Журнал «Золотой Лев» № 111-112 - издание русской
консервативной мысли
В. Волков
Ляпунов,
Минин и Пожарский[1]
Рязанский воевода
Прокопий Ляпунов
В начале XVII века Россия
переживала один из самых тяжелейших периодов своей истории. Современники
называли его Великим Московским разорением или Лихолетьем, потомки назвали
Смутным временем. Пресеклась династия Рюриковичей, народ страдал от "голодомора",
вызванного частыми неурожаями, от наводнивших страну многочисленных разбойных
ватаг. Бунтовали казаки, которых смущали возникавшие один за другим самозваные
"цари" и "царевичи". Воспользовавшись бедами русской земли,
ее атаковали внешние враги - поляки, литовцы, а затем и шведы. Но даже в это
трудное время всеобщего разлада и разорения в стране нашлись здоровые силы,
которые сумели удержать от окончательного разрушения государство и спасти
гибнущее Отечество. Однако этим силам нужны были деятельные и мужественные
лидеры. Страна ждала их, и они нашлись:
Искушение
Одним из самых признанных и заслуженных земских воевод
Смутного времени, бесспорно, являлся Прокопий
Ляпунов. Продолжателями его дела считали себя Дмитрий Пожарский и Кузьма Минин.
Однако смелый и решительный человек, искусный в ратном деле командир, Ляпунов
далеко не сразу принял сторону правого дела. Трагический, пагубный излом
всеобщего "воровства" сбил с пути истинного множество москвитян, не
только выходцев из простого народа, но и знатных бояр. На многих, очень многих
русских людей лег тогда этот тяжкий грех, искупление которого потребовало
совершение настоящего подвига. Такой подвиг, полностью искупающий его службу в
войсках Лжедмитрия I и Ивана Болотникова, должен был
совершить и рязанский воевода Прокопий Ляпунов.
Происходил Ляпунов из старинного рязанского дворянского
рода, представители которого издавна "конно и оружно" служили в полках, защищавших от татар и
ногайцев южные рубежи страны. В Рязани Ляпуновы пользовались значительным
влиянием, зачастую представляя интересы своих земляков в Москве. Весной 1584
года, после смерти Ивана Грозного, еще молодой тогда Прокопий
участвовал в свержении ближайшего подручного покойного царя, знаменитого
опричника Богдана Бельского, и впоследствии не раз вызывался в Москву на
собиравшиеся по разным поводам земские соборы.
В 1604 году, по указу Бориса Годунова, Ляпунов во главе
большого отряда рязанских служилых людей выступил на войну с вторгшимся в
русские пределы таинственным самозванцем, назвавшимся популярным в народе
именем царевича Димитрия, погибшего при невыясненных
обстоятельствах сына Ивана Грозного.
После внезапной кончины царя Бориса Годунова Ляпунов
перешел на сторону Лжедмитрия I.
Не только Прокопий Ляпунов,
многие тогда поверили в чудесное спасение царевича и присоединились к войску
самозванца. Прежде чем осудить тех, кто искренне, не ведая обмана, признали в
пришедшем из Польши воре истинного продолжателя угасшей династии, прислушаемся
к мнению нашего известного историка Сергея Михайловича Соловьева:
"Мы не имеем права полагать, что
Ляпунов был уверен в самозванстве того, кто называл себя Димитрием,
и ложности слухов о его спасении: по всем вероятностям, он, как и большая
часть, если не все рязанцы, как большая часть, если
не все жители других московских областей, не имел никаких крепких убеждений в этом
отношении и восстал при вести о восстании, повинуясь своей энергической
природе".
Действительно, мало кто из русских людей смог тогда
разобраться в подлинном облике самозванца. Понадобился почти год, чтобы
москвичи поняли, кто присвоил себе имя царевича Димитрия.
С помощью обмана Лжедмитрию удалось добыть себе царский
венец, но уже в мае 1606 года этот похититель российского престола был убит
восставшими служилыми людьми, а на трон взошел боярин Василий Иванович Шуйский.
Не все признали произошедшие тогда в Москве перемены. Ляпунов, доверившись
слухам, что "царю Димитрию" удалось бежать
в Польшу, принял участие в начавшемся против Василия Шуйского восстании. Во
главе рязанских отрядов он примкнул к войску показачившегося
беглого холопа Ивана Болотникова, где-то раздобывшего
грамоту от якобы спасшегося "царя Димитрия".
Вместе с Болотниковым Ляпунов участвовал в осаде
Москвы.
Прозрение
Однако 15 ноября 1606 года, убедившись в ложности слухов о
спасении того, кто именовал себя законным государем "Димитрием
Ивановичем", Прокопий Ляпунов со своим отрядом
перешел на сторону Василия Шуйского. Решающее сражение под Москвой началось 30
ноября. Длившаяся с перерывами в течение трех дней упорная битва завершилась 2
декабря 1606 года разгромом и бегством главных сил повстанческой армии Болотникова.
В этих боях отряд Ляпунова сражался в первых рядах
московской рати, затем принял участие в битве с болотниковцами
на реке Восме и осаде Тулы.
После подавления мятежа Прокопий
Ляпунов был щедро награжден царем и пожалован почетным чином думного дворянина.
В 1608-1609 годах он находился на воеводстве в родной Рязани. В эти годы
Ляпунов, как и другие русские воеводы, столкнулся с новой напастью. Стоило
Василию Шуйскому одолеть Болотникова, как в пределах
Московского государства появился новый самозванец, вновь назвавшийся царевичем Димитрием (Лжедмитрий II). Его отряды пытались пробиться и
в Рязанский край, но против них выступил Ляпунов. И ему удалось отразить
опасное нашествие. К сожалению, в других южных пределах Лжедмитрий II такого
отпора не получил и, умножив свои силы, двинулся к Москве. Подойдя к столице,
его войско стало лагерем в подмосковном селе Тушино. Отсюда пошло второе
прозвище этого самозванца - Тушинский Вор. Шайки сторонников Лжедмитрия II
наводнили страну, угрожая ей разорением. Но москвичи не сдавались, героически
отбивался Троице-Сергиев монастырь, под Арзамасом тушинские отряды громили
нижегородцы, на севере страны собирал полки воевода Михаил Скопин-Шуйский.
Ляпунов тоже не отступил перед опасным врагом, успешно сражаясь с тушинскими
отрядами, действовавшими на рязанском направлении. Вскоре главные вражеские
войска были разбиты Михаилом Скопиным-Шуйским, но вклад рязанцев
в одержанную тогда победу, несомненно, также был очень велик.
Искупление
Впрочем, России продолжали угрожать другие беды и новые
неприятели. Воспользовавшись Смутой в Московском государстве, на русскую землю
решил напасть польский король Сигизмунд III. В эту суровую пору и прогремело на
всю страну имя Прокопия Ляпунова. В 1610 году, после
разгрома русской армии у села Клушино гетманом
Станиславом Жолкевским и захвата Москвы поляками,
именно рязанский воевода первым восстал против коварного врага. Отказавшись
подчиниться польскому королевичу Владиславу, провозглашенному московскими
боярами новым царем, он стал собирать земское войско для освобождения родной
страны. Рязанские полки собирались в Шацке, но их
требовалось пополнить за счет ратных людей из других городов и уездов. Тогда-
то и прокатилось по русской земле призывное слово Ляпунова. Разосланные им по
городам грамоты подняли на борьбу с интервентами тысячи людей, организовавшихся
в ополченские отряды. В марте 1611 года первые из них двинулись к Москве для
очищения столицы от поляков и русских "воров-изменников". К Ляпунову
присоединились даже отряды бывших тушинских, служивших ранее Лжедмитрию II,
военачальников - князя Дмитрия Трубецкого и казачьего атамана Ивана Заруцкого.
О начавшемся в Рязанской земле движении стало известно и
полякам, двинувшем против Ляпунова отряды служившего им верой и правдой воеводы
Исаака Сумбулова. Захваченный врасплох, Ляпунов был осажден в Пронске. Его небольшому отряду (всего 200 человек) грозило
неминуемое уничтожение, но на выручку Ляпунову пришел зарайский
воевода Пожарский, вынудивший Сумбулова поспешно отступить от Пронска. Избежав гибельной опасности, Ляпунов ушел в
Рязань, еще активнее стал готовиться к походу на Москву.
Собирая силы для освобождения занятой врагом русской
столицы, Ляпунов стремился подготовить антипольское
восстание в самой Москве, успех которого, в случае поддержки земскими полками,
привел бы к очищению Москвы от врага.
В дневниковых записях поляка М. Стадницкого
сохранилось упоминание о том, что, узнав о "мятеже" Ляпунова и его
единомышленников, москвичи "стали искать поводов к ссоре с польским
гарнизоном". О стихийном протесте московского люда, недовольного хозяйничаньем
врага в родном городе, говорить не приходится. Об этом свидетельствует другое наблюдение
того же мемуариста, прямо записавшего:
"В столицу сходились из деревень и
местечек люди, под предлогом искания защиты, тайно принося с собой оружие;
приходили и солдаты Ляпунова, тайно переодевшись в городское платье; их никто
не узнавал, так как они смешивались с городской чернью".
Ясно, что подобная подготовка вооруженного выступления в
занятом неприятельским гарнизоном городе требовала серьезной организаторской
работы. Возглавить ее должен был доверенный посланец Ляпунова князь Дмитрий
Пожарский, будущий спаситель Отечества. Однако отсрочить восстание до подхода
основных сил земской рати не удалось. Ненависть москвичей к захватчикам
выплеснулась в яростный стихийный бунт. В нем поневоле участвовали и
ополченские отряды Пожарского, Ивана Бутурлина и Ивана Колтовского.
Они прибыли в столицу 19 марта 1611 года, когда на улицах Москвы уже шли бои
восставших с интервентами.
Улицы города затянуло дымом пожаров - боярин-изменник
Михаил Салтыков надоумил врага зажечь посады. Перед стеной огня восставшим
пришлось отступить, и поляки с невероятной жестокостью подавили народный бунт.
В те дни погибло не менее 7 тысяч москвичей. Уцелевшие участники боев отошли к
Симонову монастырю, куда 24-25 марта с казаками и Суздальским ополчением
подошел один из ополченских воевод атаман Андрей Просовецкий.
Командовавший польским гарнизоном Москвы полковник Александр Гонсевский бросил против него свои отборные полки, но
русские воины укрылись в "гуляй-городе" и отбили все польские атаки.
Вслед за суздальским войском, прибыли отряды И.Ф. Еропкина и серпуховского
воеводы Ф.К. Плещеева, а 27 марта 1611 года "с большим и многочисленным
войском" пришел из Рязани сам Прокопий Ляпунов.
К захваченной врагом русской столице один за другим стали подходить отряды из
верхневолжских городов. Сбор ратных сил под Москвой закончился 1 апреля 1611
года. Началась длительная и трудная осада хорошо укрепленного города.
Интрига
При каждом удобном случае ратники Ляпунова вступали в
схватки с врагом, стараясь овладеть ключевыми позициями. В этих боях рязанский
воевода бился в первых рядах, поражая всех своей отвагой.
6 апреля ополченцы заняли Яузские,
Сретенские, Покровские, Иверские и Петровские ворота
Белого города. 22 мая решительной атакой Ляпунову удалось овладеть одной из
башен Китай-города. Тогда, понимая нависшую над гарнизоном опасность, польский
комендант Гонсевский приказал своим людям во что бы
то ни стало, любой ценой вернуть эту башню. Понеся огромные потери, противник
все же выбил русских ратников за укрепления Китай-города. Тогда началась
правильная осада. За Москвой-рекой были поставлены артиллерийские батареи,
начавшие обстрел Кремля.
Во время осады Ляпунов, Трубецкой и Заруцкий
возглавили созданное при ополчении земское правительство.
В ведении Ляпунова находилась земская казна, сбор оружия и
припасов для войска, связь с городами. Стремясь восстановить твердый порядок,
рязанский воевода принял жесткие меры по пресечению грабежей и бесчинств на
территории, подконтрольной земскому войску.
В конце июня - начале июля 1611 года бои под Москвой
возобновились. Был разбит гетман Сапега, взяты
остававшиеся еще в руках врагов башни Белого города и Новодевичий монастырь,
при штурме которого погибло 600 поляков и 200 немцев-наемников.
Вскоре поляки, встревоженные действиями собравшегося под
Москвой народного войска и, понимая, кто является душой всего ополченского
дела, переправили входившим в его состав казакам подложную грамоту. Написана
она была якобы от имени Прокопия Ляпунова,
призвавшего земских людей к расправе над "злым народом" (казаками) во
всех русских городах. Передал ее своему побратиму атаману Исидору Заварзину попавший в плен к полякам один донской казак.
Враги отдали ему грамоту, а затем устроили встречу с Заварзиным,
на которой обманутый пленник показал этот подметный лист другу, сказав:
"Вот, брат, смотри, какую измену над нашей братьею, казаками, Ляпунов делает!
Вот грамоты, которые Литва перехватила".
Разъяренные казаки решили собрать круг и вызвать на него
главного ополченского воеводу. В этой обстановке ни Трубецкой, ни Заруцкий не оказали ему нужной поддержки. Опасаясь
расправы, Ляпунов покинул лагерь ополчения, чтобы бежать в родную Рязань, но
казачьи посланцы нагнали его под Симоновым монастырем и уговорили вернуться,
пообещав личную безопасность. 22 июля 1611 года казаки вызвали Ляпунова на свой
круг. Однако стоило только воеводе выйти к ним, как атаман Сергей Карамышев объявил его изменником, вручив злополучную
грамоту. Прочитав ее, Прокопий Ляпунов удивленно
сказал: "Рука похожа на мою, только я не писал". Но в этот момент, по
знаку Карамышева, его люди бросились с обнаженными
саблями на народного вождя. Вместе с Ляпуновым погиб и военачальник Иван
Ржевский, который, как признавали современники, хотя и был Ляпунову
"большой недруг", но попытался защитить его от клеветы.
Три дня тела Ляпунова и Ржевского лежали на месте трагедии,
только затем их останки были отвезены сначала в церковь на Воронцовом
поле, а затем в Троице-Сергиев монастырь.
Там их и похоронили, поставив простое надгробие с простой,
но выразительной надписью: "Прокопий Ляпунов да
Иван Ржевской. Убиты 7119 года июля в 22 день".
После смерти земского воеводы многие служилые люди ушли
из-под Москвы, где остались лишь казачьи отряды и полк бывшего тушинского
"боярина" князя Дмитрия Трубецкого. Одним им оказалось не под силу
победить многочисленные польские войска. Лишь новое ополчение, собранное на
Волге Кузьмой Мининым и Дмитрием Пожарским, перенявшее после Ляпунова знамя
борьбы с врагом, смогло разгромить неприятеля и довершить дело освобождения
Москвы и России.
Великий лавочник
Изгнать интервентов из Москвы и
погасить Смуту смог земский староста Кузьма Минин
В годину тяжкого испытания, каковым, несомненно, стало для
нашей страны Смутное время, на исторической сцене явились новые герои, сумевшие
остановить нашествие врага и спасти гибнущее Отечество. О некоторых из них мы
уже рассказывали в рубрике "Созидатели". Еще об одном - нижегородском
земском старосте Кузьме Миниче Минине (по деду - Анкудинове), безусловно,
слышали и знают многие, однако повесть его жизни содержит любопытные факты,
малоизвестные большинству наших сограждан.
Кузьма Минин прославился в решающий, переломный момент
Смутного времени как организатор и один из руководителей (вместе с князем
Дмитрием Пожарским) Второго земского ополчения, формировавшегося сначала в
Нижнем Новгороде, а затем в Ярославле. Собравшиеся под знаменами Минина и
Пожарского ополченцы сумели очистить Московское государство от терзавших его
врагов внешних и внутренних, восстановили законность и порядок в русских
пределах.
Над бездной
Отец нашего героя звался Мина Анкудинов (фамилий у
посадских, уездных и большей части служилых людей тогда не было, но
уважительное обращение к ним подразумевало упоминание имени или прозвища отца,
а иногда и деда; в соответствии с обычаем того времени Кузьму Минина правильнее
было бы величать Кузьма Минин сын Анкудинов). Мина владел соляными варницами в Балахне, небольшом городке на Волге в окрестностях Нижнего
Новгорода. Несомненно, это был очень состоятельный человек, которому, помимо
соляных варниц, принадлежали три деревни, торговые лавки, несколько городских и
пригородных домов. В делах и промыслах ему помогали дети. Вместе с отцом и
братьями Кузьма Минин был совладельцем обогатившей их семью соляной шахты,
другого движимого и недвижимого имущества. По преданию Минин был крещен в
Никольской церкви, сохранившейся в Балахне до наших
дней.
В самом конце XVI столетия состарившийся Мина Анкудинов
ушел в монастырь. Выросшие и возмужавшие дети поделили доставшееся им в
наследство имущество. Вскоре после этого, покинув родную Балахну,
Кузьма Минин перебрался в Нижний Новгород, завел на посаде лавку и занялся
мясной торговлей. Дела его шли успешно, богатство продолжало прибывать,
подрастал сын Нефед. Однако Отечество переживало трудное время - после ряда неурожайных
лет во многих уездах Московского государства разразился великий голод ("гладомор", как называют его некоторые историки).
Началась Смута, страну наводнили войска самозванцев и поддерживавших их
поляков. Вскоре враги вступили и в Поволжье, и нашему герою пришлось в первый
раз оставить мирный труд, чтобы защитить родную землю. В 1608-1610 годах в
составе местного городского ополчения он участвовал в боях с появившимися в Арзамаском уезде сторонниками Лжедмитрия II. В ходе этих
столкновений нижегородцам посчастливилось разбить отряды Тушинского Вора и
очистить от них свой край. Однако обстановка в стране продолжала оставаться
тревожной. Полякам удалось разбить войска царя Василия Шуйского у села Клушино и занять западные пределы Русского государства.
Затем, с помощью низкого предательства некоторых из бояр,
провозгласивших русским государем польского королевича Владислава, они
захватили Москву.
В ту тяжелую пору против донельзя осмелевших врагов
выступили два выдающихся россиянина - патриарх Гермоген,
проклявший всех приспешников поляков, и рязанский воевода Прокопий
Ляпунов, собравший Первое ополчение и возглавивший в начале 1611 года освободительный
поход к Москве. На первых порах в составе этой земской рати действовал и
нижегородский отряд, в котором, по некоторым сведениям, находился и Кузьма
Минин. Ополчение одержало ряд важных побед, блокировав поляков в Кремле и
Китай-городе, но вскоре обстановка у стен Москвы изменилась. Это произошло
летом 1611 года, когда полякам, устрашившимся неизбежной мести за бесчинства в
Русской земле, удалось, использовав интригу и обман, натравить на Прокопия Ляпунова казаков-ополченцев, жестоко расправившихся
с вождем Первого ополчения.
После гибели Ляпунова стало быстро распадаться и
собравшееся у стен столицы народное войско. По домам разошлись почти все
служилые люди из северных и поволжских городов. Под Москвой в так называемых
"таборах" остались лишь казаки атамана Ивана Заруцкого
и немногочисленный дворянский полк воеводы Дмитрия Трубецкого. Они не только не
могли уже одолеть врага, скрывавшегося за крепкими кремлевскими и китайгородскими стенами, но и не способны были нанести ему
сколько-нибудь значительный урон. В опустошенной и обезлюдевшей стране не
осталось, казалось, больше силы, могущей победить многочисленные польские и
шведские войска, захватившие многие русские города и уезды. Не было, казалось,
и человека, способного поднять на борьбу последних, оставшихся верными своей родине,
людей.
Точка опоры
Но, вопреки всему, нашлись в измученном народе и силы, и
люди, и желание побороть обрушившиеся на Россию напасти. А пробудил эти силы, ободрил
верных Отчизне людей Кузьма Минин. Не понаслышке зная о тяжелом состоянии
земского дела, - сам он, как уже говорилось выше, простым ратником,
откликнувшись на призыв Ляпунова, ходил под Москву в отряде нижегородского
воеводы Андрея Алябьева, - Минин тяжело переживал
распад и гибель великой страны. И не случайно именно ему трижды являлся во сне
Святой Сергий Радонежский, побуждая обратиться с призывным словом к землякам,
жителям Нижнего Новгорода, последнего из больших городов Московского
государства, не захваченных врагами или русскими "ворами". В начале
октября 1611 года Минин, сначала в земской избе, а потом и на торговой площади
города призвал нижегородцев собрать и снарядить всенародную рать, способную
освободить захваченную поляками Москву и очистить от них Русскую землю. По
совету Минина возглавить новое ополчение был приглашен живший тогда в
Суздальском уезде воевода Дмитрий Пожарский. Согласившись принять начальство,
князь попросил дать ему помощника, сказав: "Есть у вас Кузьма Минин, бывал
он человек служилый, ему это дело за обычай". Так, вместе с Дмитрием
Пожарским, мужественный нижегородец, сложивший с себя обязанности земского
старосты, стал во главе собиравшейся на Волге народной рати. Казначейскими
делами его обязанности не исчерпывались.
Готовясь к военным действиям, решено было поставить Кузьму
Минина во главе Засадного полка.
В поход земское войско выступило 5-10 марта 1612 года.
Первым городом на пути нижегородских полков стала Балахна
- родина Минина; затем рать двинулась к Ярославлю, крупному верхневолжскому
городу, ставшему местом окончательного сосредоточения сил Второго ополчения.
Там было создано земское правительство, приказы, Денежный двор. В организации
этих учреждений видна опытная и деловая рука Минина, стремившегося воссоздать
привычный порядок управления государством. В Ярославле вожди земского войска
готовились к продолжению похода к Москве - собирали продовольствие, фураж и
другие припасы, необходимые для насущных нужд рати, превратившейся в настоящую
армию. Прослышав о великом замысле, в соседних уездах формировались и обучались
новые отряды, которые спешили затем в Ярославль и присоединялись к войску
Пожарского и Минина.
Вскоре в Ярославле узнали о прибытии в Россию нового
польского войска под командованием гетмана Ходкевича, намеревавшегося разбить
земские отряды и установить контроль над всей территорией Русского государства.
Допустить этого было нельзя, и 27 июля 1612 года основные силы земского войска
во главе с Мининым и Пожарским выступили к Москве.
Победа
Первое столкновение с войском Ходкевича произошло в конце
августа 1612 года. Подойдя к занятой врагом столице, ополченцы вынуждены были
вступить в битву с гетманской армией, спешившей на помощь полякам, находившимся
в Москве. В разгар сражения по просьбе Кузьмы Минина князь Пожарский выделил
ему лучших ратников - три дворянские сотни. Вплавь преодолев Москву-реку, отряд
Минина неожиданно обрушился на две литовские роты, поставленные гетманом у
Крымского двора. Разбитые литовцы в панике кинулись бежать, не останавливаясь
до самого лагеря Ходкевича. Пешие русские ратники увидели бегство неприятеля,
соединились с отрядом Минина и преследовали поляков до самого гетманского
стана. Здесь и произошёл отчаянный бой. Неприятель не смог выдержать дружного натиска
москвитян, потеряв на месте до 500 человек. Опасаясь полного разгрома, Ходкевич
вынужден был оставить свой укрепленный лагерь и отступил к Донскому монастырю, а
затем ушел на Воробьевы горы. Атаковать ополченские рати он не решился и через
два дня отступил к Смоленску. Оставшийся в окружении польский гарнизон Москвы
оказался в безнадежном положении, но упорно продолжал удерживать Китай-город и
Кремль.
Лишь 26 октября 1612 года, после продолжительной осады,
истомленные голодом, поляки сдались на милость ополченских воевод.
Примечательно, что капитуляцию остатков вражеского гарнизона принимал именно
Кузьма Минин.
Одержанная при его участии победа имела огромное значение.
Россия была спасена и очищена от иноземных войск и разбойничьих шаек.
Предстояло наладить в столице нормальную жизнь, сохранить то немногое из
царского достояния, что уцелело от разграбления врагом. Необходимо было найти
хотя бы часть расхищенного поляками и их приспешниками. Это важное дело было
поручено Кузьме Минину, сумевшему отыскать многие сокровища, спрятанные врагами
в самых укромных уголках Кремля. Кроме того, он ведал доставкой в Москву
необходимых припасов и сумел подготовиться к достойной встрече Михаила Федоровича
Романова, избранного государем на земском соборе в феврале 1613 года.
Новый русский царь воздал должное трудам и подвигам Минина.
Во время своего венчания на царство 12 июля 1613 года он пожаловал Кузьму
Минина чином думного дворянина с денежным окладом в 200 рублей, домом напротив
Спасо-Преображенского собора в Нижнем Новгороде, а позже и вотчиной - селом
Богородицким в родном Нижегородском уезде. Царь в жалованной грамоте благодарил
великого гражданина за то, что "он с боярами, воеводами и ратными людьми
пришёл под Москву и Московское государство очистил".
Умер Кузьма Минин в начале 1616 года в пожалованном ему
царем доме. Все его имущество указом царя Михаила Федоровича было оставлено
вдове Татьяне Семеновне и сыну Нефеду, получившему придворный чин стряпчего.
Тело Минина погребли в нижегородском Спасо-Преображенском
соборе. В 1929 году после сноса собора прах народного героя перенесли в местный
краеведческий музей. Хорошо, что еще не уничтожили. Не стоит забывать, что в то
окаянное время подвиг Минина и Пожарского отвергался
коммунистами-интернационалистами, а сами спасители Отечества всячески
поносились. Достаточно вспомнить приснопамятного комсомольского поэта Джека Алтаузена, изрыгнувшего такие строки:
Я предлагаю Минина расплавить. // Пожарского. Зачем им
пьедестал? // Довольно нам двух лавочников славить. // Их за прилавками Октябрь
застал. // Случайно им мы не свернули шею. // Им это было бы под стать. //
Подумаешь, они спасли Расею. // А может, лучше было б
не спасать?
В музее останки Кузьмы Минина хранились до 1962 года, когда
их разрешили перезахоронить в Михайлово-Архангельском
соборе, расположенном на территории Нижегородского кремля.
Надгробную плиту спасителя Отечества украсила скромная
надпись: "Кузьма Минин. Скончался в 1616 г.".
Кузьму Минина и князя Дмитрия Пожарского следует почитать
как одних из самых видных созидателей русской государственности. Ибо именно они
на руинах павшей в Смутное время державы Рюриковичей начали воздвигать новую
русскую державу, державу Романовых, возобновивших, казалось бы, старую властную
конструкцию, но постепенно начавших модернизировать ее, используя опыт развития
европейских стран. Особенно заметно это стало при Петре I, критически
относившимся ко многим отжившим, как он считал, традициям, но необычайно высоко
ценившим подвиг Кузьмы Минина. Так, оказавшись 30 мая 1722 года в Нижнем
Новгороде, Петр I нашел время посетить Спасо-Преображенский собор и, до земли
поклонившись гробнице Кузьмы Минина, первый русский император воскликнул:
"Вот истинный избавитель Отечества!".
Дмитрий Пожарский - полководец,
министр, дипломат
Есть несколько фигур в русской истории, которых мы называем
спасителями Отечества. Одним из таких героев был Дмитрий Пожарский. В страшное
Смутное время он вместе с Кузьмой Мининым возглавил земское ополчение, которое
сумело очистить Московское государство от терзавших его внешних и внутренних
врагов, восстановить законность и порядок в русских пределах.
Становление воина и гражданина
Дмитрий Пожарский был представителем старинного, но
захудавшего княжеского рода, ведущего происхождение от седьмого сына Всеволода
Большое Гнездо Ивана Стародубского. Как и других родовитых людей, предков
Дмитрия Пожарского в середине XVI века не миновала опричная гроза, - опале со
стороны царя Ивана Грозного подвергся его дед князь Федор Иванович Немой
Пожарский, лишенный вотчин и сосланный в Свияжск. Вернулся он в родные места
уже в годы Ливонской войны, в которой и принял участие даже не в воеводском
чине, а в качестве головы – сотенного командира. Родовой терем Пожарских
находился в 12 верстах от села Коврово (в наши дни
город Ковров во Владимирской области) в деревне Сергово.
Именно здесь 1 ноября 1578 года в семье Михаила Федоровича Глухого Пожарского и
Марии Федоровны Беклемишевой и появился на свет младенец Дмитрий. Однако детские
и юношеские годы будущего национального героя прошли в Москве, в расположенной
на Сретенке городской усадьбе Пожарских.
Лишившись в десятилетнем возрасте отца, служить Дмитрий
Пожарский начал по достижении 15 лет.
С 1593 года он регулярно принимал участие в дворянских
смотрах и после одного из них был пожалован низшим придворным чином - стряпчего
с платьем. Стряпчий Пожарский был участником Земского Собора 1598 года,
состоявшегося после смерти царя Федора Ивановича, и именно в этом качестве
подписал соборное определение об избрании новым царем и великим князем боярина
Бориса Годунова. Вскоре после этого Пожарский был послан на южное порубежье, постоянно разоряемое крымскими татарами. Пять
лет пробыл он там. Все эти годы Дмитрий Пожарский командовал отрядом стрельцов,
который нес дозорную службу в самых опасных местах. Его ревностное отношение к
службе не осталось незамеченным, Пожарский становится царским стольником и
получает в поместье небольшое село под Москвой.
В составе московской армии он участвовал в нескольких
сражениях с вторгшимися в 1604 году в русские пределы войсками Лжедмитрия I, в
том числе в знаменитой битве у села Добрыничи, где
самозванец потерпел тяжелое поражение. Однако после смерти Бориса Годунова
Лжедмитрию в 1605 году удалось овладеть Москвой. Щедрыми дарами и пожалованиями
он попытался привлечь на свою сторону московских бояр и дворян, в первую
очередь тех, кого он мог опасаться. Среди них оказался и не находившийся в то
время на виду стольник князь Пожарский. Видимо, самозванец чувствовал его
истинное отношение к происходившему, и пытался нейтрализовать, так же как
патриарха Гермогена, ставшего "сенатором",
Скопина-Шуйского, ставшего мечником. Дмитрий Пожарский был пожалован более
скромным, но также заметным чином дворецкого.
В первые месяцы осады Москвы "тушинцами",
приверженцами Лжедмитрия II, князь Пожарский сначала находился в войске,
оборонявшем столицу, однако осенью 1608 года был направлен с отрядом воинов на
помощь коломенскому воеводе Ивану Пушкину, с трудом отбивавшему нападения
врага. У села Высоцкого в 30 верстах от Коломны, Дмитрий Пожарский встретил
"тушинцев" и разбил их. Через год, молодой
военачальник одержал еще одну победу – разгромив разбойничий отряд казачьего
атамана Салькова. "Крепость" службы его не осталась незамеченной - он
был назначен воеводой в очень важный в стратегическом отношении город Зарайск. Выбор оказался верным. Пожарский не "пошатнулся",
даже узнав о свержении в Москве царя Василия Шуйского, не признал
"Семибоярщину" и отразил ряд попыток мятежников захватить город.
Однако отсиживаться за крепкими каменными стенами этой крепости Дмитрий Пожрский не собирался. Его отряды выбили "тушинцев" из Коломны. Командуя отрядами московских
служилых людей, он и впоследствии "ходил в разные места против воровских
людей".
В 1611 году Пожарский участвовал в создании Первого
земского ополчения, которое возглавили Прокопий
Ляпунов, Дмитрий Трубецкой и Иван Заруцкий.
Именно его отряд пришел на помощь Ляпунову в критический
момент организации земской рати, когда тот был осажден в Пронске
войсками служившего полякам Исаака Сумбулова.
Известие о подходе отряда Пожарского вынудило Сумбулова
снять осаду и уйти из-под Пронска. Предводитель
изменников решил напасть на оставленный почти без охраны Зарайск
и захватить город. Но Дмитрий Пожарский успел вернуться в свою крепость и в жестокой
битве у стен Зарайского кремля разбил Сумбулова,
ушедшего к Москве с жалкими остатками своего войска. После этого Пожарский
собрал всех находившихся под его рукой коломенских и зарайских
служилых людей в ополчение и повел их в Рязань к Ляпунову. Туда же стали
собираться отряды из других поволжских и северных городов. Пристали к ним и
некоторые бывшие "тушинцы". В начале весны
1611 года, заслуживший доверие Ляпунова князь был направлен в Москву, чтобы
возглавить готовившееся там восстание. Однако бунт против поляков начался ранее
намеченного срока 19 марта 1611 года. Тем не менее, единственным отрядом
земской рати, принявшим участие во вспыхнувшем восстании московского люда, был
отряд князя Пожарского. Интервенты оказались не в силах подавить восстание
силой оружия и, по совету изменника боярина Михаила Салтыкова, подожгли город.
Отступая перед стеной огня, русские воины стали покидать Москву, уходя
навстречу подходившему ополчению Ляпунова. Прикрывая их отход, в столице
остались воины Пожарского, принявшие последний бой в районе Сретенки.
Несколько раз им удавалось, атакуя, обратить в бегство пехоту врага. Даже 20
марта они еще держались в острожке, построенном у Введенской церкви на Лубянке.
Тогда поляки бросили против последнего оплота восставших все наличные силы. В
конце концов, противнику удалось ворваться в острожек. В последней схватке с
врагом Дмитрий Пожарский был трижды ранен. Упав на землю, он в отчаянии выкрикнул:
"Лучше мне было бы умереть, чем видеть все это!". Окружавшие в ту
минуту князя ратники не бросили своего воеводу на погибель и, прикрывая своими
телами, вывезли из боя. Как и других раненых, Пожарского доставили в
Троице-Сергиев монастырь. Немного подлечившись, князь уехал в свою суздальскую
вотчину, в село Мугреево. Там Пожарский узнал о
гибели Ляпунова, там осенью 1611 года и нашли его нижегородские послы. По
совету своего земского старосты Кузьмы Минина они прибыли просить князя
возглавить новое освободительное ополчение, собиравшееся в Нижнем Новгороде.
Освободительный поход
Всегда откликавшийся на призыв постоять за родную землю
воевода и на этот раз не отказал нижегородцам. Избранный военным вождем
ополчения князь Пожарский в то же самое время возглавил и "Совет всей
земли Русской" - временный орган верховной власти на всей освобожденной от
интервентов территории. Земский воевода Пожарский сыграл исключительно важную
роль в освобождении Москвы, восстановлении разрушенной государственной
организации. Весной 1612 года главные силы Нижегородского ополчения собрались в
Ярославле, где происходило обучение ратных людей, было налажено производство
оружия, которым вооружались ополченцы. К июлю численность земской рати достигла
20 тысяч человек.
Поспешить с выступлением к Москве Минина и Пожарского
вынудили вести о приближении к захваченной врагом русской столице нового
польского войска во главе с гетманом Ходкевичем, имевшим намерение разгромить
последних защитников Руси поодиночке и снять затянувшуюся осаду Москвы отрядами
Заруцкого и Трубецкого, выручив державшийся там
польский гарнизон. Четырехмесячное пребывание Нижегородского ополчения в Ярославле
подошло к концу. 27 июля 1612 года с основными силами земского войска Дмитрий
Пожарский выступил к Москве. Начиная этот поход, князь съездил в Суздаль
поклониться праху своих предков, погребенных в Спасо-Евфимиевском
монастыре.
Рать Пожарского успела вовремя, всего на день опередив
врага.
В развернувшемся 22 и 24 августа 1612 года сражении у стен
Москвы победа русского оружия достигнута была в результате совместных, хотя и
не скоординированных общим командованием действий казаков Трубецкого и ратников
Нижегородского ополчения. Решающую роль в битве сыграл неожиданный для поляков
удар казачьих сотен, отбросивших наемные отряды Ходкевича от стен Кремля и
Китай-города. Потерпев поражение, один из лучших польских полководцев "с
великим срамом" ушел к Можайску, а затем обратно в Литву.
Поспешное отступление остатков разбитой польско-литовской
армии, не сумевшей восполнить запасы продовольствия и фуража, в чем так
нуждался осажденный в Кремле и Китай-городе польский гарнизон, предопределило
исход осады Москвы. 15 сентября полякам было предложено сдаться, но они
отказались сложить оружие, надеясь на помощь своего короля. Началась осада
города. Русские воины выкопали неподалеку от Кремля глубокий ров, обнесли тыном
берега Москвы-реки, и поставив у Пушечного двора артиллерийскую батарею, начали
обстрел позиций противника. 22 октября 1612 года штурмом был взят Китай-город,
оборонявшимся там полякам удалось отступить в Кремль, однако терзаемый голодом
вражеский гарнизон был обречен и сдался на милость победителей 26 октября 1612
года. На следующий день 27 октября ополченские рати вступили в Кремль.
Этой победой князь Дмитрий Пожарский приобрел огромный
авторитет. Поэтому на Земском Соборе 1613 года, избравшем на престол нового
царя, он вел заседания, спрашивая мнения участников. Ставший государем Михаил
Федорович Романов высоко оценил заслуги Пожарского и 11 июля 1613 года, после
венчания на царство в Успенском соборе Кремля, пожаловал Дмитрия Пожарского
боярским чином.
Когда долг превыше всего
В буквальном смысле до смерти князь Пожарский служил верой
и правдой своему Отечеству: он командовал войсками, дравшимися против
разорявших русские земли отрядов польского полковника Лисовского, в 1615 году
разбил его под Орлом и прогнал к Карачеву. Доблестный
воин искал новых встреч с врагом, но тяжелая болезнь надолго приковала его к постели.
Вновь воевода оказался в строю в грозном 1617 году, когда на Москву с целью
силой завладеть московским престолом двинулось польское войско под
командованием королевича Владислава и гетмана Ходкевича. Пожарский руководил
укреплением Можайска и Калуги, которыми враг не смог овладеть и вынужден был
зимовать в Вязьме. За верную службу князь получил в награду серебряный
позолоченный кубок, 36 золотых, шубу – "атлас турецкий на соболях", с
пуговицами серебряно-золочёными.
В следующем 1618 году поляки продолжили поход к Москве. В
обороне столицы, осажденной войсками Владислава, самое непосредственное участие
принял Дмитрий Пожарский. Он, по словам современника "на боях и на
приступах бился, не щадя головы своей". Во время решительного штурма 1
октября 1618 года Пожарский взял на себя руководство боем в самом опасном месте
у Арбатских ворот Белого города.
Воины Пожарского действовали настолько удачно, что вынудили
атаковавшего Москву в этом месте украинского гетмана Сагайдачного
спешно вывести остатки своих запорожцев с заваленных их телами московских улиц.
В последующие годы князь также был на виду - руководил
Ямским, Разбойным, Поместным и Судным приказами, был воеводой в Новгороде
Великом. Во время неудачной Смоленской войны (1632-1634 гг.) Пожарский, вместе
с князем Дмитрием Черкасским формировал армию прикрытия, собиравшуюся в
Можайске. Вскоре воеводам стало известно о капитуляции под Смоленском остатков
армии воеводы Михаила Шеина и окончании войны. После этого войско Пожарского и
Черкасского было распущено, так и не приняв участие в боевых действиях.
В годы Азовского "сидения" донских казаков
(1637-1638 гг.) он укреплял на случай возможной войны с Турцией Москву,
надзирая над работами по постройке земляного вала, возводившегося вокруг
столицы.
В 1637 году на собственные средства Дмитрий Пожарский
построил Казанский собор близ торговых рядов на Красной площади и перенёс туда
из своей домашней церкви чудотворную икону Богородицы, присланную ему из Казани
и сопровождавшую его при освобождении Москвы.
Благодаря щедрости царя, он стал одним из наиболее богатых
в России землевладельцев. Последней службой Пожарского стало его участие весной
1640 года в переговорах с прибывшими в Москву польскими послами. 20 апреля 1642
года Дмитрий Пожарский скончался, перед смертью приняв схиму. По преданию, царь
Михаил Федорович, чтя его заслуги "провожал гроб сего незабвенного боярина
и почтил оный слезами своими". Знаменитый полководец был похоронен в
родовой усыпальнице в Спасо-Евфимиевском монастыре в
Суздале.
В XVIII столетии архимандрит Ефрем приказал разобрать склеп
Пожарских, используя камни гробницы "на выстилку у церкви рундуков и в
другие монастырские здания".
Позднее, когда в российском обществе усилился интерес к
родной истории, останки знаменитого воина стали усиленно искать. В конце
концов, на месте разобранного склепа были найдены 23 захоронения, одно из
которых и было объявлено могилой Дмитрия Пожарского.
Столетие, 20.04.07;
30.04 07; 4.05.07