Журнал «Золотой Лев» № 203-204 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

В.С. Губарев

писатель

 

Как создавалась атомная бомба[1]

 

 

50 минут у Сталина

 

Это случилось 25 января 1946 года.

Берия и Курчатов вошли в кабинет Сталина вместе в 19 часов 25 минут.

Курчатов пробыл 50 минут.

Берия оставался у Сталина почти до полуночи.

За неделю до этой встречи глава государства получил Доклад о состоянии работ по получению и использованию атомной энергии. К нему был приложен список тех, кого желательно пригласить в Кремль. В нем 11 человек — все ученые, которые привлечены к Атомному проекту.

Но Сталин принял только Курчатова.

В беседе, в которой участвовали Молотов и Берия, деталей не касались. Сталин был прекрасно проинформирован о состоянии дел: практически каждый день ему приходилось подписывать документы, связанные с атомной проблемой, да и Доклад он изучил внимательно.

Сталин подчеркнул, что “необходимо придать работам по использованию внутриатомной энергии больший размах”, и тем самым он дал Игорю Васильевичу полную свободу действий. В то же время рекомендовал Курчатову сразу после беседы подготовить новый Доклад, в котором бы излагалось все, что необходимо для ускорения работ по созданию атомной бомбы.

Курчатов встречей остался доволен. Он понял, что теперь ни в чем отказа не будет. Однако и ответственность возрастала несоизмеримо: ведь ему оказывалось полное доверие.

12 февраля 1946 года он направит Сталину новый Доклад. В нем, в частности, будет сказано:

“Практические же работы по получению атомных взрывчатых веществ должны быть сосредоточены на уран-графитовом котле и диффузионном заводе, и в первую очередь — на уран-графитовом котле...

Конструирование бомбы представляет чрезвычайно сложную задачу из-за новизны принципа ее конструкции. Потребуется осуществить много опытных взрывов тротила (в количествах 5 тонн и более) и разработать методы наблюдения процессов, происходящих при мощных взрывах, для того чтобы получить необходимые для конструирования бомбы исходные данные...

Намечено и необходимо создать специальное конструкторское бюро по атомной бомбе в удаленной (по соображениям секретности) на 200 — 300 км от Москвы и других крупных городов местности.

В минимально возможные сроки необходимо создать при этом бюро хорошо оборудованные лаборатории, механические мастерские и опытный полигон...”

В своем Докладе Курчатов указывал, что во второй половине 1947 года можно будет получать на газодиффузионном заводе по 100 граммов урана-235 в сутки. Это, конечно, в том случае, если машиностроительные заводы выполнят все заказы ученых.

Впрочем, Игорь Васильевич оговаривается, что пока неясно: целесообразно ли применять уран-235 в бомбах или лучше все-таки плутоний, который при бомбардировке японских городов оказался раз в десять эффективнее.

Даже Курчатов еще не представлял до конца, с какими невероятными трудностями придется столкнуться всем, кто принимал участие в Атомном проекте.

А Сталин примет ведущих ученых и руководителей проекта 9 января 1947 года, через две недели после пуска опытного уран-графитового котла.

Совещание будет длиться около трех часов.

Сталин очень высоко оценил работу И. В. Курчатова и Л. А. Арцимовича. Он тут же подписал Постановление Совета Министров СССР о премировании обоих ученых и коллективов, которые работали с ними. Под их руководством был осуществлен пуск реактора Ф-1 и установки по электромагнитному методу разделения изотопов, на которой были накоплены макроскопические количества урана-235.

Эта встреча в Кремле Сталина с участниками Атомного проекта оказалась для них единственной, а для Курчатова второй и последней.

Как ни странно, но И. В. Сталин больше не считал нужным встречаться с учеными Атомного проекта, хотя несколько раз в неделю подписывал множество постановлений и распоряжений, касающихся создания оружия. Он наблюдал за происходящим как бы со стороны. Но, повторяю, его присутствие все участники Атомного проекта ощущали постоянно. Включая даже “бытовые” случаи.

Почему он не удивился?

В сотнях книг описан тот момент, когда президент США Гарри Трумэн сообщил об успешном испытании атомной бомбы Сталину. Очевидцы свидетельствуют: “дядя Джо” нисколько не удивился. Они утверждают, что Сталин не понял слов Трумэна, мол, он и не догадывался о мощи ядерного оружия...

На самом деле все обстояло иначе...

28 февраля 1945 года Сталин получает письмо от Берии с пометкой “Важное”. В нем подробно рассказывается о ситуации вокруг создания атомной бомбы в США. Письмо подготовлено на основании агентурных данных. В нем сообщается:

“По расчетам, энергия атомной бомбы общим весом около 3 тонн будет эквивалентна энергии обычного взрывчатого вещества весом от 2000 до 10 000 тонн. Считают, что взрыв атомной бомбы будет сопровождаться не только образованием взрывной волны, но и развитием высокой температуры, а также мощным радиоактивным эффектом и что в результате этого все живое в радиусе до 1 километра будет уничтожено...

Первый опытный “боевой” взрыв ожидается через 2—3 месяца...”.

Итак, Сталин был хорошо проинформирован обо всем, что происходит в Америке. Иное дело Трумэн. Он практически ничего не знал о создании ядерного оружия в СССР. Во-первых, президент Рузвельт запретил вести разведку на территории СССР. Этим самым он демонстрировал свое уважение подвигу советских людей во время войны. Во-вторых, передвижение иностранцев по нашей территории было строго ограничено, а потому им ничего не было известно о гигантском “атомном” строительстве, что развернулось на Урале. И, в-третьих, в Америке бытовало представление о катастрофическом отставании СССР в науке и технике, мол, в нашей стране не было ни интеллектуальных, ни материальных возможностей для создания ядерного оружия.

Эти ошибки американцам пришлось исправлять уже через несколько месяцев, когда им стало известно о вывозе урана из Германии, о нашем интересе к немецким специалистам-физикам и об отправке научных лабораторий в СССР. Американские спецслужбы предпримут отчаянные меры, чтобы наладить “атомный шпионаж” в Советском Союзе, но реальных успехов так и не добьются.

Или нам так кажется?!

Окончательный ответ узнаем лишь после знакомства с досье “Русская ситуация”, которое хранится в Национальном архиве США. Оно пока строго засекречено. Известно лишь, что в этом досье представлены все агентурные данные, которые получены из СССР в те далекие годы...

 

Атомная “тройка”

 

Сразу же вспоминается хрестоматийная птица-тройка Н. В. Гоголя, мол, летит она над землей и удивляются ей все, кому посчастливилось ее увидеть.

Атомная “тройка” — это Курчатов, Кикоин и Арцимович. Именно им предстояло получить “сердце” атомной бомбы — плутоний и уран-235.

В 1948 году еще трудно было отдать предпочтение любому из них. Как говорится, они шли к финишу вместе. Кто вырвется вперед, будет ясно в недалеком будущем, а пока “ноздря к ноздре”. И об этом свидетельствует “Отчет о ходе научно-исследовательских работ”, представленный И. В. Сталину в конце 1947 года. Он составлен руководителями Атомного проекта СССР.

Всего было отпечатано три экземпляра “Отчета”. Два из них Берия лично носил в ЦК ВКП (б), потом вернул их с пометкой “Не посылать”. Ясно, что с “Отчетом” знакомился только Сталин.

55 лет эти материалы пролежали в Архиве Президента РФ под грифом “Совершенно секретно”. Сейчас появилась возможность познакомиться с “Отчетом”. Он дает полную информацию о том, в каком состоянии находились работы по созданию атомной бомбы в те дни.

Завод № 817. Научный руководитель академик И. В. Курчатов:

“...На 1 октября 1947 г. на строительстве работает 42 000 рабочих. К монтажу оборудования привлечены монтажные организации трех министерств, с составом квалифицированных рабочих и инженерно-технических работников более 1000 человек.

...1 цикл завода № 817 — уран-графитового котла — будет закончен монтажом, опробован и пущен в феврале 1948 г. Мощность уран-графитового котла рассчитана на накопление 100 граммов плутония в сутки в блочках урана, закладываемых в урановый котел.

В соответствии с установленным физическим процессом выдача блочков урана с образовавшимся в них плутонием для последующего извлечения плутония начнется через 90 дней после пуска котла (т. е. с мая 1948 года).

...С мая 1948 г. блочки урана с образовавшимся в них плутонием будут поступать в 11 цикл завода № 817 — специальный химический цех для извлечения из блочков соединений плутония.

Ежедневно будет передаваться 1 тонна блочков, содержащая 100 граммов плутония. Химический цех к этому времени будет введен в строй и опробован.

По условиям технологического процесса извлечение плутония в химическом цехе длится 30 дней. Плутоний извлекается в химическом цехе в виде солей.

...Далее (начиная с июня 1948 г.) порошкообразные соли плутония будут передаваться в 111 цикл завода № 817 — на металлургический аффинажный завод в количестве 80 граммов в сутки для переработки в металлический плутоний.

Технологический процесс в металлургическом цехе исчисляется в 30 дней.

Таким образом, выдача металлического плутония в количестве 70 граммов в сутки начнется с июля 1948 г...

...В Конструкторском бюро № 11 в ноябре 1948 г. будет собран первый экземпляр атомной бомбы и представлен к опробованию”.

В “Отчете” точно и подробно описан процесс получения плутония для первой атомной бомбы. Правда, сроки сдвинулись на девять месяцев, но в этом особой вины творцов Атомного проекта нет — они еще не представляли, что им предстоит преодолеть огромное количество трудностей, решить множество проблем по всей технологической цепочке — в каждом из цехов, названных буквами “А”, “Б” и “В”.

Завод № 813. Научный руководитель профессор И. К. Кикоин:

“...Завод должен состоять из 50 независимо работающих каскадов приблизительно по 130 диффузионных машин в каждом каскаде. Всего на заводе будет работать 6500 машин.

Общая производительность завода № 813 рассчитана на получение 140 г урана-235 в сутки (в пересчете на металлический уран).

Разработанная технологическая схема завода № 813 позволяет получать как чистый уран-235 (для бомбы), так и смесь урана-235 с ураном-238 в любом соотношении (в случае необходимости применения такой смеси для уранового котла с целью повышения его производительности и уменьшения затрат металлического урана).

В настоящее время в Лаборатории № 2 монтируется один из каскадов будущего завода № 813, состоящий из 120 малых диффузионных машин. На этом каскаде будет произведена окончательная проверка принятой схемы регулирования и управления процессом”.

Завод № 813 предполагалось пустить к ноябрю 1948 года.

И, наконец, завод № 814. Научный руководитель профессор Л. А. Арцимович:

“В 1946 году опытами, проведенными проф. Арцимовичем на лабораторной разделительной установке, была подтверждена возможность практического использования электромагнитного метода выделения урана-235...

...Составление проектного задания для завода электромагнитного разделения закончено. Приступлено к разработке технического проекта.

Завод электромагнитного разделения проектируется на мощность 80—150 граммов урана-235 в сутки. Срок пуска завода в конце 1949 года.

Параллельно с проектированием завода электромагнитного разделения урана (завод № 814) по заданию Специального комитета в 1947 году приступлено к подготовке базы по производству для него специального оборудования и строительству самого завода”.

Нельзя не упомянуть еще об одном направлении в Атомном проекте, которое развивал академик А. И. Алиханов. Речь идет о котле “уран плюс тяжелая вода”. В 1947 году шесть заводов дали в общей сложности около двух с половиной тонн тяжелой воды. Для промышленного котла нужно накопить более 20 тонн. Это возможно лишь к концу 1949 года. Такие сроки Сталина не устраивали.

А нужно ли было так “распылять силы”? Не целесообразнее ли сосредоточиться на одном направлении? Может быть, это помогло бы раньше добиться заветной цели — создания атомной бомбы?

Такие вопросы возникали у многих, в том числе и у самого Сталина. Игорь Васильевич Курчатов в своем Докладе об итогах работы в 1947 году ответил и на эти вопросы. Так что ему слово:

“Возникает вопрос: нужно ли сейчас, когда многое выяснилось, и дальше разрабатывать указанные 4 метода и не нужно ли отбросить некоторые из них, как дорогие и малоперспективные...

При равной производительности заводов количество бомб, которое может быть получено за одно и то же время при помощи атомных котлов, почти в 10 раз больше, чем количество бомб, которое может быть получено на диффузионных и электромагнитных заводах.

Котлы “уран — тяжелая вода” дают такое же количество бомб, как и уран-графитовый котел, при равной производительности, но требуют дорогостоящей тяжелой воды и более сложны по конструкции.

На основе сказанного, казалось бы, можно было заключить, что все преимущества на стороне уран-графитовых котлов и что можно было бы ограничиться работами лишь в этом направлении.

Это заключение, однако, оказывается неверным, т. к. не только одной производительностью атомных бомб определяется ценность метода.

Очень важным показателем ценности метода является также глубина использования сырья, определяющая, сколько атомных бомб может быть сделано из данного количества сырья и позволяет ли метод использовать наряду с ураном также и торий.

Оказывается, что в отношении использования сырья уран-графитовый котел дает худшие результаты, чем диффузионный и электромагнитный методы и чем котел “уран — тяжелая вода”.

Котлы с тяжелой водой хотя и обладают рядом существенных недостатков, зато имеют важное преимущество перед другими методами, так как, судя по имеющимся у нас данным, позволяют использовать торий.

Таким образом, было бы неправильно идти только в направлении уран-графитовых котлов”.

Далее Курчатов приводит очень любопытные цифры. Он пишет о количестве бомб, которые можно получить из 1000 тонн урана разными методами: 20 штук при использовании уран-графитового котла, 50 — при диффузионном методе, 70 — при электромагнитном, 40 — при котле “уран — тяжелая вода”. Ну а затем начинаются поистине фантастические подсчеты: комбинация трех методов дает уже иной порядок цифр — 300 бомб, уран-ториевый котел с тяжелой водой — 3000 бомб, а обогащенный урановый котел на быстрых нейтронах — 16 000 бомб!

От таких цифр даже у Сталина могла закружиться голова. Оснований сомневаться в верности расчетов Курчатова у него не было, а потому он поддерживал все рекомендации Игоря Васильевича. Действительно, в выборе научного лидера Атомного проекта Сталин не ошибся...

В 1949 году, 60 лет назад, появилось “Сообщение ТАСС”, известившее, что США не обладают более монополией на атомное оружие. Американские специалисты считали, что на это Советскому Союзу потребуется минимум 25 лет.

Водородная бомба в СССР была испытана раньше, чем это сделали американцы.

Так вот умели решать важное государственное дело в те, еще памятные, годы.

 

РФС, №12/2009