Журнал «Золотой Лев» № 157-158 - издание русской
консервативной мысли
В.И. Колесников
Что же это за элита!...[1]
Масштабы сегодняшней коррупции в стране говорят прежде всего о
неблагополучии всей экономики, о неверно определенных в ней приоритетах.
Значит, чтобы справиться со страшным злом, заставить его отступать, нужно
действовать на главном направлении — экономическом. Как-то участвуя в одной из
телевизионных передач, я сравнил наш Центробанк с Резервной системой США. Между
ними очень много общего — прежде всего они функционируют и по форме, и по
содержанию, собирают незаработанные доходы.
Резервная система США была создана в 1913 году вместо
государственной банковской. Прародителями ее были люди, безусловно, умные
(знаменитый Морган — один из них), решавшие свои корпоративные задачи. Но
сначала им нужно было убедить общество в том, что государственная не
справляется. Как по команде залихорадило производство — кризисы, снижение его
объемов, сокращение рабочих мест. Сильной экономике нужна сильная валюта и
эффективное управление — сам по себе принцип верный. И вот появился сильный,
обеспеченный золотом доллар. На мировом финансовом рынке его ниша была
незначительной — на нем тогда правили бал валюты европейских государств. И в
том, что в прошлом веке на континенте разразилось две мировые войны, есть и
заслуга заокеанских банкиров и политиков. Ослабленным державам пришлось
выстраивать отношения даже между собой, используя чужую, действительно сильную
в ту пору валюту.
Так доллар пришел в финансы большинства стран мира, что
сразу придало ускорение и преимущество американской экономике. Но вскоре США
отказались от обеспечения его золотом. Фактическая стоимость доллара снизилась
до себестоимости его изготовления: где-то, грубо говоря, 10 центов
стодолларовой купюры. За эти 10 центов остальные страны продолжили отдавать
реальных товаров на прежнюю сумму. И мы отдаем фактически за фантики настоящее
золото, нефть, газ. США извлекали и извлекают огромную прибыль — точнее, маржу
— между реальной стоимостью доллара и его покупательной способностью. Ну а с
какого бока здесь наш ЦБ? В том, что он действует так же и извлекает
неоправданно высокую маржу — только не с чужих, а своих собственных
производителей. Притом Центробанк не платит налоги, не отвечает перед государством
— он независимый.
Когда ЦБ создавался в 90-е годы, его уставный капитал
составлял 3 миллиона рублей. Сейчас в нем десятки миллиардов долларов. Как это
и на чем удалось ему заработать такие огромные деньги? Экономика скукожилась, а
ее слуга, это совершенно необидное определение, выражающее изначальное
предназначение банковской системы обслуживать реальный сектор экономики,
озолотился. Вспомним ставки рефинансирования того времени — 200—300 процентов.
Людоедская ставка, направленная на убийство всего живого, как юрист, я убежден,
что это действительно уголовно наказуемое деяние. Вспомним и то, что сама
ставка рефинансирования определялась субъективно, кредиты были малодоступны.
Если прямо говорить: финансовая сфера тогда превратилась и в основное поле
коррупции, и в обслуживающий ее механизм. При нормальной экономике банк должен
соучаствовать в развитии производства и получать свою долю от его прибыли. В
тех же США ставка рефинансирования 1,5 процента. В японской банковской системе
вообще нет ставки рефинансирования. Только при таком подходе производство живет
и здравствует, зарабатывая для себя и всех своих помощников.
Деньги — кровь экономики, выполняющие ту же задачу, как и
она, — несут “питание” в каждую клеточку промышленности, сельского хозяйства.
Если в организме по какой-то патологии крови меньше, чем положено, то
пострадают голова или ноги — какой-то орган пострадает. Если в народном
хозяйстве нехватка денег, то неизбежно пострадает его реальный сектор. Экономисты,
финансисты, определяющие всю нашу жизнь, должны уметь точно сосчитать, сколько
средств нужно для нормального функционирования и развития экономики. Если
расчет неверен (неважно почему: из-за низкой квалификации или умышленно), то производственники
вынуждены бежать в чужие банки и брать кредиты под разорительные проценты.
Крайнее сжатие денежной массы объясняют необходимостью
борьбы с инфляцией, укрепления рубля и финансов страны. Разумеется, всем нам
хочется, чтобы родную валюту признавали и ценили в мире. Но сперва уважать и
ценить ее следовало бы нам самим. Можно ли считать Россию самостоятельной
страной, если все, что производится в ней, продается за доллары, фунты, евро.
За чужие деньги, но не за свой рубль. Почему-то процветающие японцы строят внешнюю
торговлю на основе своей иены. Это и ей придает вес, и делает более прозрачным
финансовые потоки. Сперва, предлагают японцы, купите нашу валюту и только потом
— наши изделия. В определенной мере деньги тоже становятся товаром, реализация
которого приносит доход и уважение.
И еще об островной державе и мудрых островитянах. Япония на
80 процентов дотирует сельское производство. Кстати, США — на 40 процентов.
Казалось бы, японцам гораздо выгоднее закупить зерно, животноводческую продукцию
в Китае, Австралии, Южной Америке. Именно: казалось бы. Дотации обеспечивают
традиционный уклад жизни миллионов крестьян. По большому счету — национальное и
государственное своеобразие страны, ее нравственную основу и социальную
стабильность. США, страны Евросоюза, естественно, тоже учитывают все эти факторы.
Но в них дотирование крестьян — еще и способ захвата внешних
сельскохозяйственных рынков. Дешевая импортная продукция (дорогая для
крестьянина, поскольку ему уже заплатили за все выращенное и произведенное)
убила российского производителя в 90-х годах. Теперь ему подняться, окрепнуть,
конкурировать с западными компаниями крайне тяжело.
Откуда у американцев[2],
немцев, англичан деньги для крестьянина и на экспансию своей сельхозпродукции?
Из госбюджетов. А их пополняют эффективно работающие высокотехнологичные
отрасли промышленности. В нашем промышленном комплексе, к сожалению, их нет — с
начала 90-х он обезденежен, то есть обескровлен. Какие-то его сферы вообще
остались в прошлом, какие-то все еще сопротивляются, пытаются выжить, надеются
на реабилитацию с помощью государства. Сырьевой, более точно, горно-добывающий
комплекс — радость и беда России — не стал волшебной, спасительной палочкой:
страна вывозит сперва нефть и другое сырье за рубеж, затем деньги, полученные
за них. И не только на счета фондов в иностранных банках. Закупается огромное
количество продуктов питания, товаров широкого потребления.
Самостоятельность страны, которая ввозит половину и больше
продовольствия, очень и очень ограничена. Добавим еще нашу почти полную
зависимость от импорта лекарств, одежды, обуви (чулки-носки, исподнее и то
чужое), бытовой и сельхозтехники, оборудования для пищевой и тяжелой
промышленности. Нет, наверное, тех изделий, которыми реальный сектор экономики
в достатке снабжает страну. Сформировался огромный теневой кругооборот: товары
— деньги. В него втянуты тысячи и тысячи чиновников, служивых людей, простых
граждан России. Этот оборот практически не удержим: его главное поражающее
оружие и надежная броня — наличные деньги. Ежесуточно обналичиваются
десятки миллиардов рублей. Тех самых, которые изъяты из реального сектора
экономики или не попали в него. У нас нет средств на его развитие, но более чем
достаточно на развитие чужого промышленного и сельскохозяйственного
производства.
Любая нормальная экономика опирается на производство. Любые
хитроумные финансовые схемы рано или поздно лопаются, потому что у них нет
корней в земле — они ничего не производят. Да, их авторы обогащаются за счет
государства и населения, при этом еще растлевают и власть, и народ.
Утверждение, что деньги делают деньги, справедливо в одном
случае — если они вкладываются в производство, в развитие. Если же они
изымаются из производства — застой, коллапс, крах. В нашей экономике
продолжается изъятие средств. Парадоксальная ситуация — растут доходы
банковской сферы, энергетики, железных дорог. А вот отрасли, призванные обслуживать
промышленность и сельское хозяйство, основу народного хозяйства, не в состоянии
вырваться из удушающего безденежья. Значит, экономика поставлена с ног на
голову. И пока она не займет нормальное положение, пока в ней не будут
восстановлены истинные приоритеты, мы будем: а) оставаться зависимой,
работающей на других страной, б) не избавимся от криминала и диктуемых им
нравов. Первична экономика.
Однажды мне пришлось заниматься беловоротничковой
коррупцией в энергетике. Поразили цифры: в конечном счете потребителю
киловатт-час обходится на порядок дороже своей первоначальной себестоимости.
Цена нарастает не при передаче энергии по сетям, а при передаче ее от компании
к компании, от посредника к посреднику. Ничто не мешало Чубайсу при выстроенной
им схеме продавать электроэнергию по любой стоимости. И все вроде бы по закону,
соблюдая установленные государством тарифы. Во всех странах есть естественные
монополисты, цену на продукцию которых в той или иной мере регулирует
государство[3]. Как
регулирует, чьи интересы оно (должностные лица, его представляющие) защищает?
Снова сошлюсь на США. Разрешение повысить тариф на электроэнергию даже на процент
в них дает не специальный государственный исполнительный орган, не
правительство — только Конгресс. Законодатели следят за тем, чтобы производство
работало спокойно. Тарифная политика в России тоже должна быть под контролем
Парламента. Если Правительство предлагает, то пусть докажет обоснованность
повышения тарифов и сообщит о мерах, намеченных для защиты реального сектора экономики.
Задача всех ее секторов — обеспечить развитие и конкурентоспособность индустрии
и сельского хозяйства...
Россия 90-х напоминает ситуацию со страной после поражения
в Крымской войне. Оно показало наше техническое, значит, и военное отставание
от Европы, преодолеть которое при сложившемся государственном устройстве было
невозможно. Император Александр II пошел на отмену крепостного права, судебную
реформу, пересмотрел законодательную базу, направил деньги на индустриальное
развитие. Не все реформы осуществлялись наилучшим образом, но нужный результат
был достигнут — реальный сектор, как мы сейчас говорим, уверенно набирал силы.
По темпам прироста ВВП Россия начала обходить главного своего соперника той
поры — Англию. Да и по качественным показателям развития тоже.
Такой же рывок России необходимо сделать и сегодня, иначе
безнадежно отстанем от стран с современной эффективной экономикой. Я убежден в
том, что руководители страны — Президент Д. Медведев, Председатель
Правительства В. Путин — очень точно сформулировали задачи. Мы сумели
справиться с глубочайшим кризисом, собрали деньги на запуск механизма развития.
Чтобы он был удачным, необходимы совершенствование законодательства, укрепление
судебной системы, обеспечение ее независимости, пересмотр тарифной, налоговой,
кредитной политики, всесторонняя поддержка подлинного собственника. Д. Медведев
прямо подчеркнул важность инвестиционного подхода. Кредит, грубо говоря, — это
ограбление, жизнь за счет должника, инвестиции — участие в созидании, развитии.
В том, что будет оказано серьезное сопротивление реализации программы, сомнений
нет. Тем активнее, организованнее, продуманнее (по уму, а не как всегда)
следует ее осуществлять.
Что делать — ясно. С чего начинать? Убежден, с полной,
всесторонней, объективной проверки законодательства, регулирующего деятельность
Центробанка, естественных монополий и самой их деятельности. Нужно очень серьезно
разобраться, за счет чего и как формируются их доходы, как они участвуют в
реальном секторе экономики. Многие события последних лет убеждают: нормативные
документы, определяющие деятельность этих важных звеньев экономики, устарели
морально и физически, не работают на главное — на развитие. Результатом
проверки должны быть законопроекты, приводящие в порядок правовую базу экономики.
Кто способен выполнить эту ответственную и сложную работу, требующую высокой
квалификации и гражданской ответственности специалистов? На мой взгляд, главный
финансовый контролер — Счетная палата Российской Федерации. Мне приходилось
работать вместе с ее специалистами — убедился в их профессионализме,
самостоятельности. Чтобы Счетная палата действовала эффективнее, была независимой,
ей необходимо придать дознавательную функцию и
соответствующие штаты.
Много споров: надо ли создавать специальный антикоррупционный орган? Как юрист с большим опытом,
знающий все этапы дознания, сбора доказательств, обстановку, складывающуюся
вокруг каждого серьезного расследования, уверен: этот орган нужен. Иначе не
потребовалось бы создавать Совет по борьбе с коррупцией при Президенте страны.
Совет будет наполняться людьми, появятся планы, программы. Должен быть и
Специальный прокурор со своим следственным аппаратом. Нужен и Комитет при
Специальном прокуроре, состоящий из уважаемых в стране людей. Он должен
обладать правом привлечения к уголовной ответственности министров, Генерального
прокурора. В стране не должно быть недосягаемых лиц: министры, депутаты
Госдумы, члены Совета Федерации, судьи — перед законом все равны.
Необходимо расследование и правоохранительной системы.
Правовая база для выполнения ею своих функций практически уже создана.
Безусловно, в ней есть лазейки, нестыковки, неясности, но качественно и
эффективно решать поставленные задачи сотрудники силовых структур могут и
должны уже сегодня. Много можно говорить о том, почему не решают. Частые реорганизации,
нищенское ресурсное и финансовое обеспечение вынудили многих классных специалистов
искать работу и будущее в других структурах. И все-таки не это основное.
Правоохранительная система должна быть действительно востребована, а ее
сотрудники чувствовать, что их деятельность важна, значима для гармоничного
развития граждан, общества, государства. Это не значит, что они начнут еще
активнее “хватать и не пущать”. Более того, чем
серьезнее займемся совершенствованием хозяйственного механизма, тем меньше
будет простора для нарушителей и их самих. Востребованность
правоохранительной системы — это прежде всего равенство всех перед законом
независимо от состояния, положения, занимаемой должности. И механизмы,
обеспечивающие реальность этого важнейшего конституционного принципа. Заранее
отвечаю на вопрос: а кто следователи, прокуроры, судьи? Да, не ангелы, но
правоохранительная практика определяется самими порядками в государстве. Она —
часть всего функционирующего государственного механизма и не может быть ни
лучше, ни хуже его...
Самая серьезная проблема общества и государства —
недопустимое социальное расслоение. Если руководитель нефтяной компании
получает столько, сколько 20—30 тысяч врачей, учителей или инженеров вместе,
значит, наши законы не просчитаны и направлены против государства. Такое
вызывающее социальное расслоение, нищета и бедность миллионов граждан неизбежно
будут воспроизводить преступность и коррупцию. Удастся повысить уровень жизни населения
— сократится криминал. Сумеем успешно бороться с преступностью — улучшится
жизнь россиян. Вот почему нужно пресекать любые формы и проявления коррупции,
беспощадно пресекать. В том числе и экономическими мерами. Вот почему я
сторонник конфискации имущества за экономические преступления. Украл — верни,
вот и все. Это даже не наказание, а всего лишь компенсация ущерба, нанесенного
государству и его гражданам. Один из журналистов написал: слушаешь Колесникова
и слышишь кандальный звон. Полная глупость — когда говорю о неизбежности
наказания за преступления, я защищаю и таких, как он.
Каждое крупное расследование, связанное с большими деньгами,
вызывает шквал атак, обвинений в адрес правоохранительных органов. Цвет
общества, цвет народа горой встает на защиту подозреваемого или обвиняемого.
Главный довод — все такие, все нарушают. Бумаг столько присылают, что хватит
несколько раз опеленать земной шар. Но ни в одной из
них ни разу не прозвучало требование: не останавливайтесь, серьезно займитесь
экономической преступностью — мы с вами. Я, казалось бы, ко всему уже должен привыкнуть,
но продолжаю поражаться, что же это за элита, которой наплевать на свой народ.
Которая защищает тех, кто делает его нищим...
Автор - бывший замгенпрокурора,
затем замминистра юстиции, генерал, ныне зампред Комитета Госдумы по безопасности, зампред
Комиссии Госдумы «О законодательном противодействии коррупции». (фракция Единой
России)
РФС, №12/2008