедливом уровне оплаты за вложенный труд. Именно образованные слои населения выступали наиболее последовательными сторонниками свободного рынка, считая, что рынок даст им больше благ, чем социализм (хотя уровень их зарплаты определялся, как мы видели, самыми что ни на есть рыночными процессами). Именно они подготовили в своих странах отказ от социализма, проведённый с согласия бюрократов-управленцев, которые тоже были недовольны возможностями, предоставленными социализмом. Считается, что это и послужило почвой для созревания в большинстве стран социализма т.н. антиэгалитарных революций (23*, 24*).

 

Технологический уровень Советского Союза к 80-м годам

 

Десятилетия напряжённого догоняющего развития дали свои результаты и в технологической сфере. К началу 80-х годов в стране были созданы мощные научные и конструкторские центры, способные самостоятельно решать самые сложные технические задачи, была налажена массовая подготовка квалифицированных технических кадров, собственный потенциал технического прогресса быстро нарастал. Этому способствовало как приоритетное развитие науки, так и особое внимание к освоению новой технологии.

Подготовка научных кадров, являясь сложнейшей народнохозяйственной задачей, решалась в Советском Союзе достаточно успешно. Начиная со школьных лет, дети принимали участие в олимпиадах. По окончании школы победители этих олимпиад имели некоторые привилегии при поступлении в соответствующие вузы. Затем в течение первых трёх лет студенты получали основные общие знания, накопленные к тому моменту по соответствующей специальности. В ряде передовых вузов после третьего курса специальные предметы вели учёные АН СССР и ведущие специалисты. При этом они поощряли собственное мнение студентов. Было это обусловлено не их особым демократизмом, а прямой заинтересованностью. Во-первых, они присматривали кадры для себя, а во-вторых, уже достаточно грамотный студент своим вопросом или попыткой дискуссии мог подсказать оригинальную идею. По окончании вуза далеко не все стремились попасть в институты АН СССР, потому что все знали, что зарплата там ниже, чем в промышленности, а премии редки и малы. Тем не менее, благодаря такому методу подготовки научных сотрудников уровень науки в СССР был практически не ниже уровня передовых стран, хотя финансирование, как по зарплате, так и по прочим статьям, существенно уступало уровню западных стран. Во многих отраслях науки советские учёные опережали зарубежных коллег.

Как уже отмечалось, по мере прекращения перелива рабочей силы в города, рост производительности труда замедлялся. Если за 1966-1970 гг. она выросла на 33%, то за 1971-1975 – на 21%. Далее её рост прочно стабилизировался. За 1976-1980, как и за 1981-1985 гг., она выросла на 14%. По одной из самых негативных для СССР оценок, выполненных на Западе (6*), в 1983 г., производительность труда в СССР составляла 72% итальянской, 60% японской, 51% французской, 46% западногерманской и 38% американской. Это не такие уж и плохие результаты. Например, в Чили, которая считается образцовой страной латиноамериканской экономики, на момент прихода Пиночета к власти производительность труда составляла 20% американской, а 25 лет спустя, уже после десятилетия стремительного роста 90-х, лишь 15%.

Если учесть методику подсчёта, согласно которой в производительность труда в СССР не включались все те усилия населения, которые не имели денежной оценки (см. ниже), то станет ясно, что СССР, несмотря даже на менее благоприятные климатические условия, почти догнал развитые страны Запада. Мы не отрицаем сам факт трудностей, которые постоянно возникали на пути технологического развития в СССР (как и любой другой страны), особенно в производстве потребительских товаров. Жалобы на такое отставание прозвучали уже вскоре после смерти Сталина из уст тогдашнего главы правительства Н.Булганина. "Создаваемые нашими машиностроителями многие образцы машин и оборудования по своим техническим характеристикам отстают от лучших образцов, выпускаемых за границей". Но все эти проблемы решались и не мешали догоняющему развитию, сокращению разрыва.

После полного разрушения всего и вся в результате Февральской революции и последующих событий, в 20-х годах современной технологии и квалифицированных технических кадров в СССР почти не было. В первые две пятилетки Советский Союз даже скопировать ничего не мог – приходилось платить американцам и немцам, чтобы они наладили завод от начала до конца. Самостоятельные разработки появлялись только в военных областях. Только после войны мы научились имитировать западную технологию и понемногу создавать своё. Всё это время СССР одновременно расширял количество отраслей, в которых хоть что-то умели, сокращал отрыв и понемногу увеличивал количество чего-то действительно своего и новаторского.

Никакого подтверждения тезиса о том, что отставание усиливалось, мы не нашли. Истерика перестроечных лет о безнадёжном отставании создана на пустом месте, путём раздувания важности электроники персонального назначения и забывания о том, что существуют и другие отрасли. Отставание сокращалось. Шло быстрое усложнение изделий, накопление опыта, совершенствование организационных технологий… Так, например, средний вес металлорежущих станков, выпускавшихся в СССР в 60-е годы, составлял 3200 кг, в то время как в США – примерно 1200, во Франции – 1700. Разрыв постоянно сокращался, и уже к середине 80 годов некоторые станкостроительные заводы СССР, в частности знаменитый завод по производству станков с числовым программным управлением в Иванове, выходят на мировой уровень, успешно конкурируя со станками лидеров мирового станкостроения: Дании, Швейцарии, Германии и Японии. Высокоточная механика в СССР прочно вышла на передовые рубежи.

Технологическое развитие разных отраслей шло неравномерно, что соответствует обычному процессу смены приоритетов. Так, в 1985–1987 гг. началось массовое техническое перевооружение текстильной промышленности, с начала 80-х отмечен быстрый рост сельского хозяйства (увеличение применения удобрений, технологий машинного доения и др.), быстро рос ледокольный флот, в том числе уникальный и не имеющий аналогов атомный, почти полностью была электрифицирована железная дорога. В Иваново были созданы и успешно работали две текстильная и прядильная фабрики–автоматы. Резко улучшились качество технологических разработок в ряде НИИ текстильной промышленности. Троллейбусы успешно экспортировались даже в некоторые капстраны, например, в Грецию. Собственно, советские люди сами могут сравнить троллейбусы середины 70-х и конца 80-х. Советское гражданское самолетостроение догоняло и перегоняло США. Продолжалось строительство АЭС, каналов, осваивалось производство мебели с новой фурнитурой, хотя и частично скопированной на Западе. Холодильники и радиоприемники ВЭФ поднимались до мировых стандартов, заводы стекловолокна начали осваивать оптиковолоконные кабели. СССР производил сканирующие микроскопы (наряду с Японией, Чехией, Германией и Англией; в США электронные микроскопы не производились), просвечивающие электронные микроскопы (наряду с Японией, Германией, Чехией), впервые в мире был освоен малогабаритный просвечивающий электронный микроскоп. В СССР была собственная световая оптика высочайшего уровня. Световые микроскопы ЛОМО почти достигли уровня продукции Цейса, планапохроматные объективы 16 и 60 были лучшими в мире, хотя механика револьверов в световых микроскопах подводила. Уже были созданы качественные люминесцентные микроскопы. И всё это на фоне налаженного качественного питания населения. Если учесть военную промышленность и технологию, где СССР даже чуть опережал развитые страны Запада, то картина окажется еще более благоприятной.

Не менее впечатляющи успехи сельского хозяйства. В начале 90-х, уже после развала СССР, какая-то английская фирма в Ленинградской области провела обследование одного сельхозпредприятия. Величина всех потерь сельхозпродукции не превышала 10%. Именно при «маразматике» Брежневе осуществлялись довольно крупные вложения в сельское хозяйство. Эти вложения были связаны с обеспечением продовольственной безопасности и с ликвидацией разрыва между городом и деревней. Можно сказать, Брежнев вернул крестьянам долг, который Сталин взял на индустриализацию.

Вопреки распространённому мнению, советское руководство достаточно быстро осознало ограниченность возможностей роста, связанных с увеличением добычи нефти. Несмотря на продолжающийся быстрый рост капиталовложений в ТЭК (в 1985 г. они вдвое превысили уровень 1975 г.) и доли ТЭК в общем объёме капиталовложений, рост добычи нефти остановился: 1980 г. – 603 млн. т, 1985 г. – 595 млн. т. Стабилизируется экспорт нефти: 1980 г. – 119 млн. т, 1985 г. – 117 млн. т. и уровень экспортных поступлений (1983 г. – 91,4 млрд. долл., 1985 г. – 86,7 млрд. долл.). В связи с разработкой больших месторождений газа, у советской экономики появлялась «газовая пауза», позволявшая достаточно дёшево производить электроэнергию из природного газа в течение 10-15 лет с тем, чтобы за это время перейти на принципиально новые и более экономные технологии сжигания низкокачественного угля и широчайшее использование атомной энергетики: запасы оружейного урана и таджикские месторождения были огромны (6*).

Советское руководство ещё с 70-х годов начало готовить технологические заделы к уходу от нефтезависимой экономики. Часть автобусов переводилась на использование газа вместо бензина. Велись работы по использованию водорода в двигателях внутреннего сгорания, и оказалось, что технологические проблемы, возникающие на этом пути (включая безопасность), принципиально решаемы, и главная сложность – в производстве водорода, которое при доступной тогда технологии оказывалось слишком дорогим. Поэтому основной технологический прорыв, необходимый тогда стране, состоял в уходе от нефтезависимости электроэнергетики. Широкое развитие атомной энергетики позволяло обеспечить исключительно дешёвое производство водорода: атомные электростанции не могут быстро снижать свою мощность в ночные часы, когда потребность в электроэнергии падает, поэтому было эффективно использовать их в эти часы для производства водорода даже путём электролиза (часть ночной электроэнергии атомных электростанций при полной загрузке последних фактически даровая: ведь не всю же лишнюю энергию можно перераспределить по часовым поясам и за счёт экспорта). СССР вполне мог и должен был первым в мире осуществить технологические прорывы в водородной энергетике и водородных двигателях.

Еще раз подчеркнем. Россия, начав в 20-е годы с разрушенной третьеразрядной страны, стала одной из двух мировых сверхдержав! И всё это – исключительно за счёт собственных ресурсов, напряжения всего народа, несмотря на опустошительную войну, да к тому же и при отнюдь не благоприятном внешнем окружении. Сравнение уровня производства в натуральных величинах для 1913 и 1990 гг. даёт ошеломляющие результаты: по сельскому хозяйству – рост в 6-8 раз при почти двукратном сокращении, в абсолютном выражении, населения, занятого в нём; по промышленному производству – в 50-60 раз (при росте общего населения страны всего в 1,6 раза)! (25*)

Попытка «объективного» сравнения уровня благосостояния, достигнутого СССР, с благосостоянием западных стран, наталкивается на многие трудности. Само сравнение по статистическим данным душевого дохода некорректно, если не учитывает представления людей о своём благосостоянии, а также если не учитывает желаемое нами распределение богатства или структуру потребления и расходов страны. Как говорят, для одних стакан наполовину полон, для других – наполовину пуст. Ощущение комфорта зависит от того, что человек считает ценным.

 

Сравнение экономического уровня позднего СССР и западных стран

 

Например, для индейцев одного племени очень ценными были железные утюги, которые они держали перед входом в жилище. А Китай в Новое Время «не клюнул» на дешёвые потребительские товары Англии и продавал Англии чай только за серебро, так что англичанам для покорения китайского рынка пришлось устраивать опиумные войны.

Когда мы сравниваем благосостояние советского народа с американским, надо быть готовым и к тому, что часть российских граждан не согласится с предложенными параметрами сравнения, потому что для них джинсы важнее молока. Многие российские граждане и сейчас ценят возможность купить молоко без очереди и не вставая ради этого ранним утром, гораздо выше, чем само сокращение потребления молока (хотя при этом непонятно, стоило ли для ликвидации очередей ломать экономику, производящую столько молока). Что важнее – дать возможность богачам ездить на Канары или иметь очень хорошее медицинское обслуживание для всего населения? Какой рост благосостояния предпочесть – в сторону увеличения количества личных автомобилей, делающих городскую жизнь невыносимой, или более дешёвого, в денежном выражении, повышения комфортабельности общественного транспорта? Денежное выражение одинакового (в чьей-то оценке) комфорта, получающегося при разном способе удовлетворения потребности, может быть разным. Если какие-то люди предпочитают больше отдыхать, то их доход меньше, чем у «работяг», но жизнь «любителей отдыха», с их же точки зрения, не хуже. Да, достаточно много россиян и сейчас считают, что жили в советское время в 10 раз хуже, чем американцы, но это следует воспринимать как субъективную оценку. По крайней мере, статистика их душевого дохода не подтверждает десятикратную разницу. Мы хотели бы отметить, что организация потребления в России или любой другой стране может быть основана на национальных особенностях, но обязательно должна соответствовать интересам долгосрочного выживания и развития страны. Если Россия как целое не считает поездки своих богачей на Канары проявлением своего благополучия, то этот вид потребления можно было бы и не включать в статистику.

Начиная с какого-то уровня дохода, очень большую долю в статистике потребления имеют престижные товары, но зато резко падает субъективная оценка значения базовых товаров. Вспомним ситуацию 80-х: всё население накормлено, одето и обуто, имеет крышу над головой, обеспечено медицинским обслуживанием, образованием и даже отдыхом для себя и детей, то есть полностью обеспечено базовым благосостоянием. В этом случае именно престижное потребление позволяет сразу удовлетворить мим первенствования. То, что многие люди в СССР были готовы чудовищно переплачивать за джинсы, автомашины, хорошую мебель и современные магнитофоны, как раз и свидетельствует, что они уже не особо ценили базовое благосостояние по сравнению с престижным потреблением. Но тогда оценка престижного потребления по завышенным ценам получается явно неадекватной.

Представим, что у населения одной страны есть только базовое благосостояние, а население другой добровольно платит за престижные товары (а это, как правило, товар второго типа) столько же, сколько тратит на базовое благосостояние. В этом случае статистика показывает двукратную разницу потребления. Но это не говорит о двукратной разнице мощи экономик, потому что производством престижных товаров занимается малая часть населения более богатой страны, а не половина её. По мере дальнейшего роста, высвобождение реально малого числа дополнительных работников более бедной страны на престижные товары даёт большую оценку роста потребления, если исходить из рыночных цен. Но именно эта ситуация и сложилась в СССР, власти которого сознательно откладывали запуск престижной экономики до тех пор, пока всему населению не будет обеспечено базовое благосостояние!

Но даже если забыть о субъективных оценках благосостояния и сосредоточиться на цифрах душевого дохода как показателе успехов страны, то и тут в статистику не попадают многие важнейшие фонды потребления, свойственные экономике советского социализма. Причина в совершенно другом типе обмена и распределения. Если «бесплатное» потребление, идущее через общественные фонды, ещё можно как-то включить в сравнительную статистику, то эффекты, связанные с различными принципами ценообразования по платным товарам, вообще трудно отследить. В целом, японцы живут беднее немцев, однако душевой ВВП у Японии, в денежных показателях, выше, чем в Германии. Причина – в способе исчисления ВВП. Даже если натуральные блага потребляются одинаковые, то чем больше в экономике крутится денег, тем выше так называемый уровень жизни, вычисленный на основе душевого дохода.

При этом переплетаются два фактора. Во-первых, в странах с более высокой земельной рентой особенно дорогими становятся товары и услуги, не попадающие в класс экспортируемых и импортируемых товаров, потому что их невозможно экспортировать и импортировать. Это, например, тяжёлые стройматериалы, транспорт, услуги парикмахера и коммунальные, проживание в гостинице, услуги и товары, входящие в государственное потребление. В частности, классы товаров и услуг, не поддающихся экспорту-импорту, как правило, составляют большую часть ВВП. В то же время, валютный курс в долгосрочной перспективе определяется, в первую очередь, соотношением внутренних и внешних цен экспортируемых и импортируемых товаров. Последние в странах с высокой земельной рентой становятся дешевле относительное остальных товаров, чем в странах с низкой земельной рентой. (Мы здесь не рассматриваем размеры таможенных пошлин, которые вносят дополнительное искажение в валютный курс).

В Японии можно купить дешёвый телевизор, но очень скромная комната в японской гостинице будет стоить столько же, сколько стоит проживание в течение нескольких дней в гостинице такого же класса в Германии. Завышение ренты на собственность не всегда устраняется даже такими хитростями статистиков как пересчёт курса валют по паритету покупательной способности, потому что набор товаров, стоимость которого пересчитывается в разных валютах, может быть взят неадекватный. Кстати, похожий эффект, хотя и в меньшей степени, даёт и российское завышение цен, например, на вино, по сравнению с его ценой во Франции. Высокие акцизы на алкоголь и табачные изделия так же дают видимое приращение ВВП, как и земельная рента в японском случае.

В целом же, СССР было свойственно искусственное занижение земельной ренты и цен на энергоносители, которые давали занижение видимого ВВП, приходящегося на сходные с западными странами натуральные показатели экономики. Такой же эффект имело невключение в цену прироста полезности при товарообмене: регулирование цен снижало возможности рыночной оценки услуг торговли и т.д., включаемых в ВВП западных стран. Наконец, из данных статистики душевого дохода уходила та часть товаров и услуг, которые производились в «теневой» экономике дополнительно к официальным цифрам и обменивались полулегально, например, незарегистрированные услуги преподавателей музыки на дому, шабашников по ремонту квартир, врача в обмен на взаимную услугу (скажем, поступление сына в вуз) и т.д. В статистику ВВП не попадают и товары, производимые в рамках натурального хозяйства – например, продовольствие с приусадебных участков и дач. Все эти факторы, свойственные советской экономике, дают заведомо заниженные показатели экономики СССР по сравнению с её реальными достижениями.

Поэтому мы хотим предупредить читателя, что ко всякой статистике, сравнивающей благосостояние советских людей и жителей Запада, надо относиться осторожно. С точки зрения членов брежневского Политбюро, уровень благосостояния советских людей вполне приближался к западному, потому что они сравнивали благосостояние по тем параметрам, которые считали наиболее важными для советского народа: потреблению овощей, молока и мяса, жилью, уровню образования и отдыха, культурному развитию. С точки зрения каких-то советских жителей, они потребляли в 100 раз меньше американского бомжа, потому что, хотя бомж и не имел того базового благосостояния, которое было у советских людей, у него были джинсы, а джинсы некоторые советские жители ценили в 100 раз больше, чем базовое благосостояние.

По душевому доходу, подсчитанному статистикой по обычным методикам, применимым к капиталистическим экономикам, отставание от США было в два раза. При создании адекватной системы оценок, учитывающей безденежное потребление, отставание могло бы сократиться раза в полтора. С точки зрения критериев благосостояния, принятых брежневским руководством, отставание вообще было минимальным. По статистике доходов на душу населения в 80-е годы, по разным оценкам, СССР совсем незначительно отставал от Италии. В сравнении с Италией различие в уровне потребления было только в более красивых витринах городских магазинов в Италии, но жизненный уровень подавляющего большинства населения был в СССР не ниже, чем в Италии. А «социалистические» чехи уж точно жили заметно лучше «капиталистических» итальянцев.

Более адекватно сравнение по натуральным показателям. В этом случае статистика ООН, например, констатирует, что по качеству питания Советский Союз был в первой десятке стран. Мы приведём три таблицы, сравнивающие развитие России и других стран.

 

Таблица 3.2 Отношение ведущих стран к лидирующей (26*)

 

Годы	Страна-лидер	Вторая страна	Третья страна	Четвёртая страна
ВНП, %
1984	США – 100	СССР – 51	Япония – 34	ФРГ – 17
1950	США – 100	СССР – 29	Англия – 19	Франция – 13
1938	США – 100	Германия – 37	СССР – 37	Англия – 27
1913	США – 306	Россия – 123	Германия – 113	Англия – 100
1870	США – 117	Россия – 117	Англия – 100	Франция – 85
1830	Россия – 132	Франция –105	Англия – 100	Франция – 87
Военные расходы, %
1984	США – 100	СССР – 100	Китай – 18	Англия – 15
1950	СССР – 106	США – 100	Китай – 18	Англия – 16
1938	Германия – 651	СССР – 483	Англия – 161	Япония – 154
1913	Германия – 129	Россия – 125	Англия – 100	Франция – 99
1872	Россия – 127	Франция – 119	Англия – 100	Германия – 68
1830	Франция – 148	Англия –100	Россия – 92	Ав.-Венгрия – 54
Промышленное производство, %
1984	США – 100	СССР – 52	Япония – 30	ФРГ – 16
1950	США – 100	СССР – 24	Япония – 19	ФРГ – 13
1938	США – 100	Германия – 40	Англия – 34	СССР – 29
1913	США – 235	Германия – 109	Англия – 100	Россия – 26
1872	Англия – 100	Китай – 75	США – 51	Франция – 37
1830	Китай – 319	Индия – 185	Англия – 100	Россия – 59

 

Таблица 3.3 Сопоставление среднегодовых доходов на душу населения

в международных долларах (по паритету покупательной способности) 1988 г. (27*)

 

 

Таблица 3.4 Сравнение показателей экономического развития СССР и США в 1987 году (данные из американского справочника Soviet Economic Structure and Performance: обратим внимание на разброс номинальных цифр по сравнению с верхней таблицей, но сохранение относительных цифр)

 

 

В целом, объективные статистические данные указывают, что Советский Союз добился высокого уровня благосостояния, вполне сравнимого с аналогичными показателями стран Запада. Отставание по красоте магазинных витрин, потреблению престижных товаров и услуг вряд ли должно было быть основанием для ликвидации экономики, добившейся таких успехов.

 

Успехи советской науки

 

Несколько слов о советской науке. Успехи советской науки обшеизвестны. После смерти Сталина СССР имел половину всех инженеров в мире и более половины всех геологов (28*). К середине 1980 годов число научных исследователей и инженеров на 10000 человек населения в СССР была в несколько раз больше, чем в США. Ученые имели очень большие персональные привилегии. Ни один официальный титул или звание в СССР было более престижным, чем действительный член АН СССР.

АН по сути контролировала ветвь национальной экономики. За период 1960-1972 гг. число НИИ возросло с 4196 до 5307. После 1972 года это число оставалось более или менее постоянным, но штаты НИИ постоянно росли. В последние годы СССР затраты на науку находились на уровне 5% (!!!) от национального дохода (29*). В 70 - 80 годы в Советском Союзе работало свыше 5 тысяч научно-исследовательских институтов, 40 тыс. проектно-конструкторских организаций, 280 опытно-промышленных и около 800 экспериментальных баз научных учреждений, а также десятки тысяч заводских лабораторий. В стране было около 1,2 млн. научных работников, в том числе 340 тыс. докторов и кандидатов наук. АН СССР включала в себя около 250 начных учреждений, 40 - 50% всего этого было создано до, во время или сразу после Великой Отечественной войны (30*).

Зарубежные эксперты отмечали сильные научные позиции России в математике, теоретической физике, космических технологиях, ядерной энергетике, наноэектронике, производстве сверхчистых материалов и т.д. В СССР работал каждый четвертый ученый мира (треть значимых научных работ публиковались на русском языке). Достаточно также сравнить количество патентов на изобретения, выданных на 100 тыс. человек населения в «застойный» период в СССР и в США в то же время. В СССР это количество почти в два раза больше.

В 1960 году из 350 американских ученых, посетивших СССР, 275 ответили на анкету. 32,4% оценил результаты советской науки как выдаюшиеся, 42,3% как очень хорошие, 18,8% как удовлетворительные, 4,8 достаточными, и только 1,8% как плохие (31*).

С другой стороны, наука СССР была очень экономной. Делалось только то, что имело гарантированный результат. Там, где не нужно было больших затрат, или там, где было значительное финансирование из-за связи тематики с обороной, - там достигнуты впечатляющие результаты. В середине 80-х годов один исследователь в СССР имел инструментальных измерительных возможностей (в пересчете на условные единицы) в 200 раз меньшие, чем в США. По остальным материальным условиям был примерно такой же разрыв (32*). Имея бюджет на науку 15-20 процентов от американского, то есть примерно пятую часть, СССР реально соревновался с США на всех научных направлениях. Да, советская наука была второй, но она была - второй в мире. А по очень многим направлениям она занимала первые места!

Итак, бесстрастный анализ положения дел в научно–технологическом развитии СССР показывает, что никакого нарастания отставания в данной области не было. Шло планомерное сокращение разрыва, хотя и темпы сближения несколько замедлились. И связано это было с объективным фактором исчерпания резервов рабочей силы на селе. СССР медленно, но верно переходил от догоняющего к лидирующему развитию, совершая грандиозную по своим масштабам перестройку хозяйства. Особенностью технологического прорыва был его комплексный характер. Будучи все эти годы в условиях вражеского окружения, СССР не мог воспользоваться выгодами международного разделения труда и поэтому создавал собственные технологические пирамиды по все основным направлениям технологии.

 

1. Кудрявцев М., Миронин С. и Скорынин Р. 2005. Реальный социализм. Ч.1, Ч.2, Ч.3.

2. Шпотов Б.М.. 2002. Не дано нам историей тише идти (техническая помощь Запада советской индустриализации).

3. Милов Л.В. 1998. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. Москва, 576 с.

4. Вишневский А.Г. 1998. Серп и рубль: Консервативная модернизация в СССР. М.: ОГИ, 1998. 432 с.

5. Сталин И.В. 1931. Новая обстановка – новые задачи хозяйственного строительства. Речь на совещании хозяйственников 23 июня 1931 г.

6. Кутузов И. А. и др. 1987. Атлас географический справочный. М. Главное управление геодезии.

7. Кожинов В.В. 2002. “Россия. Век ХХ” (в 2-х томах), “Победы и беды России”.

8. Новожилов В.В. Вопросы развития социалистической экономики. М.: “Наука”, 1972

9. Фёдоров В.А. 2003. История России. 1861-1917. М. Высшая школа.

10. Селищев А.С. 2005. Макроэкономика. – СПб.: Питер. – 464 с. с.422

11. Народное хозяйство СССР. 1922-1982: Юбилейный статистический сборник. М.: Статистика и финансы, 1982.

12. Ханин Г.И. Динамика экономического развития СССР. Новосибирск, «Наука», 1991 г. CIA, Directorare of Intelligence. Measures of Soviet GNP: Problems and Solutions. A Conference Report. Washington, DC:CIA, 1990.

13. Мухин Ю. 2002. “Убийство Сталина и Берия” М., Крымский мост. с.279.

14. Паршев А.П. 2002. Почему Америка наступает. М., “Крымский мост”. (доступна также в Интернете, например, здесь)

15. Паршев А.П. Лаврентий Павлович Берия.

16. Казарезов В.В. 2002. Самые знаменитые реформаторы России, М.Вече, с.306. и с.412.

17. Там же. c.406.

18. Шарапов В.Т. 1998. СССР. (Лекция 2. После Сталина)

19. Кара-Мурза С.Г. 2001. Советская цивилизация (в 2-х томах). М. Алгоритм. т.2, с.350.

20. Уралов В.М. 1995. “Уровень нашей жизни в 1913-1993 гг. Аналитический справочник” М., Профиздат.

21. Программа “500 дней”. с.146.

22. Материалы XXVII съезда КПСС, М.: Политиздат, 1987. – 352 с.

23. Коровицына Н.В. 2004. С Россией и без нее: восточноевропейский путь развития. М. ЭКСМО-Алгоритм. (см. также в нашей библиотеке)

24. Кара–Мурза С.Г. и др. 2005. Экспорт революции. Саакашвили, Ющенко... М. Алгоритм. (см. также в нашей библиотеке)

25. См. 11, с.9, с. 52.

26. См. 10, c.422.

27. См. 10, с.423.

28. Graham L. R. 1998. What have we learned from the Russian experience, 1998. Stanford University Mess. Stanford, California, стр. 71.

29. Там же, с. 59.

30. Taм же, с. 73.

31. Там же, с. 58.

32. См. 19, с.378-379.

 

По материалам сайта www.rus-crisis.ru/

// www.toyota-club.net