А.В. Рябов

 

У ПАРТИЙ ПОЯВИЛСЯ ШАНС ВЫЖИТЬ

 

– Справедливо ли утверждение о том, что законодательство о партиях способствует процветанию только крупных партий?

 

– Это утверждение абсолютно справедливо. Следующие выборы должны пройти при семипроцентном барьере. Это ставит малые партии в положение аутсайдеров, которые не имеют ни малейших шансов пройти в Думу. Более того, ходят слухи о том, что осенью этого года в законодательство будет внесен пункт о запрете предвыборных блоков. В случае, если эта поправка будет принята, малые партии фактически остаются вне игры.

Вторая проблема – это регистрация новых партий. В процессе подготовки закона "О политических партиях" высказывались предположения о том, что он существенно ограничит возможность создания новых партий. Этот закон существенно усложняет процедуру регистрации партий, предъявляет очень высокие требования по количеству партийных организаций в разных субъектах РФ. Выборы 2003 года показали, что при спокойном отношении со стороны контролирующих органов, прежде всего Минюста, эти ограничения оказываются не очень существенными. Но если бы Минюст стал вести себя более жестко, проводя проверки количества членов партий, последние столкнулись бы с очень серьезными трудностями. Третья проблема состоит в том, что исполнительная власть сейчас взяла курс на укрупненную партийную систему, то есть на такую, в которой решающую роль играли бы крупные и стабильные политические партии. Закон "О политических партиях" ориентирован на поддержание именно такого рода партий. Государственная власть играет все большую и большую роль в политическом процессе. В таких условиях очень сложно создать новую партию без соответствующей поддержки сверху. Стоит также упомянуть о развернувшихся в последнее время дебатах об изменении избирательной системы. Как известно, Центризбирком предложил ввести вместо смешанной избирательной системы пропорциональную, согласно которой выборы в Думу проводятся исключительно по партийным спискам. При такой системе и семипроцентном барьере реальные шансы пройти в Думу имеют лишь 4-5 партий. Для остальных это останется незбыточной мечтой.

 

– Какие изменения необходимо внести в избирательное законодательство?

 

– Необходимо прежде всего уменьшить проходной барьер на выборах в Думу, который сейчас равен 7%, поскольку он лишает некоторые электоральные группы политического представительства в Думе. По данным социологических исследований около 10-15% населения нашей страны придерживается демократических ценностей. В нынешнем составе парламента нет ни одной партии, представляющей интересы этой категории российских граждан. Я считаю, что проходной барьер необходимо снизить до 3%. Это даст малым партиям возможность претендовать на место в парламенте и научит их искусству создания политических коалиций. Это способствовало бы большей дифференциации политических интересов населения.

 

– Являются ли партии выразителями политических взглядов населения или они превратились в лоббистов интересов разного рода частных групп?

 

– К сожалению, партии в России еще очень далеки от того, чтобы выражать политические интересы населения. По своему происхождению партии в значительной степени отражают не столько баланс социальных и политических интересов, сколько транслируют определенные субкультуры, представленные в обществе. Например, существует демократическая субкультура, высшим политическим идеалом которой является западная демократия. Есть и социал-традиционалистская субкультура – люди, голосующие за КПРФ. Конечно, на самом деле они голосуют не за какой-то левый идеал, а за некий образ советского прошлого брежневских времен. Существует национал-протестная субкультура, у которой пока еще не выработана собственная политическая мифология. Есть также субкультура партии власти. Ее представляют люди, которые привыкли всегда голосовать за власть вне зависимости от того, кто находится при ней в данный момент.

Безусловно, такая структура не имеет ничего общего с реальным представительством интересов населения. Поскольку большая часть населения решила делегировать свои права президентской власти, влияние субкультурного фактора заметно ослабело. Мне кажется, что сейчас ситуация значительно меняется. Российская партийная система может измениться в сторону представительства интересов различных групп населения. Потому что состояние общества в последние годы – ощущение стабильности, равнодушие к политике – постепенно уходит в прошлое. Объявлена программа социальных реформ, которые затронут большую части населения. А это неизбежно повлечет за собой усиление интереса к политике. Таким образом возникает объективный рынок для политических партий. Я не знаю в какой степени существующие партии готовы работать на этом рынке, формулировать интересы населения и отстаивать их на политическом уровне. По крайней мере у этих партий есть шанс, хотя они им, возможно, и не воспользуются. В таком случае в дело вмешаются какие-нибудь корпоративные и общественные организации, которые попытаются транслировать эти интересы. Все социологические анализы фиксируют разрушение традиционных политических ниш или электоральных ядер. Идеологические различия между ними становятся все менее значимыми, постепенно отходя на второй план. В тоже время возникает два очень существенных общественных запроса: с правой стороны – на свободу и порядок, с левой – на справедливость и порядок. Иными словам у нас складывается близкая к традиционным западным стандартам шкала ценностей. Вопрос в том, готовы ли существующие политические партии к такой игре.

 

– Почему в России нет массовых политических движений?

 

– Первая причина состоит в том, что позднесоветское общество, из которого и выросла нынешняя социальная система, было обществом потребления, но не было гражданским обществом. Общество потребления способно выразить социальный протест, но не способно выработать созидательную гражданскую альтернативу.

Другая причина заключается в том, что Россия в отличие от стран Центральной и Восточной Европы не прошла период революции ценностей. Политические революции в странах Восточной Европы в 1989 году уничтожили только коммунистическую систему институтов, а система демократических ценностей к тому времени уже доминировала в общественном сознании этих стран. В них существовал общественный консенсус по поводу целей этих революций – демократический порядок, основанный на рыночной экономике, возвращение в евроатлантические структуры. В России же революции ценностей так и не произошло. Произошла своего рода информационная революция. Среднестатистический советский обыватель решил, что при демократии живется лучше, чем при социализме. Значит – "Да здравствует демократия!". Это не революция ценностей, а инструментальная революция. Люди просто поняли, что демократический порядок более эффективен, чем коммунистический режим. Инструментальное отношение отличается от ценностного тем, что второе не меняется в зависимости от ситуации, в то время как первое подвержено колебаниям текущей политической конъюнктуры. Когда российское общество поняло, что немедленных плодов демократия не принесет, оно предпочло отказаться от многих его базовых элементов. Если теряется привлекательность базовых элементов демократии, то теряется и запрос на определенные политические институты, например, такие как партии. С точки зрения среднестатистического обывателя они важны прежде всего как посредники между ним и государственной властью. Поскольку ценности демократии как таковой поставлены под сомнение, у населения возникает желание решать все проблемы через клановые, сетевые структуры, а не через институты гражданского общества. В данном случае судьба политических партий идентична судьбе других институтов гражданского общества, например, профсоюзов. То есть глубинные причины кризиса партийной системы кроются не только в самих партиях, но и в отсутствии в России традиций и навыков гражданского солидаризма и гражданского действия.

Партия в строгом латинском смысле этого слова означает "часть" - часть политической власти, политического истеблишмента. В России же, в массовом сознании, по данным социологических исследований, очень сильно представление о власти как о нераздельном целом. В соответствии с этим стереотипом политическая борьба интерпретируется в традиционном эсхатологическом ключе как борьба власти и антивласти. Естественно партии как "часть" не вписываются в эти рамки.

Есть еще одна важная причина отсутствия в России массовых политических движений – институциональная. Как известно, Россия – суперпрезидентская республика, где 80% власти сосредоточено в руках главы государства. Партии, как институт, получают наибольшее развитие в тех политических системах, где существуют сильные парламенты, которые имеют возможность формировать исполнительную власть и обладают контрольными функциями. Российский же парламент не может ни того, ни другого. Партии не могут серьезно развиваться при такой системе.

Есть еще и электоральная причина партийной слабости. Партийные списки в значительной степени формируются лидерами партий. Поэтому парламентарии, прошедшие в Думу по партийным спискам, в своей законодательной деятельности ориентируется на мнение лидера, а не своих избирателей. Таким образом, изъяны избирательной системы также негативно повлияли на популярность партий.

 

– ЦИК утверждает, что принятие нового законодательства о политических партиях позволило сделать выборы более финансово прозрачными. Так ли это?

 

– Степень финансовой прозрачности партий действительно увеличилась, но я бы не стал связывать это только с избирательным законодательством. Выборы – это такая же часть экономики как, скажем, строительство. Поскольку черный нал существовал во всей российской экономике, в выборной индустрии он тоже присутствовал. В последнее время все больше сфер российской экономики выходит из тени. Та же самая тенденция характерна и для выборной индустрии.

 

– Какой партийный имидж сейчас наиболее эффективен?

 

– До последнего времени наибольшей поддержкой населения пользовались партии, которые могли доказать, что они обладают реальной властью. Российскому избирателю надоело голосовать за партии, не имеющие никакого влияния. Многие голосовали за "Единую Россию" именно потому, что она влияет на властные решения, хотя на самом деле она их только выполняет. Но, это было раньше. Сейчас политический запрос изменился. Более популярными скоро окажутся партии, которые заявят о том, что они способны защищать социальные интересы большей части населения.

 

– Какие из действующих партий имеют наибольшие шансы выиграть выборы 2007 года?

 

– Я думаю, что из ныне действующих – никто. Если реакция населения на социальные реформы будет негативной, то исполнительная власть скорее всего сформирует вместо "Единой России" другую партию. КПРФ тоже не пройдет в Думу, если не изменит идеологию, перестав быть партией ритуально-протокольного протеста. По поводу левых националистов типа "Родины" я бы остерегся делать далеко идущие прогнозы. Теоретически шанс у них есть, но пока они очень тесно связаны с действующей властью, между тем как в "моде" окажутся как раз оппонирующие власти партии.

 

– Как вы оцениваете эффективность деятельности главного кремлевского партстроителя Владислава Суркова?

 

– С точке зрения построения абсолютно управляемой политической системы Сурков – наиболее успешный политтехнолог, который когда-либо был в Кремле. В то же время, не стоит забывать, что одним из главных достоинств любой современной политической системы является ее гибкость, умение реагировать на новые вызовы. И многопартийная система как часть политической системы должна отвечать тем же требованиям. Если возникает новый вызов, она принимает этот сигнал и трансформирует его в эффективные политические решения. У меня есть очень серьезные сомнения в том, что нынешняя управляемая многопартийная система способна делать это.

 

– Раскол КПРФ это победа Суркова или, наоборот, просчет?

 

– Я думаю, что в большей степени это все-таки просчет. Ведь большая часть коммунистов осталась с прежним руководством Компартии. Лишь шестеро депутатов покинуло думскую фракцию КПРФ. Более того, складывается впечатление, что в борьбе за низовые партийные структуры Зюганов также одержал победу над раскольниками. Так что речь идет скорее не о расколе в партии, а об отколе от нее некоторых членов КПРФ. Все эти люди фактически потеряли политическое будущее. Создать партию, равнозначную нынешней КПРФ власти не удается.

 

– Кто будет в числе главных игроков на выборах президента 2008 года?

 

– Все зависит от того, как будет проходить политический процесс. Есть два наиболее вероятных сценария. Первый - инерционно-стабилизационный – предполагает сохранение нынешнего политического строя. В этом случае президентом станет преемник Путина, которого он назначит. Кто это будет, говорить пока преждевременно. Если же возобладает кризисный сценарий с падением популярности власти, дискредитацией ее политического курса, с резким возрастанием влияния оппозиции, то будет совсем иная конфигурация президентских выборов. Кто будет принимать в них участие, опять же неизвестно.

 

– Будет ли Рогозин участвовать в выборах президента?

 

– Я не исключаю такой возможности. Но, скорее всего, только в случае реализации второго сценария. В первом случае его по-видимому будут придерживать, как в свое время пытались придержать Глазьева. В отличие от Глазьева, Рогозин куда более лоялен Кремлю. Получив из Кремля сигнал о том, что баллотироваться в президенты не нужно, он немедленно отойдет в тень.

 

– Какой политический типаж имеет наибольшие шансы выиграть предстоящие президентские выборы?

 

– Популист левого толка – борец с олигархами, чиновниками и т.д. Эта ниша сейчас пуста. Раньше ее занимал Путин, но теперь он из нее уходит в связи с проведением непопулярных социальных реформ. С другой стороны, шансы выиграть выборы есть и у демократического лидера. Под демократией имеется ввиду не экономическая свобода, как это было в начале 90-х годов, а власть закона и демократической процедуры.

 

– Какого политика хотел бы видеть на посту российского президента Запад?

 

– Консервативные круги хотели бы видеть эдакого русского Мушараффа. Пусть он делает внутри страны все, что хочет. Главное, чтобы во внешней политике он поддерживал их общие подходы, такие как режим нераспространения, борьба с международным терроризмом. А либеральные круги хотели бы, чтобы Россию возглавлял человек, придерживающийся демократических принципов.

 

Андрей Виленович Рябов –

член научного совета Московского центра Карнеги,

заместитель директора центра политологических программ Горбачев-фонда,

кандидат исторических наук.

Олег Недумов. Сайт «Новая политика»

21.07.2004