Журнал «Золотой Лев» № 149-150 - издание русской
консервативной мысли
А. Привалов
научный редактор журнала «Эксперт»
О
клеветах
Самый молодой депутат Думы, бывший пресс-секретарь движения
«Наши» единоросс Шлегель внёс законопроект,
поправляющий закон «О СМИ». Идея юноши состоит в том, чтобы эксплицитно
запретить распространение в СМИ клеветы. Поначалу правительство дало на проект
отрицательное заключение, да и профильный комитет начинающего законотворца не поддержал. Но за последние дни всё
изменилось самым благоприятным для новичка образом: и комитет поддержал,
и правительство сняло возражения. В пятницу проект прошёл первое
чтение. Понятно, почему законопроект поначалу не залюбили.
Понятно, почему его залюбили теперь. Непонятно одно:
какими будут последствия принятия юниорской поправки в закон, — «но какая-то догадка и здесь возможна».
Поначалу проект бортанули
за его очевидную никчёмность. Не имеет никакого смысла дополнять ст.
4 закона «О СМИ» («Недопустимость злоупотребления свободой массовой информации»)
запретом клеветы: в статье и так уже запрещено «использование СМИ
в целях совершения уголовно наказуемых деяний», а клевета
к таковым деяниям отнесена действующим Уголовным кодексом (ст. 129).
И профильный комитет высказался против законодательного установления масляности масла, сняв проект с рассмотрения.
Но тут случился скандал с публикацией в некой газете
о предстоящей вскорости женитьбе Путина на депутатке
Кабаевой. И эта заметка, и — особенно — гневная
реакция Путина на неё разом поменяли отношение депутатов
к законопроекту. Он попал в струю. Для приличия, чтобы не принимать
в точности того, что отвергли, юного автора заставили поменять слово клевета
на взятое из УК определение этого понятия («распространение
заведомо ложных сведений — и т. д.») — и проект понёсся к принятию. В первом
чтении его одобрили 399 депутатов, один был против и двое
воздержались. Ура.
Теперь о последствиях. Если исходить из законов
и только из них, то последствий не должно быть вообще.
Во-первых, как уже сказано, шлегелева поправка
существа закона не поменяла. Стало быть, если раньше газеты и каналы
не получали предупреждений и не бывали закрываемы за клевету,
то и теперь вероятность подобных событий не возрастёт. Во-вторых же, статья 129 УК, так тесно связанная
с обсуждаемой новацией, и сама не работала и не будет
работать. Пальцев одной руки с избытком хватит для подсчёта случаев, когда
кого-либо удалось осудить за клевету. Дело в том, что квалифицирующим
признаком этого преступного деяния является заведомая лживость
сообщаемых сведений, а её практически невозможно доказать — разве что сам
клеветник, бия себя в грудь, воскликнет: «Да, я знал, что распространяю
сущую ложь». Если же он будет упорно повторять: «Я напечатал, что NN — вор
(или, там, прелюбодей), потому что искренне в это
верил! Я и сейчас в это верю!» — то сто двадцать девятая схлынет
с него, как с гуся вода.
(Конечно, нечто другое может нахлынуть
взамен. Если про какую-то заметку
и нельзя доказать, что она клеветническая, то бывает очень даже
доказуемо, что она нанесла своим фигурантам моральный ущерб. И суд должен
оценивать этот ущерб в весомых суммах, а не добавлять к обиде
оскорбление, присуждая пострадавшему в возмещение душевных терзаний сто
пятнадцать рублей. Но это отдельная и непростая
тема.)
Другой вопрос, что про нынешний российский суд
не всякий решится сказать, что там руководствуются исключительно законом.
В иных делах, за которыми я внимательно следил, суду случалось
преспокойно ломать закон через колено в таких местах, где это казалось
абсолютно невозможным. Любой опытный практик расскажет вам столько подобных
случаев, сколько вы согласитесь выслушать. Поэтому серьёзные последствия
игры «Юный законодатель» никак не исключены. У Солженицына
в «Архипелаге» отмечена склонность советской правоохранительной системы
дружно откликаться на намёки сверху: стоит выйти
указу об устрожении кары за изнасилование — несколько месяцев все суды
страны пачками штампуют приговоры именно по этой статье. Если наша нынешняя
система сохранила с советской
некое родство, то очень может статься, что предупреждения и закрытия
СМИ за клевету тоже пойдут потоком. Тут важно предугадать, какого рода
высказывания начнут считать клеветами.
Будто нарочно, нам именно сейчас намекают, что — любые. Рослес поручил подготовить иски к ряду СМИ, а также
заявления о возбуждении уголовных дел «за клевету». Речь идёт о недавнем
скандальном аукционе по отдаче в полувековую аренду лесных участков
в районе Рублёвки. Какие из высказываний медиа по этому поводу чиновники сочли подсудными,
понять нелегко. Что победители аукциона заплатили в среднем полста
долларов за сотку? Так это вроде факт. Что иные из победителей сразу
начали переуступать свои трофеи по пятнадцать и более тысяч
за сотку? Так это тоже факт. Что от всего этого за версту несёт
коррупцией? Так это оценочное суждение, на которое журналисты вроде имеют
право — и для которого есть очевидные основания. Что ж, судебная
практика покажет, где здесь клевета.
Дожидаясь же первых случаев применения обсуждаемой
новации, скажу, что во всём этом есть и хорошая сторона: журналистов
научат изяществу выражений. Вот Дума сразу во втором и третьем чтениях
(торопились к 7 мая) приняла закон «О центрах исторического наследия
президентов РФ, прекративших исполнение своих полномочий», который на создание
обоих таких центров — Ельцина и Путина — отводит по 1,2 миллиарда рублей.
Сегодня, комментируя такую новость, журналист будет употреблять выражения типа
«торжество холуйства» и т. п., вызывая
у читателя весьма смешанные чувства. Но если он будет знать, что
такого рода восклицания очень могут быть сочтены клеветой, он возьмёт себя
в руки и напишет коротко и изящно: мол, смотрите — на создание
центра исторического наследия Путина, на днях переезжающего из Кремля
в Белый дом, ассигновано 1,2 миллиарда. А на комплектование
Российской национальной библиотеки в год отпускается миллиард. А все музеи
страны получают в год из бюджета примерно два-три миллиарда. Если правоприменительная практика будет суровой, то на этом пишущий
и остановится. Если же она будет умеренной, то он позволит
себе добавить что-нибудь вопросительное. Например: «Можно ли такое
распределение казённых денег считать оптимальным?» И sapienti
будет sat
«Эксперт», 28 апреля 2008