Дальнейшие события известны. В конце декабря, потеряв в атаках 100 тыс. солдат, японцы заняли господствующие высоты над крепостью Порт-Артур. Оттуда они расстреляли из тяжелых орудий корабли, стоявшие в гавани. Несмотря на то, что сопротивление могло продолжиться еще несколько месяцев, давая стратегический смысл для наступления русской полевой армии, генерал А.М. Стессель капитулировал[10]. Русская Маньчжурская армия дала несколько сражений, не одержав побед, но и не потерпев ни одного поражения, однако командующий Куропаткин, не имея ощутимого превосходства над противником и избегая риска генерального сражения, приказывал отходить[11]. Отступления выдавались вражеской пропагандой за «громадные катастрофы» и грандиозные русские поражения[12]. Русская эскадра под командованием адмирала Рожественского, прибывшая с Балтики, потерпела поражение в Цусимском морском сражении, происшедшем 14-15 мая 1905 года[13].

Когда же летом 1905 года русская армия в Манчжурии приобрела подавляющее превосходство в силах и средствах, ее наступление стало невозможным главным образом из-за событий «первой русской революции»[14]. Охваченный умопомрачением тыл захлестнули рабочие забастовки, бунты крестьян и мятежи воинских частей, и государю ничего иного не оставалось, как пойти на весьма невыгодный мир. На решение Николая II закончить войну повлияла также реальная угроза вступления в нее на стороне Японии Британии и США, если бы японцы стали терпеть поражения на полях Манчжурии.

Флот и геополитика

Конец XIX – начало XX века были заполнены предчувствием большой войны. Слишком долго, более 50 лет, противоречия между великими державами не разрешались, а накапливались. Франция и Германия были врагами на суше, Германия и Британия – врагами на море. Соперничество на Балканах превратили во врагов Австрию и Россию, а классическая немецкая философия и немецкий учитель, вопреки очевидности, убедили немцев, что Россия является врагом Германии. Германская угроза толкала Россию на союз с Францией и даже Британией – своим непримиримым врагом начиная с правления Ивана IV и Елизаветы I. То и другое, в свою очередь, объединяло Германию и Австрию – противников на протяжении нескольких веков, и делало Турцию их союзником. Италия, конфликтуя то с Францией и Турцией из-за колоний в Африке, то с Австрией из-за Истрии и Далмации, не могла решить, к какому блоку примкнуть. В конце концов она выбрала Антанту, но это произошло только в 1915 г. Стремительный экономический подъём в конце XIX века включил в клуб великих держав Североамериканские Штаты, считавшие Новый Свет свой вотчиной, а весь Тихий океан и Китай зоной своих государственных интересов. Из-за отсутствия врагов на суше они могли, сэкономив на массовой армии, построить большой военно-морской флот. Наконец, неожиданно возникла Япония, принужденная силой отказаться от автаркии, но ставшая для соседей – Кореи, Китая и России - злобным, хищным и агрессивным врагом. Это было время, когда завершались колонизаторские захваты и вследствие этого начинался период жесточайшей борьбы за коренной передел земного шара[15]. Дальнейший ход мировой истории зависел от результатов соперничества семи великих держав в Латинской Америке, в Африке, на Ближнем, Среднем, а с примкнувшей к ним Японией - и на Дальнем Востоке.

Все великие державы готовились к будущей войне. Театром сухопутной войны должны были стать поля Европы, морского противоборства – всё пространство мирового океана. Как бы ни были значимы сухопутные армии, мощь государства символизировал ее военно-морской флот. Он воплощал все наиболее серьезные достижения образования, науки, техники, организации. В зависимости от того, каким флотом обладала та или иная держава, решался вопрос о ее геополитических возможностях и геостратегических притязаниях. Несколько десятилетий основная задача правительств поэтому состояла в гонке морских вооружений.

Вплоть до 80-х годов XIX века Россия ожидала нападения со стороны Европы. Тихий океан оставался далекой периферией. Все изменила новая восточная русская политика, начатая Александром III. Присоединение Приморья в 1860 г., активное проникновение в Монголию, Манчжурию и Корею, строительство Сибирской магистрали, экономическое освоение огромных пространств за Уралом и необходимость создания незамерзающего торгового порта - всё это требовало многократного военного усиления на Дальнем Востоке и создания русских морских сил на Тихом океане. Победа Японии в войне с Китаем в 1894-95 гг. ускорила ход событий, усилив политическое, экономическое, финансовое и военное влияние России в Китае и Корее, а подавление восстания итэхуаней в Китае в 1901 г., испортив отношение китайского правительства к России, поставило войну между Японией и Россией в повестку дня[16]. Китай был на грани распада, он утратил сюзеренитет над Кореей, отпал Тибет, Манчжурия оказалась ничейной территорией. Великие державы в открытую делили Китай на зоны экономического доминирования, Вашингтон настаивал на политике «открытых дверей», а в Токио уже видели Корею своей колонией, а Манчжурию сферой своих интересов.

Было очевидным, что предотвратить вторжение японцев на континент может лишь мощный русский военно-морской флот. Но его еще надо было создать. Пока же там была сосредоточена Тихоокеанская соединенная эскадра вице-адмирала С.П. Тыртова, в которой одной из эскадр командовал контр-адмирал Макаров. Флоту были необходимы порты базирования. На Японских островах они имелись в избытке. Но замерзающая зимой гавань Владивостока была неудобной. Стратегически для русского флота лучше подходили гавани в Корее на побережье Желтого моря, в Пусане или Чемульпо, где флот чувствовал бы себя гораздо свободнее, однако, это было чревато столкновением с Японией, к чему Россия не была готова[17]. В конце концов в Петербурге избрали Квантунский полуостров со старой китайской военно-морской базой в Порт-Артуре. Договор об аренде Квантуна на 25 лет заключили в марте 1898 г., но строительство крепости развернулось лишь в 1901 г.[18].

В 1896 году Россия договорилась с Японией относительно Корее. Увы, Петербург не воспользовался возможностью установить над этим полуостровом русский протекторат и ограничился лишь правом держать там воинский контингент, а также осуществлять контроль над армией и финансами Кореи. Еще была получена концессия на эксплуатацию лесов у пограничной реки Ялу. Ничтожные уступки, фактически отдававшие Корею, не имевшую ни армии, ни флота, в руки японцев в случае их агрессии.

У России имелось не более десяти лет на подготовку к войне с Японией – теперь-то это известно, а в 1895 можно было предположить с высокой степенью точности. Тогда стало очевидным, что активная дальневосточная русская политика, освоение Приморья, заключение русско-китайских и русско-корейских договоров, предоставлявшие возможность России действовать напористо в Корее и Манчжурии, развертывание крупных военно-морского сил на Тихом океане вызвали ярость не только в Токио, но и в Лондоне и Вашингтоне. После того как Россия организовала совместную демонстрацию великих европейских держав против японской агрессии в Китае, Япония стала её врагом и жаждала войны. Лондон и Вашингтон предприняли максимум усилий, чтобы их дальневосточный сателлит подготовился к нападению на Россию как можно быстрее. Из 18 броненосцев и броненосных крейсеров, имевшихся в японском флоте к началу войны, 10 построили английские верфи, к тому же за счёт предоставленных Токио кредитов[19]. В начале 1902 г. Лондон и Токио заключили союзный договор, предотвращавший участие в войне на стороне России третьих стран. Чтобы представить британскую военно-морскую мощь, достаточно сказать, что 26 июня 1897 г., когда праздновали 65-летие царствования королевы Виктории, на рейде Спитхэда выстроились 165 военных кораблей, в том числе 21 эскадренный броненосец из 38 и 25 броненосных крейсеров из 34, которые делали тогдашнюю Британию «владычицей морей»[20].

Неудачное начало войны на море и ее бесславное цусимское поражение создаёт впечатление, что русское правительство не уделяло флоту должного внимания. Ничего подобного. По программе 1895 г., утверждённой государем, которую уточнили в 1898 г., к 1905 году следовало построить для флота 12 эскадренных броненосца, 6 броненосцев береговой обороны, 2 броненосных крейсера, 5 крейсеров I ранга, 12 крейсеров II ранга, 10 крейсеров III ранга, 30 эсминцев, 2 минных заградителя и 70 миноносцев. Общие расходы военно-морского бюджета за 1895-1903 годы составили 738 млн руб. (против 480 млн йен японского). В 1903 г. Государь утвердил новую программу, согласно которой планировалось построить ещё 4 эскадренных броненосца, 2 крейсера, 2 заградителя и 2 подводные лодки. Всего перед войной на русский флот было выделено 513 млн. руб. В итоге по кораблям основного класса Россия превосходила Япония в три раза. На 7 японских эскадренных броненосцев было 20 русских. Но этот капитальный факт, как было отмечено выше, не был использован. Предвоенное фактически нерешительное наращивание русских морских и сухопутных сил на Дальнем Востоке, разительно противоречащее дипломатической и экономической активности, отдавало японцам решающее преимущество, которым они не преминули воспользоваться[21].

Отчасти подготовки России к войне на море помешал экономический кризис 1901-1903 гг., неурожай 1901 г. и массовые крестьянские волнения. Ассигнования на оборону были урезаны, но и выделенные средства использовали не лучшим образом. В то время как на вооружения армии и флота их сократили и война застала Порт-Артур в беззащитном состоянии, ускоренно строили коммерческий порт Дальний, обошедшийся русскому казначейству в более чем 20 млн рублей, стоимость трех броненосцев. Дальний оказался прекрасно оборудованной базой для действий японцев и сыграл в судьбе Порт-Артура роковую роль.

Министр финансов (Витте, затем Коковцев) возражали против заказа за границей военных судов общей стоимостью 163 млн. руб., затем добилось отмены решения об ассигновании 50 млн. руб. на перекупку двух броненосцев, строившихся в Италии для Чили и Аргентины, они могли успеть войти в состав 2-й Тихоокеанской эскадры. С 1899 по 1902 год строительство Транссиба ослабло, участок у Байкала не достроили, и к началу войны через него с трудом проходило восемь пар поездов сутки. Неготовность Сибирского пути означала, что в начале войны Россия могла перебрасывать на фронт в сутки 2,5 состава или не более 3 рот пехоты (Куропаткин). Японцы, мобилизовав более 60 транспортных судов, имели возможность перевезти с островов на континент 100 тыс. в течение двух суток. Остановить их мог лишь тихоокеанский флот России, но стечение неблагоприятных обстоятельств не позволила ему этого сделать.

 

Рукотворная трагедия русского флота

 

Результатом войны на море стало поражение военно-морских сил России на Тихом океане. Из кораблей основных классов Япония лишилась 2-х эскадренных броненосцев, 2-х крейсеров 1 ранга и 2-х миноносцев. Погибло 2003 моряка и 1674 было ранено. Русский же флот потерял 14 эскадренных броненосцев, 3 броненосца береговой обороны, 11 крейсеров 1 и 2 рангов, 2 вспомогательных крейсера, 6 канонерских лодок, 2 минных крейсера, 2 минных транспорта и 22 эсминца. Из 42224 русских моряков 7934 погибло, 6705 получили ранения, 14412 оказалось в плену. В отличие от 1-й тихоокеанской эскадры, воевавшей с японским флотом на равных по крайней мере на протяжении полугода, 2-я эскадра при Цусиме показала свою полную беспомощность. В течение боя 14 мая 1905 года, выпустив в противника 8195 снарядов главных калибров, она добилась лишь 100 или 1,22% попаданий, при этом треть снарядов не разорвалась, когда как японцы, истратив 11159 снарядов, добились 360 или 3,23% попаданий. Ни один японский корабль не был потоплен и не вышел из боя, когда как русская эскадра потеряла 4 броненосца, а 3 получили серьезные повреждения.

Где причины столь катастрофического исхода морской войны? Ведь не было оснований ставить под сомнение личные качества русских офицеров и матросов. Они сражались мужественно. Даже когда положение оказывалось безнадежным. Тогда что же? Многочисленные работы на этот счёт дают достаточно чёткую картину допущенных недостатков и просчётов.

За поражением 1-й тихоокеанской эскадры стоят, прежде всего, ошибки правительственного и военно-морского руководства. Японское противодействие активной русской дальневосточной политике и особенность потенциального театра военных действий требовала сосредоточения на Тихом океане основных наличных военно-морских сил. Необходимо было превзойти японский флот хотя бы вдвое. Иметь в дальневосточных водах не 7, а 14 броненосцев. Они были в наличии. Ведь даже при количественном равенстве японцы имели ощутимое преимущество. За счет более развитой инфраструктуры, более выгодного расположения портов. Превосходство флота могло умерить агрессивность Токио и оттянуть начало войны на год-два или даже три. За это время можно было бы закончить строительство Сибирской магистрали, укреплений на Квантунском полуострове, сооружений военно-морской базы в Порт-Артуре и резко, втрое или вчетверо, увеличить сухопутные войска в Маньчжурии. Между тем, напротив, как раз в 1901-03 гг. значительное число кораблей с Тихого океана было переброшено на Балтику и потом вновь, уже в составе эскадры Рожественского, совершило поход к Цусиме. Словно нарочно, на Восток назначались безынициативные, сверхосторожные адмиралы и военачальники, вроде Старка, Витгофта, Ухтомского, Греве или Стесселя, между тем как нужны были энергичные, самостоятельные, хорошо подготовленные командиры с авантюрным характером. Японцы, планируя войну, заранее назначили своих командующих. Между тем русское морское командование, как и командиры кораблей, постоянно менялись. Два года эскадрой командовал деятельный, толковый вице-адмирал Н.И. Скрыдлов. Но в конце 1902 года назначают вице-адмирала О.В. Старка – послушно-исполнительного, но и только[22]. Если бы назначение Макарова и даже Куропаткина состоялось сразу же после китайской кампании, они смогли бы изучить театр военных действий и подготовить армию и флот. При неустранимости объективных ошибок выручают неординарные личности. Было бы еще лучше, если бы на Дальний Восток был назначен главнокомандующий с полномочиями диктатора. Пусть это был бы адмирал Алексеев, посланный в Квантунскую область наместником. Но его назначили лишь летом 1903 года. Что можно было успеть сделать за неполных шесть месяцев?[23]

Гибель 2-й эскадры обнажила другие недостатки – в технике, в тактике, в организации военно-морского дела. Если 1-я эскадра еще могла одержать победу над японским флотом, если бы ею командовал адмирал Макаров, то 2-я эскадра – даже с ним во главе, была обречена потерпеть поражение. Возможно, благодаря искусству флотоводца, Макарову и удалось бы потопить часть японских кораблей, но исход боя был предрешен. Перечислим самое важное.

В создании флота русской судостроительной промышленности противостояла британская промышленность, превосходящая ее в несколько раз. Все крупные корабли японского флота были построены на британских верфях. Англичане строили броненосцы и крейсера за 1,5-2 года, русские – 5-7 лет. Русские корабли, не успев вступить в строй, уже уступали аналогичным кораблям японского флота. Броненосец «Петропавловск», к примеру, был на 6 лет старше «Микасы» и меньше его по водоизмещению на 4 тыс. тонн. Роковым недостатком русских броненосцев оказалась их значительная строительная и эксплуатационная перегрузка, снижавшая их остойчивость и приводившая к погружению в воду главного броневого пояса.

Выше уже приводились данные о превосходстве японской артиллерии в меткости. Русских комендоров обучали стрелять по целям не дальше 7-15 кабельтовых, а в боях приходилось вести дуэль на расстоянии 40-50-80 кабельтовых. Русские артиллеристы оказались не подготовленными к ведению огня на больших дистанциях. Правила артиллерийской службы не содержали указаний по использованию артиллерии на дистанциях боя свыше 20 кабельтовых. При этом японский флот в мирное время находился в кампании круглый год и выполнял по сравнению с русским флотом значительно большее число практических стрельб, когда как русские большие корабли восемь месяцев в году проводили в кампании, а четыре месяца в резерве в 12-часовой готовности. Наиболее низкий уровень боеготовности флота ежегодно приходился на январь-февраль[24]. К тому же японцы значительно превосходили русских в тактическом применении артиллерией, в качестве дальномеров, в управлении огнём.

Непростительной и, наверное, главной была ошибка русского военно-морского руководства в выборе типа снаряда. Если японцы, учтя опыт войны с Китаем, снабдили флот мощными фугасными боеприпасами с «мелинитом Шимосе» (по-русски «шимозой») и очень чувствительными взрывателями, то для русского флота ставка была сделана на облегчённые бронебойные снаряды, снаряженные пироксилином, который в четыре раза уступал мелиниту по мощности взрыва, и с малочувствительными взрывателями. Русские снаряды пробивали наиболее толстую броню и поражали жизненно важные части кораблей, но на дистанции, не превышавшей 15-20 кабельтовых, когда как разрушительное действие японских тяжелых фугасных снарядов не зависела от дальности стрельбы. К тому же русские снаряды на больших дистанциях имели малую пробивающую способность и большое рассеивание, резко снижавшее меткость. Эффективность русской артиллерии можно было бы резко повысить при решительном сближении с противником на 10-15 кабельтовых, но для такого манёвра русским броненосцам не хватало скорости.

Наконец, немаловажной причиной, снижавшей общую боеспособность русской эскадры при Цусиме по сравнению с японской был сам её десятимесячный переход через Атлантический, Индийский и Тихий океаны, измотавший корабельные команды, не имевшие боевого опыта, когда как японцы, накопившие опыт войны с 1-й эскадрой, имели еще и восемь месяцев для его закрепления и наращивания, а также для ремонта и перевооружения кораблей.

В итоге в сражении в Жёлтом море по числу выстрелов из орудий главного калибра японцы превосходили русских в 3 раза, по массе выбрасываемого взрывчатого вещества в 18,3 раза. И тем не менее, японские корабли в этом бою понесли существенный ущерб; их флагман «Микаса» после боя чинился 8 месяцев. В Цусимском сражении японский флот по количеству броненосных кораблей не имел особого преимущества - 13 против 12. Но японские броненосцы развивали в бою скорость 16-19 узлов, а русские — лишь 12-13 узлов. Площадь небронированного борта японских кораблей составляла до 40%, русских — до 75%. По массе выбрасываемого металла японская артиллерия превосходила русскую почти в 3 раза, а по массе взрывчатого вещества - в 15 раз! Соотношение русских и японских сил было: по числу выстрелов в минуту 134:360, по весу металла в минуту 20000:53600, по весу взрывчатого вещества 500 : 7500. (Н.А. Левицкий, Б.А. Романов).

 

Беспокойный адмирал

 

Возвратимся к адмиралу Макарову. Нельзя не отметить, что жизнь Степана Осиповича протекала в интереснейшую эпоху. Мир стремительно менялся. Вся вторая половина XIX века - постоянные перевороты в технике. Фотография, радио, двигатель внутреннего сгорания, телефон, электрические машины, сети железных дорог.

И на самом острие этих изменений и достижений - военно-морской флот великих держав. Именно океанский военно-морской флот делал государство великой державой. Тогда флот был примерно тем же, чем в наши дни являются электроника и ракетно-космическая отрасль. Российская империя была в пятерке сильнейших морских государств. Но континентальный характер ее территории и фрагментарные выходы к незамерзающим морям делало ее флот, разделенный между Балтикой, Черным морем и Тихим океаном, менее эффективным по сравнению с флотом Британии, Франции, США или той же Японии. Издержки русской географии в условиях ожесточенной борьбы за жизненно необходимые ресурсы и пространства могли быть компенсированы лишь самоотверженностью и трудолюбием народа, напряженными усилиями интеллектуальных сил нации и своевременными и последовательными усилиями верховной власти.

Утверждается, что характер человека – это судьба. Но кое-что зависит и от случая. Случай забрасывает семью Макаровых в Николаевске-на-Амуре, куда переводят отца, флотского офицера, начинавшего матросом. Там Степан Макаров оканчивает морское училище, показывая отменные качества и исключительные способности. Его замечают. Военный губернатор Приморской области контр-адмирал П.В. Козакевич и командующий Тихоокеанской эскадрой адмирал А.А. Попов оказывают ему протекцию. В 14 лет юный кадет в 10-месячном плавании на эскадре и даже столуется в адмиральской каюте. Училище окончено в 1865 г. Макаров первый в выпуске, но чин гардемарина получен только через два года. Причина - Макаров не дворянин, когда как флотские офицеры – дворянская каста. Так заведено на всех флотах Европы. Ему опять помогают. Несколько лет он в дальних плаваниях. Затем строгий экзамен. Мичманом Макаров становится только в 1869. После блестящая служба на флоте. Лейтенант в 1871, капитан-лейтенант в 1877, капитан 2-го ранга и флигель-адъютант в 1878, капитан 1-го ранга в 1882, контр-адмирал в 1890, вице-адмирал в 1896 г.
Макаров командовал кораблями и эскадрами, изобретал приспособления для повышения их живучести. Четыре года под командованием адмирала Попова занимался кораблестроением. Совершал кругосветные плавания. Сконструировал ледоход «Ермак», плавал на нем в Арктику. Пять лет управлял Кронштадтом в должности военного губернатора. Следовательно – был первым флагманом на Балтике. Занимался океанологическими исследованиями. Публиковал научные монографии. Изобрел наконечник к артиллерийским снарядам, что увеличило их пробивную силу. Разработал морскую тактику броненосного флота, систему обучения и воспитания личного состава флота. Заслужил среди своих коллег звание «беспокойного адмирала». Называли его «победителем брони», «дедушкой минного флота», «отцом ледокольного флота», «великим учителем военных моряков».
Конечно, как и любой разносторонний и деятельный человек с жилкой вдумчивого исследователя и талантливого ученого, Макаров не избежал ошибок. Как можно прочитать в исследованиях, он «недооценивал крупные броненосные корабли, предпочтение отдавал небронированным быстроходным судам, полагая, что преимущество в скорости может обеспечить им успех в бою с большими броненосными кораблями. При выборе главного объекта артиллерийской атаки в эскадренном бою адмирал рекомендовал «стрелять в тот корабль, в который легче попасть, т. е. в ближайший». А такие цели, как головной корабль или флагманский противника, он относил к второстепенным. Имелись ошибочные теоретические положения по вопросам морской тактики.
Но все это вместе взятое – сущая мелочь по сравнению с гораздо более серьезным упрёком, который можно было бы предъявить адмиралу. С января 1897 года по октябрь 1901 года, пять бесценных лет, он увлечён освоением Арктики, занят проектированием и строительством в Англии ледокола «Ермак». С июня по сентябрь 1897 Макаров, в должности старшего флагмана 1-й флотской дивизии, изучает льды устья Оби и Енисея, в декабре в Ньюкасле подписывает договор о строительстве ледокола. С февраля по май 1898 в Англии, Германии, Швеции, в США на Великих озерах. В октябре спуск на воду «Ермака» и до мая 1899, командуя 1-й флотской дивизией Балтфлота, его доводка. 6 декабря 1899 года назначение главным командиром Кронштадтского порта, начальником гарнизона и военным губернатором города Кронштадта и…командование полярными плаваниями «Ермака». В это же время создание трудов «Рассуждения по вопросам морской тактики» (1897), «Рассуждения по вопросам непотопляемости судов» (1898), ««Ермак» во льдах» (1901). Однако в арктических широтах «Ермака» преследуют аварии – и 13 октября 1901 года Макарова высочайшим повелением отстраняют от научных исследований Арктики. До нападения Японии остаётся чуть более двух лет.
Сколько можно было бы предотвратить ошибок в управлении развитием военно-морского флота, если бы самый талантливый, энергичный и квалифицированный русский флотоводец посвятил эти пять лет не льдам, Арктике, ледоколу и теоретическим изысканиям, а своим непосредственным обязанностям - подготовкой флота к войне на Дальнем Востоке? Ведь должность командира Кронштадского порта тогда приравнивалась к командующему Балтийским флотом, а на Балтике строились корабли и формировались эскадры для пополнения флота Тихого океана. Но не всё так просто…
Научные увлечения деятельного адмирала, ледокол и Арктика появились в биографии Макарова отнюдь не потому, что он «забыл» свой знаменитый лозунг «помнить войну», а потому что его не допускали к подготовке флота к войне. Между тем Макаров был одним из немногих руководителей нашего флота, которые, видя недостаточность морских сил и предвидя неизбежность столкновения с Японией, задолго предлагали разработать план военных действий и принять подготовительные меры. В 1899 году, получив назначение в Кронштадт, Макаров в кругу друзей говорил, что ему надлежало бы в то время не исполнять административную должность, а командовать Дальневосточной эскадрой в Порт-Артуре. И при этом добавлял, что его пошлют на Восток лишь в том случае, если дела там станут совсем плохи. Как член комиссии по обороне крепостей, в феврале 1900 г. в докладной морскому министру он предложил усилить оборону Квантуна и Порт-Артура, сделав их способными выдержать продолжительную осаду, поскольку борьба за них станет главным моментом в будущей войне. В начале 1903 года Макаров в другой записке предлагал срочно усилить силы флота на Дальнем Востоке, чтобы быть в «состоянии командовать морем» - и тогда «Япония будет совершенно бессильна что-нибудь сделать» [25]. Наконец, за день до нападения японцев Макаров писал управляющему Морским министерством Ф.К. Авелану: «Пребывание судов в открытом рейде (Порт-Артура) дает неприятелю возможность производить ночные атаки. Никакая бдительность не может воспрепятствовать энергичному неприятелю в ночное время обрушиться на флот с большим числом миноносцев и даже паровых катеров. Результат такой атаки будет для нас очень тяжел... Если мы не поставим теперь же во внутренний бассейн флот, то мы принуждены будем это сделать после первой ночной атаки, заплатив дорого за ошибку». Макаров за десять тысяч вёрст от места событий, от которых зависела судьба России, проницательно видел то, что не замечали и чем пренебрегали его коллеги-адмиралы и генералы, находившиеся в Порт-Артуре.
За 35 дней своего командования Макаров превратил Тихоокеанскую эскадру в грозную силу. Если бы он командовал ею хотя бы два года, результаты войны на море, следовательно, и итоги войны в целом были бы противоположны тому, что произошло в действительности.
Как велика роль личностей в истории…
Служба в Кронштадте с 1900 по 1904 год познакомила и подружила адмирала Макарова с о. Иоанном Кронштадским. Перед отправкой на войну Макаров исповедовался и причастился у о. Иоанна и принял от него благословение. Запомнились прощальные слова о. Иоанна, которые оказались пророческими: «Желаю тебе быть мужественным и получить венец!».
 
Иллюстрации
 

Взрыв броненосца «Петропавловск» (фото сделано с Золотой Горы)

 

Броненосец «Петропавловск»

 

 

Вице-адмирал С.О. Макаров	С.О. Макаров спускается в кессон, установленный для ремонта броненосца «Цесаревич»	Контр-адмирал К.П. Иессен
З.П. Рожественский		А.Н. Куропаткин

 

Юго-западная часть Порт-Артура с кораблями эскадры на рейде	Русские корабли в Восточном бассейне Порт-Артура
Визит Куропаткина в П.Артур. 1903
Броненосец «Севастополь». Моряки перед отправкой на сухопутный фронт. Порт-Артур, 5 мая 1904 года	Броненосец "Ретвизан" на мели у входа в гавань Порт-Артуре, январь-февраль 1904 года

 

Схема театра военных действий. Желтое море. Ляодунский полуостров.

 

Порт-Артур. Вид с маяка на Перепелиной горе. Справа – углублённый внутренний рейд и Тигровый полуостров с эллингом для сборки миноносцев. Слева – Восточный бассейн с причальными стенками

и военным портом. Далее Золотая гора с батареей Электрического утёса.

 

Броненосец «Цесаревич» после боя в Жёлтом море
 

Крейсер «Громобой» во льду бухты Золотой Рог	Броненосец «Полтава»

 

 

Японские флагманы. Слева направо вице-адмирал Катаока, адмирал Того, вице-адмирал Камимура

Адмирал Того со своим штабом

 

Эскадренный броненосец «Микаса»	Эскадренный броненосец «Фудзи»
Броненосный крейсер «Кассуга»	Броненосный крейсер «Идзумо»

 

 
1.06.2009