Что будет с инфляцией после инаугурации

Журнал «Золотой Лев» № 153-154 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

М.Л. Хазин

Экономические этюды

Что будет с инфляцией после инаугурации?

Состоялась инаугурация нового президента России. Какое-то дурацкое слово, так и просится на язык «игуанизация», поскольку название ящерицы всем, кто читал в детстве Даррелла знакомо и привычно, в отличие от «западного» политического термина. И сразу перед новым Президентом (именно так, после «игуанизации» - с большой буквы) встанет по крайней мере одна серьезнейшая экономическая проблема – проблема инфляции. И что с ней делать – совершенно непонятно.

Во-первых, потому, что радикальной смены экономической команды в Кремле не будет. А нынешняя команда с 2003 года медленно и неуклонно создавала те проблемы в финансовой сфере, с которыми мы сегодня имеем дело. Не надо лукавить – рост инфляции является естественным и безальтернативным следствием той политики, которую проводили наши либерал-реформаторы весь второй срок Путина. И будут проводить и дальше, поскольку больше они ничего не умеют. Да и за отказ от этой политики их не погладят по головке и даже могут лишить политической поддержки их заокеанские кураторы.

Отметим, что заявления о «неожиданном» росте инфляции будут, но понимать их нужно именно как политические увертки – в конце концов, такую политику эти ребята уже проводили, в 90-е годы, и получили тот же самый результат – развал финансовой системы и высокую инфляцию. Только сейчас есть предохранительная «подушка», созданная за счет высоких цен на нефть, которая позволила растянуть начало кризисного периода, но ее действие уже, в общем, заканчивается.

Во-вторых, потому, что, как уже неоднократно отмечалось автором настоящей статьи на портале http://worldcrisis.ru и во многих статьях, опубликованных в других местах, причиной роста инфляции и разрушения финансовой и банковской системы России является запрет на рублевое кредитование российской промышленности, поставленный либерал-реформаторами. Запрет настолько неестественный с точки зрения любой экономической доктрины, что поневоле наводит на размышление, что он имеет внешнее происхождение.

Но в любом случае, этот запрет действует и именно он отвечает за то, что инвестиции в основной капитал в нашей промышленности весьма ограничены («Властитель слабый и лукавый»), что издержки ведения бизнеса очень велики, что суверенной банковской системы фактически не существует и, наконец, что у нас очень высокая инфляция, вызванная издержками ведения бизнеса, в частности, связанными с пополнением оборотных средств предприятий.

В-третьих, у нас очень серьезные проблемы с естественными монополиями. Тарифы на них растут колоссально. Во многом это связано с реформой РАО «ЕЭС России». Напомним, что суть этой реформы состояла, якобы, в том, что конкуренция генерирующих мощностей вызовет падение тарифов. На самом деле (как и предупреждали грамотные эксперты), падение действительно может произойти, но только после серьезного роста. Рост уже идет, а когда он сменится падением – большой вопрос… Но и это еще не все. Ведь теперь, когда в сфере энергетики колоссальное количество предприятий, то каждое из них хочет получить свою «законную» прибыль. В результате, доля тарифа, которая направляется не на производственные цели, резко выросла, соответственно, выросла и инфляция.

Но и это еще не все. Поскольку инвестировать российские деньги в развитие отрасли либерал-реформаторы запрещают, то придется приглашать иностранные. То есть конкурировать на мировом рынке капитала. Который, отметим, ссужает нам те же деньги, которые наши либерал-реформаторы положили в «их» банки под маленький процент, но только требуют процент «как во всем мире», плюс, разумеется, плату за риск работы в «политически нестабильной» стране. Про инфляцию мы даже говорить не будем – ее происхождение денег вообще не волнует. Отметим, что в последний день работы «старого» правительства были утверждены планы на повышение тарифов на три года вперед – чтобы иностранные инвесторы могли получить «честно заработанную» прибыль на наши с вами деньги.

Тут можно продолжать бесконечно, но главное в другом. В отличие от 1998 года, когда экономический рост начался достаточно быстро после кризиса (фактически, уже в начале 1999 года), сейчас ситуация совершенно иная. Потому что быстро опустить рубль очень страшно – банковская система «полетит» сразу же, повторив дефолт августа-сентября 1998 года, а восстановить кредит тоже так просто не получится – эта работа на годы. Да и не даст либеральное руководство ЦБ вести работу по восстановлению кредита, и «свои» золотовалютные резервы не отдаст.

А жизненный уровень населения падает, поскольку рост заработной платы не успевает за реальной инфляцией. Да и экономические показатели российских компаний не дают оснований для повышения заработной платы. Уже вон, даже забастовки начались. И что делать в этой ситуации новому Президенту – большой вопрос. По моему мнению, единственный вариант – требовать от правительства в двухнедельный срок разработать программу борьбы с инфляцией, причем включить в него помесячный график ее снижения. И не слушать возражений министров, что «так быстро» результатов «не бывает». В конце концов, у них было много лет, в течение которых инфляция только росла. Так что или к концу лета видимый результат – или в отставку.

А альтернатива – быстрое и безусловное падение рейтинга нового Президента. Вспомним, какая была ситуация в 1999 году, в конце «эры Ельцина»? Вряд ли Медведеву понравится такой вариант

7.05.08

План «2020»: строим капитализм

Даже перечислять не хочется, кто хочет, может посмотреть предыдущие тексты на эту тему.

Про программу «2020» тоже не очень понятно. Поскольку, во-первых, что это такое, так никто и не объяснил. Нет, про «инновационную экономику» нам всю плешь проели, но объясните мне, господа хорошие, где ресурсы, где люди, где планы… Или давайте объявим построение коммунизма к 2020 году – чем плохо? Ну, хорошо, пусть не коммунизма, пусть развитого капитализма. Но где планы? Первая колонна марширует направо, вторая – прямо … Объясните народу, где первая колонна, из кого она состоит, кто ей обеспечивает питание (виноват, финансирование), кто отвечает за промежуточные результаты (какие?), кого будут снимать, если они не получатся и, главное, что делать, если они не получатся. Где вторая? И так далее, и тому подобное. Всего этого нет, и явно не предвидится. Хорошо «Единой России» кричать о «плане Путина» - она по задумке организация безответственная, но правительство-то должно что-то сказать … Но оно молчит …

Во-вторых, если есть план, то должен быть штаб по ее реализации. Хороша ли, плоха ли была программа у либерал-реформаторов, но там был и штаб, и план. Про план мы уже поняли, а штаб где? Кто в правительстве отвечает за стратегию развития? Кудрин? Набиуллина? Шувалов? Собянин? Сечин? Понять это невозможно, причем тут начинаются уже чисто аппаратные соображения. Руководить такой структурой как правительство можно только в том случае, если есть некоторый «министр-распорядитель», то есть человек, который решает неизбежные аппаратные и административные споры (о политических мы вообще умолчим, во избежание). У Черномырдина таковыми были Сосковец, Чубайс, иногда – Бабичев (руководитель аппарата правительства). У Касьянова – Синелин (руководитель аппарата правительства). А здесь кто? Путин таковым не будет – не царское это дело, в бумажках ковыряться. Зубков сидит на узко отраслевой теме. Шувалов? Но он уже был руководителем аппарата правительства (на ранней стадии касьяновского правительства) и ровно ничем себя на этом поприще не проявил.

И потом, правительство Касьянова было чисто бюрократическим, оно радостно жировало на периоде экономического роста (1999-2003 гг.) и растущих цен на нефть. А тут – с одной стороны нужно выполнять какую-то программу, с другой – на носу угроза экономического кризиса. И как чистый бюрократ с юридическим образованием Шувалов может в такой ситуации разруливать аппаратные споры? Ну, для простоты, возьмем такую тему: нужно ли в условиях инфляции ограничивать тарифы естественных монополий, или важнее срочно привлекать иностранные инвестиции для ремонта сетей и электростанций? Это вполне конкретный вопрос, который уже был поднят в Кремле. Вопрос, который вызвал конфликт Кудрина и Набиуллиной, и на который нужно отвечать. Как на него может ответить Шувалов? Нет, он может выслушать конкретных лиц, понять, кто сколько на этом получит, даже взять свой кусок. А отвечать за результат он готов? Нет? А тогда будет ли он принимать решение?

Остается Только один человек, который, теоретически, может стать таким системным центром правительства. Это новый руководитель аппарата правительства, бывший глава администрации президента Собянин. Но у него тоже будут проблемы. Во-первых, пресловутые секретариаты вице-премьеров, которые его слушаться не будут. Во-вторых, сами вице-премьеры, которые, во многом, фигуры политические и сами себе на уме. А Собянин – даже не первый вице-премьер. Ну и наконец – он никогда не был носителем идеологии, а значит, предъявить аргументы, в свою пользу он не сможет. Только аппаратный ресурс. Который сильно ограничен.

Вот и получается, что правительство у нас будет бюрократическое, с большим количеством внутренних конфликтов, планов у него никаких не будет и даже по чисто бюрократическим причинам, срок жизни у него будет весьма ограничен.

13.05.08

Прогноз для России на 2008 год

Поскольку с сегодняшнего дня в России новый президент, считаю целесообразным разместить свой прогноз для России на 2008 год, опубликованный впервые в начале января. В нем не изменено ни одного слова, за исключением анализа прогноза на предыдущий год, который можно прочесть в исходном варианте на http://worldcrisis.ru/crisis/372327. Очень интересно посмотреть, как сильно изменились тенденции за прошедшие месяцы.

Начнем мы его с описания политических обстоятельств, которые в этом году станут проблемами… Первым из них является тот элитный консенсус, который и позволил появиться «путинской стабильности». Состоит он в том, что к конце 90-х годов новая российская элита пришла к выводу, что, независимо от остроты внутри элитного конфликта, нельзя для усиления своих позиций обращаться к обществу. Отметим, что запрет на вывод внутренних конфликтов за пределы элиты является имманентной частью для любой «демократии» в рамках «Западного» глобального проекта. Поскольку это может катастрофически дестабилизировать политическую ситуацию и ставит под угрозу не только проигравших в политических баталиях, но и победивших.

В нашей стране с этим консенсусом согласились не все – но именно эти последние, как-то постепенно, оказались вне пределов политической жизни России, да и за пределами ее территории тоже. А вот внутри страны за время президентства Путина этот неформальный элитный договор был усилен большим количеством решений, облегчающих его выполнение, особенно, в выборном законодательстве.

Серьезную поддержку достижению и поддержку этой договоренности об отстранении общества от участия в текущей политической (да и хозяйственной) жизни дало второе обстоятельство. Рост цен на нефть, газ и другие природные ресурсы позволил существенно увеличить объем «пирога», который перераспределялся в рамках элиты, и это давало ресурс для договоренности практически со всеми «обиженными» в рамках элитных конфликтов, которые происходят во всех обществах и во все времена. Фактически, за время Путина ни один человек, соблюдавший неформальные договоренности, не был выведен за пределы элитной группы.

Но сегодня ситуация изменилась радикальным образом. Прежде всего, «пирог» перестал расти. Как по причинам внутренним – проводимая группой либерал-рефоматоров кредитно-денежная политика требует все больше и больше ресурсов даже для сохранения жизненного уровня населения, не говоря уже о некотором его повышении, так и внешним – долларовая инфляция обесценивает уже накопленные золотовалютные резервы и снижает эффект от повышения цен на ресурсы. Кроме того, хотя государственный долг Российской Федерации и сократился достаточно серьезно за последние годы, но зато резко вырос долг корпоративный, возврат которого также требует перераспределения текущих доходов.

Смена президента не может не привести к достаточно серьезным изменениям в высшем звене государственного аппарата. Даже если предположить, что не будет практически никаких изменений (условно говоря, Медведев – на место Путина, Путин – на место Зубкова, а Зубков – на место Медведева в совете директоров «Газпрома»), то все равно резко обострятся противоречия между администрацией президента и правительством, которые почти наверняка приведут к новой аппаратной войне в стиле 90-х годов. И тут уж практически неизбежно приятная задача распределения избыточного «пирога» сменится на перераспределение уже имеющегося, то есть придется у кого-то что-то отбирать совсем ...

Эти проблемы обостряются за счет еще одного обстоятельства. Существуют, грубо говоря, две принципиальные системы определения масштаба доступа конкретного человека к общественному «пирогу»: «административный» и «элитный». Первый, более типичный для восточных стран, состоит в том, что масштаб и качество этого доступа определяется должностью в государственном аппарате управления («Табели о рангах») и резко сокращается в случае потери этой должности. Второй состоит в том, что доступ к «пирогу» определяется неформальным внутриэлитным статусом человека и слабо коррелирует с его формальными назначениями в систему государственной службы, которых может вообще не быть. Отметим, что такой вариант может существовать только в странах, с сильно развитой элитной инфраструктурой: системой «закрытых» клубов и организаций, в рамках которых и определяется статус того или иного лица.

Для России всегда был привычен именно первый способ, хотя присутствовали и элементы второго. Но 8 лет «путинской стабильности» приучили всех к тому, что любая, даже самая маленькая должность неразрывно связана с финансовыми потоками. И совершенно естественно, что те, кто будет вынужден в начавшемся году уйти с официальных постов, попытаются «увести» вместе с собой и эти потоки – например, путем заключения долгосрочных «кабальных» договоров с дружественными структурами. Так что новые руководители, придя на вроде бы «теплое» место, с интересом обнаружат, что они связаны по рукам и ногам уже утвержденными правилами и договоренностями, не могут привести с собой своих привычных сотрудников, поскольку все места уже заняты, а финансовые потоки идут «мимо» - к старым руководителям, которые при этом апеллируют к своим «элитным» позициям и опираются на «своих» людей, оставшихся на ключевых местах.

В результате, конфликт двух этих систем резко обострится, причем новых руководителей, кто бы они ни были, сама ситуация будет стимулировать к поиску и вскрытию многочисленных нарушений и преступлений предшественников (кто-нибудь сомневается, что их достаточно много, особенно с учетом качества современного государственного аппарата?). При этом, в связи с ухудшающейся экономической ситуации (даже еще до начала острой, катастрофической стадии мирового кризиса) и общеполитической конфронтации, сама административная вертикаль будет активно давить на новых (и старых) руководителей, категорически требуя повышения эффективности работы. Об этом, впрочем, ниже, в экономической части прогноза.

Апеллировать к правительству в такой ситуации будет бессмысленно, особенно, если Путин все-таки станет премьером (во что лично я не верю), поскольку оно будет активно пытаться снизить остроту элитных конфликтов, заложенных еще в период Путина-президента. Причем вопросы будут решаться на чисто хозяйственном уровне, не только потому, что именно они входят в полномочия правительства, но и из-за того, что вывод их в политическую сферу будет означать неминуемое подключение новой и недружественной силы – администрации президента.

В свою очередь, обиженные, которые есть всегда, неминуемо начнут выводить конфликты в политическую сферу, подключая единственную в России инстанцию, обладающую политической самодеятельностью. Иными словами, нового президента завалит вал информации, получаемой и по официальным, и по неофициальным каналам о необходимости принятия политических решений в связи с многочисленными нарушениями и преступлениями.

Отметим, что сам Медведев, который почти наверняка станет президентом, по образованию и образу мысли – юрист, законник, а это значит, что если упомянутая информация будет правильно структурирована (что, в конце концов, неизбежно произойдет), то Медведев начнет принимать по ней политические решения. Условно говоря, «для возврата в правовое поле». А если к этому добавить, что, в отличие от предыдущих руководителей России, он в рамках своей карьеры, двигался только «по возрастающей», то действовать он, скорее всего, будет достаточно резко.

Отметим, что полнота экономической власти все равно останется у правительства, которое довольно быстро договорится в рамках оперативной деятельности с Госдумой. И единственное преимущество, которое будет у нового президента – возможность принятия политических решений. Не исключено, что на первом этапе он будет, в рамках упомянутого выше элитного консенсуса, удерживаться вообще от каких-либо действий. Но все увеличивающийся вал критической информации (все более и более структурирующийся в правильном направлении, а именно, что все проблемы возникают не от неудачной системы, а от грубых нарушений закона отдельными «вредителями»), будет толкать его на принятие решений . Причем именно политических, поскольку других он в принципе самостоятельно принять не может.

А те лица, которые будут заинтересованы в том, чтобы максимально ускорить этот момент, те, кто заинтересован в ускорении процесса изменения процедуры доступа к общественному «пирогу», будут активно стимулировать этот процесс. Но поскольку им будет необходимо заставить нового президента принимать именно политические решения, то и апеллировать они будут к общественности, народу, нарушая тем самым базу элитного договора, заключенного по итогам 90-х годов. Причем объяснять им опасность такого решения бессмысленно – поскольку, повторим еще раз, единственным для них способом добиться успеха, то есть полноценно войти (или не выйти) в современную российскую элиту, является принуждение нового президента выполнять свои эксклюзивные для российской государственной системы политические полномочия. А сделать это можно только путем выведения конфликта из банального спора о финансовых потоках на политический уровень.

Иными словами, дело тут не собственно в Медведеве и вообще не в Медведеве. Любая смена первого лица в рамках созданной Ельциным политической системы, неминуемо размораживает конфликты, законсервированные при предыдущем режиме. Есть два выхода из этой ситуации. Первый – возвращение к восточной системе – когда не может быть «олигархов», то есть лиц, которые могут влиять на политику из-за пределов системы государственной управления. Иными словами, это отказ от капитализма, власти капитала. Именно капитализм разрушил в России абсолютную монархию, но победить традицию не смог – система, работающая в СССР, была принципиально административная, вне должности, аппарата, никакой человек существенно влиять на политику не мог никак.

Второй – создание системы «элитного» типа, то есть разработка внутриэлитной структуры принятия решений и карьерного роста. Причем предпосылки для этого есть – у нас существует достаточно развитая система региональных, национальных и корпоративно-профессиональных групп и сообществ, внутри которых иерархия может совершенно не совпадать с формально-бюрократической. Осталось только создать механизм их взаимодействия и согласовать его с формальными государственными механизмами. Дело только в том, что как раз этот последний шаг противоречит принятой в 93 году Конституции, который делает верховным арбитром президентом, практически не ограничивая его в этой роли. И постоянно создавая почву для острого конфликта элиты с президентом, постоянно вынуждая последнего создавать и развивать внутриэлитные конфликты. Путин попытался избежать этой политики – и в результате получил катастрофическую ситуацию в экономике. Отметим, что в случае варианта, предложенного О.Григорьевым, ситуация отличается разительно: в этом случае возможности президента, внесенные в Конституцию, будут ограничены его ответственностью за текущую хозяйственную деятельность.

В завершение этого анализа следует отметить, что можно было бы попытаться создать систему внутриэлитных договоренностей на базе аналогичной системы одной из крупных корпорации (в общественном, а не коммерческом смысле). Прежде всего, тут снова приходит на ум корпорация силовая, неформальное объединение работников спецслужб, что бы под этим словом не понимать. Но последняя за время президентства Путина продемонстрировала такую полную беспомощность в части разработки долгосрочных политических планов, что сама вынудила его сделать выбор преемника в пользу Медведева. Условно говоря, силовики за постсоветское время так и не смогли создать в своей среде аналога Политбюро ЦК КПСС, как органа принятия политических решений.

Отметим, что все приведенные рассуждения практически не затрагивают экономическую ситуацию. Точнее, апеллируют только к одной ее стороне – остановке роста общественного «пирога». А ведь состояние экономики в России само по себе может поставить перед новым президентом (и премьером!) серьезные проблемы.

Напомним, что в рамках упомянутого выше элитного консенсуса, группе «либерал-реформаторов» достались важные функции контроля над кредитно-денежной политикой государства. Воспользовались они этим так же, как в 96-98 гг, практически полностью повторив свою политику того периода. Причем ее даже осуществляли те же самые люди – Игнатьев и Кудрин в 1997-98 годах были первыми заместителями министра финансов. Подробно об этом написано в прогнозе на 2007 год, нас же сейчас интересуют результаты этой работы.

Поскольку главным элементом «монетарно-либеральной» политики в 90-е годы было резкое сокращение денежной массы (якобы, для борьбы с инфляцией), то аналогичные методы применялись и последние годы (особенно после ухода Геращенко с поста председателя Центробанка). В результате уровень монетизации экономики, несколько поднявшись в 1999-2003 годах, расти перестал. Разумеется, и тогда, и сейчас, кризис кредитной ликвидности вызывал рост инфляции. В 90-е годы этот кризис был жестче (общий объем кредита составлял менее 10% от ВВП при норме – около 100%), чем сейчас (суммарный объем кредита в России – около 40% от ВВП), поэтому и инфляция была повыше.

Причем если в 90-е годы нехватка кредитных ресурсов в основном покрывалась за счет частной эмиссии денежных суррогатов (векселей), то последние годы их недостаток компенсировался двумя основными способами: переводом части расчетов за пределы России и кредитами зарубежных банков.

Именно последнее обстоятельство, вместе с большим профицитом внешнеторгового баланса, позволяет либералам поддерживать искусственно завышенный курс рубля, что, в свою очередь, создает целый букет негативных последствий для экономики России. Во-первых, постоянный (даже пусть и не очень быстрый) рост курса рубля постоянно снижает конкурентоспособность российских производителей, и на внешнем, и на внутреннем рынке. Импорт в Россию непрерывно растет, производство если и не падает, то развивается все медленнее, а доходность производства падает. Во-вторых, все выгоднее и выгоднее становится спекулятивные операции в России, которые привлекают все свободные средства (как в преддверие дефолта рынок ГКО как пылесос высасывал все свободные средства в стране). В-третьих, как и в 90-е годы растет зависимость всей отечественной финансовой системы от курсовых рисков – накопленные при высоком курсе рубля валютные долги вряд ли могут быть возвращены, если курс рубля резко упадет.

Отметим, что половина тех кредитов, которые выданы в нашей стране, имеют «западное» происхождение. И, разумеется, они ограничены в своем использовании – такие кредиты не идут на поддержку производства, а предназначены для получения спекулятивной прибыли, в первую очередь на рынке недвижимости и рынке потребительского кредитования. Сегодня эти рынки явно находятся в сложном состоянии, как раз из-за того, что уровень дохода населения не позволяет их дальнейшую «раскрутку».

Кроме того, зависимость российских банков от «западных» крайне велика, поскольку именно они, за счет действующих кредитных линий, во многом закрывают их проблемы с ликвидностью. Осенний банковский кризис в США и Европе вызвал острые проблемы с ликвидностью в российских банках, который либеральное руководство ЦБ начало гасить вбросом денег. При этом, не имея ни отработанной системы работы с ликвидностью, ни опыта, ни кадров. Если еще учесть психологию российского банкира, который любые «лишние» деньги тут же выводит за пределы страны, то эффективность этой работы была достаточно низка, а увеличение монетарной инфляции – заметным.

Отметим, что и накопленные резервы тут не могут служить гарантией – скорость роста накопленных корпоративный кредитов уже превышает скорость роста резервов, при сравнимых абсолютных значениях. Отметим еще странное мнение, достаточно часто проскальзывающее в экспертных и административных кругах – что Стабилизационный фонд является дополнением к ЗВР Центробанка, в то время, как на самом деле, он часть этих резервов.

Есть и другие проблемы – неадекватная налоговая система, поощряющая финансовые спекуляции и ограничивающая реальное производство, быстрый рост «теневой» экономики, утеря контроля ЦБ над денежным обращением и так далее, но они неоднократно обсуждались на сайте и в этом тексте представляются излишними.

Такое достаточно подробное обсуждение экономических проблем было дано не случайно – именно 2008 года станет годом «вскрытия» многих из них. Ну, действительно, в период выборов и первых месяцев нового президента никак не стоит резко уменьшать уровень жизни подавляющей части населения. Но и остановить инфляционные процессы, сокращение доходов наемных работников в связи со стагнацией производящей части экономики и колоссальным ростом административных поборов, как на предпринимателей, так и на граждан (в виде ростов расходов на ЖКХ, например) без радикального изменения политики невозможно. А для этого нужно не менее радикально изменить управляющую верхушку – что было безусловным табу последние годы. В результате пожар пытаются залить бензином, причем сразу по двум направлениям: повышают социальные расходы бюджета и накачивают деньгами крупные госконцерны, созданные в последние годы.

Но рост социальных расходов к позитивным эффектам уже привести не может – экономика практически перешла на инфляционные рельсы, рост цен опережает бюджетные выплаты. Что касается госконцернов, то и изначально их эффективность была под вопросом, а уж при наличии совершенно колоссальных бюджетов, выданных «просто так» - без жестких, фиксированных планов работ, невыполнение которых для исполнителей чревато самыми серьезными последствиями – становится просто нулевой, если не отрицательной. Дело в том, что в СССР главной фигурой в таких концернах был главный конструктор – по сути, а не по должности. А у нас – главный распорядитель денег, который, по сложившейся традиции, происходит уже не из конструкторов, а из «менагеров», новой, довольно специфической касты, сформировавшейся за последние годы.

На тему этой группы существует уже много шуток (например, перевод термина «МВА» на русский язык – выпускник техникума советской торговли), но суть-то ее от этого не меняется: это люди, которых целенаправленно дрессировали на повышение эффективности отдачи денег! А вовсе не на достижение конкретного результата, необходимого государству! «Менагер» никогда не будет «зарывать» деньги к НИОКРы или подготовку кадров – он вложит их на финансовом рынке, а специалистов будет искать на рынке труда... Беда только в том, что нету у нас уже сегодня этих специалистов... «Менагеров», зато, очень много, причем они уже заполонили даже государственные структуры, по сути, принципиально противоположные им по мировоззрению.

Переходя к экономической части прогноза можно отметить, что приход нового президента неминуемо вызовет некоторый «аудит» состояния российской экономики и системы управления ею. И быстро выяснится, что многие из уже широко разрекламированных планов не могут быть выполнены: потому что деньги уже разворовали, потому что нет кадров, потому что уже невозможно повторить даже советские разработки и так далее. Что инфляция много выше официальных цифр, что те, кто отвечает за систему денежного обращения в принципе не понимают, как она устроена, а могут только бессмысленно повторять в разных вариантах мантры из учебников «экономикс», что как возвращать корпоративный долг непонятно, а использовать для этого золотовалютные резервы ЦБ невозможно, поскольку для этого нужен общеэлитный консенсус, и так далее, и тому подобное.

Не очень также понятно, как бороться с кризисом банковской ликвидности, поскольку надо бы создавать новую системы взаимодействия банков с ЦБ, но для этого нужно менять руководство этой организации, причем не просто менять, а под новую концепцию, которую, естественно, еще никто не написал. А даже если написал, авторы точно не входят в современную российскую элиту, а значит назначить их на высокие посты в рамках «элитного консенсуса» невозможно. Не очень понятно, что делать с кризисом на рынке недвижимости, который пока еще поддерживается в «застывшем» состоянии, но по опыту США мы знаем, чем это все может закончиться. Особенно в связи с тем, что его главным бенефициарам в начавшемся году все-таки придется уходить на пенсию.

Отметим, что все эти проблемы имеют место независимо от описанного в общеэкономическом прогнозе кризиса на мировых финансовых рынках. После дефляционного шока проблему усугубятся многократно, поскольку «пирог», сократится «в разы», но дело в том, что описанные проблемы могут проявиться еще до начала острой стадии мирового кризиса. Делать прогноз по поводу того, как будут развиваться события дальше, я даже не берусь, поскольку «выстрелить» может практически любая из перечисленных проблем, а приведенный в первой части прогноза анализ показывает, что острый элитный кризис неминуемо наложится на кризис экономический. Жертвы экономических пертурбаций (в том числе и лично очень богатые люди) будут отчаянно бороться за возврат своих привилегий, банков, финансовых потоков, ужесточая политическую борьбу. А те, кто будет проигрывать схватки политические, будут, для облегчения своей ситуации и усложнения позиции политических противников, провоцировать экономические проблемы: отраслевые, региональные, корпоративные.

Таким образом, год будет очень сложным, и я думаю, что, как это уже однажды было, прогноз в начале лета придется существенно дополнить или уточнить

16.05.08

Расчёт ли в США инфляция

В одном из предыдущих текстов, касающихся американского экономического кризиса, я написал, что главным последствием реструктуризации финансовой системы, которую американские власти проводили, начиная с августа прошлого года, станет рост инфляции в этой стране. Но официальные данные это как-то не очень показывают: CPI, показатель потребительской инфляции, составляет на сегодня (напомним, по официальным данным) чуть больше 4%, а уточненный («ядерный»), который отличается тем, что из него вычитаются показатели по продовольствию и нефтепродуктам, так и вовсе, всего 2.1% (в годовом исчислении).

Есть, правда, и другие мнения. Например, сайт http://www.shadowstats.com/alternate_data, который известен своими альтернативными оценками статистических показателей американской экономики (причем альтернативность состоит всего лишь в том, что при расчетах используются методы, которые использовали те же официальные власти, но несколько раньше) утверждает, что потребительская инфляция уже больше 12%. Я склонен согласиться с авторами этих расчетов, но, естественно, возникает вопрос встречный: такая высокая инфляция не может не влиять на экономику в целом. Можно ли увидеть это влияние? Разумеется, можно, и сейчас мы этим и займемся.

Для начала, нужно отметить, что хотя инфляция в США составляет уже достаточно давно порядка 10%, до середины 2007 года, для домохозяйств она, во многом, компенсировалась быстрым ростом кредитов. А вот после начала реструктуризации, объем кредитов начал падать (поскольку выросли требования к их обеспечению), а значит, последствия инфляции должны были проявиться в полном объеме. То есть, прежде всего, должен был серьезно упасть совокупный спрос домохозяйств. Поскольку потребительский спрос обеспечивает около 80% ВВП США, то результат должен быть виден на соответствующих показателях по итогам I квартала текущего года. Но в этом квартале ВВП вырос – на 0.6% в годовом исчислении (или 0.15% собственно в I квартале, но мы уж будем оперировать цифрами так, как их приводят американские власти).

Казалось бы – падения спроса нет, его просто не может быть! Ан нет! Рост на 0.6% произошел только потому, что показатель запасов вырос аж на 0.8%. Нераспроданных запасов, обращаем внимание! И таким образом, мы видим, что спрос все-таки упал, и только производство и импорт, ориентированные на прежний, еще высокий, спрос, дело исправили.

Но не могут же торговцы и производители работать все время себе в убыток? Значит, они должны сократить оптовые закупки. И действительно, в марте месяце серьезно упал дефицит внешнеторгового баланса США, с 61.7 миллиарда долларов до 58.1 миллиарда. Казалось бы, о, радость! Но почему он упал? А потому, что на 3.9% упал импорт в США, то есть, в первую очередь, завоз товаров народного потребления

А что с внутренним промышленным производством? Оно в апреле упало на 0.7 процентов! И это без учета инфляции, в номинальных ценах. Так что экономические законы в США действуют: падение спроса, начавшееся в конце прошлого года (когда практически не было рождественского «бума» распродаж) привело к уменьшению закупок торговли у производителей.

Но в США есть и статистика спроса. Отчет Департамента торговли США, опубликованный в начале текущей недели, показал, что розничные продажи в апреле этого года сократились на 0.2% м/м до $378.1 млрд., в результате чего годовые темпы роста составили 2.0% г/г, не изменившись по сравнению с предыдущим месяцем. Замечательно. Но 0.2% - это даже без учета официальной инфляции, которая примерно равна 0.4% в месяц (вряд ли в нынешней ситуации рационально не учитывать рост цен на продукты питания и нефтепродукты). То есть, спад, даже по официальным данным, на самом деле еще сильнее – около 0.6% в сопоставимых ценах в месяц. А в год – это уже где-то между 5 и 10% - то есть вполне сопоставимо с теми цифрами, которые даны на упомянутом выше сайте.

Здесь самое время перейти к выводам. Они простые – реальная экономика (не путать со лженаукой «экономикс», которая к реальной жизни никакого отношения не имеет) едина и фальсификация одних показателей неминуемо приведет к их серьезным противоречиям с другими. Объяснить упомянутые выше эффекты в рамках официальной картины мира, невозможно, единственное, что могут сказать официальные «экономисты» - это что имеет место локальный «выброс» показателей, но скоро все войдет в норму, в общем, «спите спокойно, жители Багдада, в Багдаде все спокойно». Или же вообще промолчать, сконцентрировавшись на общих показателях ВВП (что и сделали Буш, Полсен и Бернанке), изобразив выход из кризиса.

Но вот что они будут делать дальше? Инфляция растет и падать не будет, до тех пор, пока работает эмиссионная машинка. Ее можно остановить, но поскольку она вбрасывает деньги в экономику, в основном, через рост потребительского кредитования, то это будет означать то же самое снижение потребительского спроса, только уже не через обесценение денег на руках потребителей, а просто из-за отсутствия у них этих денег. Но и то, и то – падение спроса, то есть, не только достаточно быстрое падение ВВП (а его показатели, скорее всего, станут отрицательными уже во втором квартале, запасы-то распродали!), но и падение уровня жизни населения! За несколько месяцев до выборов!

Выходов тут, в общем, не так много. Можно усиленно раздать гражданам деньги, в расчете на то, что следующая волна инфляции будет уже после выборов. Частично так и происходит: сейчас гражданам начнут высылать чеки по программе Буша о сокращении налогов. Правда, опросы показывают, что менее 15% из них готовы потратить эти деньги на потребление – скорее, на выплаты процентов или на сбережения. Но кто мешает, например, резко списать задолженности домохозяйствам летом?

А можно попытаться (на время, разумеется), устранить один из главных факторов роста цен: резко снизить мировые цены на нефть. Процентов так на 30, до 80-90 долларов за баррель. Если это сделать в начале лета, то оздоравливающий эффект для американской экономики будет как раз осенью – к выборам. Разумеется, после, к концу года, когда нефть вернется к своему «естественному» ценовому графику, всплеск инфляции будет совсем сильным, но это же после выборов …

В общем, хорошего решения у властей США нет. А какое они выберут (или смогут осуществить) – посмотрим. Ждать осталось всего ничего

Рассуждения о структурном кризисе

Термин Начнем мы с исторического опыта. Всю историю человечества гениальные (или сумасшедшие) изобретатели придумывали разные машины и приборы. Но вот до серийного производства они доходили редко – можно найти массу книг, в которых описывается, как мучались эти изобретатели, даже когда придумывали что-то осмысленное. Есть, собственно, два исключения. Первое – когда удавалось что-то продать военным (спецслужбам), которые часто ввязывались во всякие сомнительные с точки зрения науки и/или практики проекты. Второе – когда был прямой заказ. Например, успех Маркони в радиобизнесе был связан с тем, что изначально был заказ Ротшильдов на механизмы мгновенной связи для их биржевых спекуляций.

Но это Ротшильды. А обычный бизнесмен, когда ему приносят изобретение, прежде всего, задается вопросом: а можно ли его продать? То есть верно ли, что если затратить деньги и сделать из изобретения технологический продукт, который можно встроить в продаваемую продукцию, то повышение цены этой продукции компенсирует затраты на доведение изобретения «до ума»? Еще проще. Поскольку холодильник на задней стенке греется, то туда теоретически можно пристроить инкубатор и высиживать яйца. Соответствующий прибор будет стоить процентов на 20 дороже обычного холодильника. Его кто-нибудь купит? И если да, то сколько штук удастся продать? Это вопросы, которые неминуемо задают себе бизнесмены и ответы на них обычно бывают не в пользу изобретателя.

А теперь представьте себе страну, которая уже 10 лет находится в депрессии (США 70-х годов). Высокая инфляция в сочетании со стагнацией (так называемая стагфляция), постоянное падение уровня жизни населения (до сих пор самые высокие зарплаты в США были в 1968 году, даже по официальной инфляции). Как она может выйти из этого положения? Запустить новую технологическую волну? Но кто даст на нее деньги, если при падающем уровне жизни трудно сохранить продажи уже существующих товаров. А ведь чтобы продать новые, нужно, чтобы граждане сократили потребление традиционных товаров и услуг, которых и так не хватает … Что делать?

Выход лежал в той модели, которая позднее получила название «рейганомика». И суть ее состояла в следующем: сначала предприятиям дали кредиты и инвестиции на развитие, обещав им, что спрос будет. А потом начали резкую накачку спроса путем кредитования потребителей. Это вполне рабочая модель, но у нее есть один серьезный недостаток. Состоит он в следующем. Предприятиям дали денег на развитие за счет увеличения их количества (то есть эмиссии). Механизм тут не принципиален, а факт налицо. Значит, если речь идет о нормальной экономике, то инвестиции должны вернуться за счет продаж. Продажи выросли, может быть, инвестиции даже начали возвращаться, но деньги-то потребителям тоже дали за счет эмиссии (а откуда еще?). То есть эмиссионный рост был налицо. И для его компенсации нужен был соответствующий рост экономики – чтобы граждане могли вернуть кредиты за счет роста своих доходов.

А вот роста доходов не произошло... Почему так случилось – вопрос отдельный. То ли потому, что продукция (прежде всего, информационных отраслей) оказалась не самой удачной (в психологическом смысле), то ли из-за недостаточной пропаганды. Но факт оставался фактом – цифры упорно показывали, что для дальнейшего развития уже запущенной «информационной» технологической волны необходимы средства, существенно превышающие их текущий возврат, который, правда, тоже рос каждый год, что оставляло надежды на улучшение ситуации.

Однако оно так и не произошло. Возможно, что причина тут в том, что ожидаемого роста производительности труда в традиционных отраслях так и не произошло. Но дело не в этом. Главное, что запущенная в 80-е годы машинка эмиссионной поддержки спроса, а через него – и целых отраслей, так и не была отключена.

В результате создалась достаточно неприятная ситуация. В США имеются отрасли, для которых «естественный» (то есть не дотируемый) спрос на их продукцию меньше, чем необходимо для возврата вложенных в нее инвестиций. Более того, даже если долги списать, этот спрос все равно будет меньше, чем необходимо для продолжения развития. А спрос, созданный за счет эмиссии, все сильнее и сильнее дезорганизует экономику, поскольку постоянный прирост денег увеличивает инфляцию.

Отметим, что в 90-е и первую половину 2000-х годов инфляция была ограничена. Связано это было с тем, что в 90-е годы избыток денег вывозили на новые, еще неосвоенные территории (б. СССР, в частности), а затем – надували финансовые пузыри американской финансовой системы. Сейчас эти механизмы исчерпаны, и инфляция начала расти очень быстро. И что делать дальше?

Вариантов два. Первый – остановить эмиссию и перестать поддерживать спрос. Да, инфляция тогда закончится, но довольно большое количество американских компаний окажутся на грани банкротства. Они не смогут отдать свои долги (которые, в свою очередь, являются основой активов банковской системы), они прекратят исследования, они начнут резко сокращать количество работников. Те, в свою очередь, перестанут потреблять, отчего начнет разворачиваться классическая депрессионная спираль.

Второй – реструктурировать сами эти отрасли, списать с них часть долгов и заставить жить «по средствам». Но это приведет к тем же самым последствиям – только в условиях инфляции, поскольку поддержка спроса еще не прекратится. Отметим, что объем этих отраслей составляет примерно четверть американской экономики, а после реструктуризации от них должна остаться едва ли половина. То есть американская экономика должна сократиться как минимум процентов на 10-12. А если учесть то, что есть смежники, которые не переживут такое резкое сокращение объемов заказов, то падение должно составить примерно одну треть от нынешнего объема экономики США.

Отметим, что власти США решение приняли (осознанно или неосознанно). Суть его состоит в том, что они, в процессе борьбы с финансовыми пузырями, в первую очередь, ужесточили правила выдачи кредитов. Это означает, что потребители (как домохозяйства, так и корпорации) уже не смогут наращивать свое потребление, наоборот, начнут (уже начали!) его снижать. Поскольку отказ от эмиссионной поддержки спроса все-таки не полный, то процесс этот будет растянут во времени, но остановить его все равно невозможно – если вновь начать поддерживать спрос, то будет резко укоряться инфляция, которая, в свою очередь, его снижает.

Таким образом, депрессионная спираль начала свое движение. Остановить ее уже невозможно, до тех пор, пока «накачанные» за счет эмиссионного спроса отрасли не придут в «естественное» состояние, что будет означать падение американской экономики примерно на треть. Отметим, что пока альтернативные источники информации (http://www.shadowstats.com/ alternate_data) говорят, что падение американской экономики составляет около 3% в год. Впрочем, эти темпы будут нарастать. И именно наличие таких «накачанных» отраслей и составляет суть структурного кризиса американской экономики.

26.05.08

FinTimes.ru