Журнал «Золотой Лев» № 227-228 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

А армию распустить…

 

Машина саморазрушения

(отрывки из личного дневника в Интернете капитана В. Шурыгин)

 

Два года назад министр обороны Анатолий Сердюков вступил в руководство Вооруженными силами России. Это было переломное время. После многих лет хронического недофинансирования, секвестров и унизительной нищеты в армию впервые пошли деньги. Ожили аэродромы и полигоны. Пусть медленно, но стало повышаться денежное довольствие офицеров. После почти полутора десятка лет распада в войска пошли первые образцы новой техники и вооружений. И на этой волне у армии появился новый министр обороны. Молодой, немногословный, из ближайшего окружения тогдашнего президента, что почти автоматически гарантировало ему авторитет и уважение, так как авторитет самого президента Путина в армии тогда был чрезвычайно велик.

Чего ждали от Сердюкова?

С одной стороны, уже тогда многих смущало то, что новый министр в армии человек абсолютно случайный, если не считать полутора лет срочной службы в далеких восьмидесятых. Но, с другой стороны, говорили, что он человек деловой, жесткий. Не зря же до этого он заведовал налогами и сборами. Был главным «фискалом» страны. А это во все времена считалось должностью не для слабых духом. И в офицерских курилках сошлись на том, что новый министр поставлен навести порядок в военных финансах. Заткнуть все дыры, приструнить хапуг и мздоимцев и обеспечить более эффективное распределение бюджетных средств. И это считали разумным...

Собственно, так тогда и казалось, что новый министр будет держать в руках все военное хозяйство, а военные займутся наконец тем, чем и должны заниматься – боевой учебой и укреплением армии.

Нуждалась ли тогда армия в реформе? – Безусловно!

И большинство офицеров и генералов эту реформу поддерживали и готовы были всячески способствовать ее проведению. Но после проведенных предыдущим министром обороны Сергеем Ивановым сокращений большинство считало, что численно армия уже «оптимизирована» и теперь дело за целенаправленной методичной модернизацией. Тем более что сначала Сергей Иванов, а за ним это же повторил и сам Анатолий Сердюков, что все сокращения закончены.

Никому и в страшном сне не могло присниться то, что последовало за этим…

За следующие два года Сердюковым и его командой была проведена такая ломка Вооруженных сил России, которую они не знали, пожалуй, со времен революции 1917 года, когда большевики фактически распустили старую русскую армию и на ее месте начали формирование Красной армии.

Первым делом была проведена кадровая чистка высшего командного состава, сравнимая разве что с приснопамятными репрессиями в армии в конце 30-х годов.

Вот несколько фактов, характеризующих ее масштабы..

Были сняты со своих должностей или отправлены в запас начальник Генерального штаба и все начальники главных управлений Генерального штаба. Вслед за ними были сняты с должностей и уволены большинство начальников управлений Генштаба и Минобороны. Затем настал черед войск.

Из трех главкомов видов Вооруженных сил заменены все три. Из трех командующих отдельными родами войск заменено три. Из четырех руководителей служб и управлений тылового обеспечения заменено трое. Из шести командующих округов заменены все шесть.. Из пяти командующих флотов и флотилий заменены четыре, и лишь командующий каспийской флотилией контр-адмирал Виктор Кравчук исполняет свои обязанности аж с 2005 года!

И что же мы получили в результате таких чисток?

Совершенную систему боевого управления и блестящих полководцев?

Да ни чуть не бывало!

Война против Грузии вскрыла страшные провалы в боевом управлении, фактически разрушенную вертикаль управления войсками и неумение нового «сердюковского» генералитета эффективно командовать, когда ключевые директивы «забывались» отдаваться войскам, ключевые управления оказывались парализованными волюнтаристскими приказами, и до конца войны сердюковский генералитет так и не смог наладить взаимодействие различных видов и родов войск.

<....> Можно ли считать разумной и оправданной такую кадровую чистку высшего военного руководства, если в ее итоге Вооруженные силы лишились таких своих самых блестящих генералов, как Юрий Балуевский, Александр Рукшин, Владимир Булгаков, Валерий Запаренко, Владимир Пустовой, Евгений Карпов, Владимир Гошкодера, Валерий Евтухович?

Конечно, нет!

Но она была нужна, чтобы исключить любое возможное сопротивление последующим этапам «реформы» Сердюкова.

И как только от явных и потенциальных противников «тотальной реформы» избавились, начался второй ее этап. Теперь «реформаторы» взялись за офицерский корпус. В ближайшие три года из армии будет уволено 150 тысяч офицеров – каждый второй!

Только в этом году будет уволено 26 тысяч офицеров, а за следующие два – еще 117 тысяч офицеров.

Такие масштабы «чистки» не снились даже сталинским наркомам НКВД.

<...> Фактически все штабы, начиная с уровня Генерального Штаба и до штабов дивизий, которые сейчас ускоренно преобразуются в бригады, сейчас находятся в полупарализованном состоянии. Половина офицеров выведена за штат, на другую половину возложены их задачи, но выполнять их в результате таких тотальных сокращений они просто не могут, потому что на многих направлениях ответственными осталось по одному офицеру и в случае их любого отсутствия (отпуск, выходной, командировка) никто просто не может ничего ни согласовать по этому направлению, ни провести решение, ни получить информацию.

При этом вместо официально объявленного «поэтапного» сокращения в два с половиной раза к 2012 году на деле штабы и управления уже волюнтаристски сокращены, а точнее, просто «порублены» в три и более раз.

То же Главное оперативное управление Генерального штаба с 550 человек сократилось всего за год сначала до 260, а теперь вообще до 150 человек. Почти в 4 раза! При этом количество задач осталось таким же и даже выросло в связи всё с той же реформой. Теперь официально, в нарушение всех законодательных норм, в ГОУ введен рабочий день с 8 часов утра до 20 часов вечера, но в реальности многие офицеры работают здесь сутками.

Управление военных сообщений уже сократили больше чем в 3 раза. Управление, отвечающее за командные пункты, – вообще в 4 раза!

Также «режутся» штабы видов Вооруженных сил, родов войск и штабы округов.

Чтобы избавиться от ставших ненужными офицеров, в недрах сердюковского МО был рожден приказ о ротации, который ограничивает службу офицера в центральных городах тремя годами, после чего он должен уступить свое место следующему, а сам отправиться туда, куда МО пошлет.

В страшном горниле Великов Отечественной войны в наших Вооруженных силах сложилась и на протяжении последующих почти шестидесяти лет выращивалась особая каста офицеров – офицеры Генерального штаба. Их отбирали из лучших выпускников академий и штабистов с уровня полк-дивизия, на протяжении следующих пяти лет «обкатывали» в управлениях Генерального штаба, где после этого срока оставляли лучших из лучших. Да, эти офицеры уже с подполковничьих, а некоторые и с майорских погон служили в Москве, но за эту единственную «привилегию» они расплачивались тем, что «потолком» службы большинства из них было звание полковника, фактически никто из них уже не переводился в войска и не мог сделать карьеру командира. Единицы из них становились генералами. Но это были суперпрофессионалы штабисты, «операторы» – «золотые воротнички» армии, интеллектуалы и аналитики. Это был один из элементов нашего стратегического превосходства, который позволял нашей армии действительно считаться лучшей в мире, так как никто другой не мог сравниться с нами в мастерстве планирования операций, глубине проработки решений и тщательности их проработки.

И изданный приказ о поголовной ротации полностью добивает эту самую высокопрофессиональную военную касту Российских Вооруженных сил – Генеральный штаб, а также штабы видов и родов войск. Они теперь просто не нужны!

<...> В этой череде кадрового погрома особое место занимает решение о ликвидации института прапорщиков и мичманов. Это ни много ни мало, а 140 тысяч профессионалов одной из основных технических «каст» Российских Вооруженных сил, на которых традиционно лежало поддержание и обслуживание наиболее сложной техники. Именно прапорщики и мичманы были механиками и техниками самолетов, начальниками радиостанций, корабельными специалистами, обслуживали ракеты и другие системы вооружений, были техническими специалистами в подразделениях Сухопутных войск. Часть прапорщиков служила также на тыловых и вспомогательных должностях, на складах и базах хранения, в штабах. Таковых из общего числа, по разным подсчетам, от 30 до 40 тысяч, и именно эти должностные категории в ходе обсуждения различных вариантов реформы предлагалось сократить.

Но по планам реформы Сердюкова до 1 декабря 2009 года было решено ликвидировать всех.

Парадокс, но, объявляя о планах создания «профессиональной» армии, «реформаторами» одним махом был уничтожен костяк этих самых профессионалов. Больше половины прапорщиков и мичманов уже разорвали контракты и увольняются из Армии. Оставшиеся же тоже не долго задержатся в Вооруженных силах, так как среди них большинство тех, кому до пенсии осталось выслужить год-два, и ради пенсии они готовы смириться с утратой своего статуса и потерей в зарплате.

При этом объявленное с помпой создание института «профессиональных сержантов» оказалось мыльным пузырем. Уже полгода не удается набрать достаточное количество курсантов в сержантские школы из-за крайне низкого образовательного уровня отобранных кандидатов. А когда их выпускники станут «профессионалами», этого не знает вообще никто....

При этом никому из «реформаторов» даже не пришло в голову вспомнить о том, что, кроме чисто должностных функций, институт прапорщиков имел еще и важнейшее мобилизационное значение. В военное время он позволял быстро нарастить офицерский корпус, его низовое звено, которое традиционно несет самые большие потери и чье пополнение является головной болью всех армий мира. Подготовка прапорщиков, их служебный статус позволяли им при наличии опыта уверенно выполнять обязанности офицеров вплоть до командиров рот.

А вот профессионального сержанта, даже самого подготовленного, на офицерскую должность в случае войны не поставишь. Его психология солдата, его служебное положение не позволят ему полноценно заменить офицера. И для подготовки его на уровень офицера его придется снова учить.

А ведь военные эксперты давно предлагали качественно иное решение проблемы создания профессионального корпуса сержантов. Это создание единого корпуса младших командиров: от младшего сержанта до старшего прапорщика (мичмана), в котором младший командир мог бы расти по служебной лестнице на протяжении всей его службы, без служебного тупика, куда загоняют сегодняшних кандидатов в профессиональные сержанты сержантские рамки.

Вместо этого Сердюков предпочел одним махом избавиться от прапорщиков и мичманов. Этот волюнтаризм более чем наглядно свидетельствует о некомпетентности и безграмотности реформатора от «Ленбельторга».

Тихой сапой сворачивает и еще один шумно разрекламированный проект военной реформы – перевод Российской армии на контрактную основу и укомплектование частей и соединений постоянной боевой готовности на сто процентов «контрактниками». Еще прошлой осенью из Министерства обороны неслись заверения, что части постоянной боевой готовности будут укомплектованы только солдатами-контрактниками. Но уже к весне этого года эти планы резко усохли, а потом и вообще были тихо спрятаны под сукно, в связи с тем, что количество контрактников оказалось настолько мало, что не покрывало даже минимальных запросов войск. Сейчас оно едва дотягивает до 79 тысяч, при этом почти четверть из этого числа – это женщины, проходящие службу на не боевых должностях.

<...> А ведь всего три года назад бывший министр обороны Сергей Иванов обещал, что уже к 2008 году в Российских Вооруженных силах будет служить не менее 147 тысяч контрактников, а к 2009 году их число составит не менее чем 70%. Как и предсказывали эксперты, этот «прожект» оказался обычной «потемкинской деревней» полуграмотных реформаторов.

<...> Что же реально было сделано реформаторами за эти два года?

Ими был объявлен и проведен переход на бригадную систему и трехступенчатую организацию Сухопутных войск.

О необходимости организационной реформы говорилось все последние 15 лет. Обсуждались варианты, проводились исследования и учения. И объявленная Сердюковым организационная реформа была поначалу встречена с энтузиазмом.

Но очень скоро этот энтузиазм сменился озабоченностью, а затем и откровенным скепсисом.

Реформу запустили, даже не приняв военную доктрину – документ, который, собственно, и определяет, как должна проводиться реформа, какие угрозы нас ждут в будущем, против кого мы формируем нашу армию и какой она должна быть?

В итоге непродуманные скороспелые решения привели к уродливым результатам. Вместо мобильных, боеспособных частей получились какие-то монстры, больше напоминающие боксеров с руками карликов, когда тылы, боевое обеспечение и средства поддержки фактически перекочевали с дивизионного уровня на бригадный, а вот боевые части урезаны до минимума.

При этом введенная организация и создаваемые группировки совершенно не отвечают тем угрозам, которые они должны парировать. Например, сформированная на Дальнем Востоке группировка по своей «конфигурации» фактически не способна отразить китайскую военную угрозу.

<...> Эксперты в один голос говорят, что созданная «россыпь» бригад, даже объединенная в некие «оперативные командования», в войне против таких противников, как армии НАТО, Китая, Японии или Турции, позволяет в лучшем случае организовать устойчивую оборону на том или ином направлении. Но любому выпускнику военного училища хорошо известна азбучная истина – одной обороной исход войны никогда не решался и обороной противника не разгромишь. Никаких же ударных группировок планом реформ просто не предусмотрено! Наоборот, из имеющихся сейчас на вооружении Российской Армии 13 тысяч танков – главной ударной силы Сухопутных войск – после реформы в строю останется не больше 3 тысяч.

 <...> Российская военная реформа всё больше похожа на носорога, рухнувшего в болото, мечущегося, сокрушающего всё вокруг себя и всё глубже погружающегося в трясину. Никто сейчас уже не знает, что делать с этим монстром. Остановить весь этот беспредел? Но тогда получается, что десятки миллиардов рублей были просто выброшены на ветер. Попытаться как-то всё отладить и довести до ума? Но на это теперь придется затратить еще почти столько же, сколько уже затрачено на реформирование Вооруженных сил. Что делать с десятками тысяч искалеченных человеческих судеб? Как закрыть огромную кадровую брешь, пробитую массовыми сокращениями? Как восстановить доверие обозленной, деморализованной армии правительству и президенту?

Где выход?

А ведь перед глазами высшего руководства России все эти годы был пример блестяще проведенной военной реформы, причем страной с куда более скромным бюджетом, чем российский.

Речь идет о нашей соседке, точнее, даже нашем союзном государстве – о Белоруссии.

В течение пяти лет белорусам удалось реформировать свои Вооруженные силы и сделать их одними из лучших в Европе. Именно так оценила их комиссия ОБСЕ, инспектировавшая белорусскую армию.

И сегодня Беларусь имеет армию, которой по праву гордится ее народ, армию-защитницу, армию 21 века.

К сожалению, в этой области России похвастаться нечем. Наша военная реформа всё больше похожа на машину саморазрушения с выставки абсурдного искусства…

 

 

Тест для полного штатского дебила

Вместо Постскриптума

 

Он очень прост. Как только при рассказе о проблемах армии и военных звучит сентенция о том, что, де, офицеры задолбали своим нытьем и что у них в руках есть оружие, чтобы добиться от правительства любых уступок, или лозунги, что военные просто должны сделать военный переворот, – знайте: перед вами полный штатский долб... который не имеет ни малейшего понятия ни об армии, ни о службе.

Всем любителям военных путчей и переворотов поясню:

1. Сегодняшний российский офицерский корпус не является кастой и потому не имеет ни четко сформулированных корпоративных интересов, ни корпоративной солидарности, ни корпоративной этики. Офицер низведен до уровня мелкого наемного менеджера крупной корпорации.

2. Присяга исключает любые неконституционные действия, и офицера, совершившего их, ставит вне закона.

3. В течение предыдущих, как минимум, 92 лет офицерский корпус находился под постоянным контролем спецслужб. Его лояльность постоянно проверялась, и любые элементы открытого недовольства безжалостно подавлялись. Офицерская среда постоянно «фильтруется», ФСБ в лице ОВКР (отдела военной контрразведки) имеет разветвленную сеть осведомителей на всех уровнях, от солдатской казармы до отделов генштаба, практически исключающую возможность формирования даже намека на заговор. Достаточно вспомнить судьбу генерала Рохлина, который хотел открыто выступить против Ельцина даже не с военным заговором, а с корпоративным (от имени армии) требованием отставки Ельцина и правительства.

4. Система прохождения любых команд, изменяющих степень боеготовности войск или перемещающих их, такова, что любая не санкционированная высшим руководством команда будет блокирована еще до того, как выйдет на уровень исполнителей. При этом отдельной задачей ОВКР является наблюдение за высшим военным руководством, от уровня отдельной части и до Министерства обороны включительно. Командующие всех уровней традиционно находятся под постоянным контролем.

5. Российская армия социально разобщена. Солдаты-срочники и офицеры никак не связаны между собой. Их интересы вне рамок присяги и задач службы фактически противоположны. Поэтому привлечение солдат срочной службы к любому заговору без их согласия есть сознательный обман и преступление, а обращение к их сознательности и совести автоматически приводит солдатскую массу к расколу и опять же уничтожает конспирацию.

Можно еще привести несколько не менее серьезных доводов и обоснований невозможности любых военных заговоров, но уже сказанного вполне достаточно, чтобы понять: военный переворот в России невозможен. И те, кто всерьез рассуждает о нем, просто долб... По крайней мере, пока в Кремле будет сидеть легитимный президент и будет существовать ФСБ.

 

http://www.eifg.narod.ru/shurygyn49-09.htm

 

Что есть военная реформа «по-Сердюкову»

 

СПРАВКА «ЭФГ»: 14 октября 2008 г., по завершении Коллегии Министерства обороны России, министр обороны Анатолий Сердюков объявил о начале нового этапа военной реформы. Основными реформистскими мероприятиями, объявленными А.. Сердюковым, являются:

- ускорение сокращения численности Вооруженных сил России;

- сокращение численности офицеров и реструктуризация состава офицерского корпуса;

- создание кадрового унтер-офицерского корпуса;

- централизация системы подготовки офицеров;

- реорганизация и сокращение органов центрального военного управления, включая Министерство обороны и Генеральный штаб;

- ликвидация кадрированных соединений Сухопутных войск и превращение всех соединений в силы постоянной готовности;

- реорганизация системы резерва и системы подготовки резервистов;

- сокращение количества частей и соединений Вооруженных сил и военных баз;

- перевод Сухопутных войск на бригадную основу с упразднением дивизионного, корпусного и армейского звена;

- реорганизация Воздушно-десантных войск также с упразднением дивизионной структуры.

Сокращение численности ВС

В соответствии со сделанными Сердюковым заявлениями планируется ускоренное сокращение численности Вооруженных сил России до 1 миллиона военнослужащих уже к 2012 г., а не к 2016 г., как планировалось ранее (сейчас численность составляет 1,13 миллиона человек). При этом численность офицерского состава Вооруженных сил составит 150 тысяч человек, что означает радикальное сокращение офицерского корпуса.. Согласно Сердюкову, сейчас в Вооруженных силах насчитывается 355 тысяч офицерских должностей.

При этом фактические сокращения офицеров будут меньшими: из 355 тысяч офицерских должностей сейчас 40 тысяч являются вакантными и будут упразднены до конца этого года. Кроме того, 26,7 тысячи офицеров достигли предельного возраста пребывания на военной службе и подлежат увольнению и так, а в 2009 г. предельного возраста достигнут еще 9,1 тысячи офицеров. В армии сейчас служат также 7,5 тысячи офицеров, призванных на два года после окончания гражданских вузов – они также будут уволены по окончании срока службы, а впредь такие специалисты призываться не будут. Таким образом, остаются около 117,5 тысячи офицеров, которые должны быть уволены в течение трех лет.

Сокращения затронут и органы центрального военного управления. Сердюков сообщил, что в центральном аппарате Министерства обороны сейчас служат 10523 человека и еще 11290 человек относятся к органам военного управления Министерства, итого почти 22 тысячи человек. После обновления во всех этих структурах останутся служить суммарно лишь 8500 человек, в том числе в центральном аппарате Министерства обороны – 3500.

Касаясь сокращения офицерских должностей, Сердюков заявил, что «с точки зрения должностей наша армия сегодня напоминает яйцо, раздутое в середине. Полковников и подполковников больше, чем младших офицеров. Через три года мы построим пирамиду, где всё будет четко структурировано и выверено». Соответственно количество лейтенантов и старших лейтенантов в Вооруженных силах возрастет с 50 тысяч до 60 тысяч.

Важным элементом реформ является создание кадрового профессионального унтер-офицерского корпуса, практически отсутствовавшего в Советской Армии. Мощный сержантский/унтер-офицерский корпус в теории должен стать главным фундаментом индивидуальной выучки солдат и воинской дисциплины.

Отказ от мобилизационной системы

Этот аспект объявленных военных реформ связан с отказом от дивизионно-полковой структуры Сухопутных войск России и переходом к бригадной организации. До сих пор в РФ существовала четырехзвенная система управления: военный округ, армия, дивизия, полк. Теперь СВ переходят на трехзвенную структуру: военный округ, оперативное командование, бригада. В течение трех лет планируется более чем на порядок сократить количество воинских частей и соединений Сухопутных войск – с 1890 до 172.

При этом будут расформированы все части неполного состава (кадрированные) и в армии останутся лишь части постоянной боевой готовности.

Таким образом, армия перестает быть мобилизационной в своей основе. Советская Армия восьмидесятых годов имела четыре категории танковых и мотострелковых дивизий, в зависимости от степени их укомплектованности личным составом в мирное время. При этом из примерно 200 имевшихся дивизий лишь около 50 относились к так называемой категории «А», то есть были уже на 100 процентов укомплектованы личным составом и были готовы к немедленному вступлению в боевые действия. Остальные, примерно 150 дивизий, требовали частичного или полного укомплектования призываемыми по мобилизации запасными и достаточно длительного времени на развертывание по штатам военного времени.

В соответствии с планами военной реформы к 2012 г. все соединения армии России будут полностью укомплектованы личным составом и тем самым станут силами постоянной готовности. Этому отвечает и переход к контрактной системе комплектования.

Потребность в наличии крупного резерва, исходя из естественных географических условий России как громадной континентальной страны с протяженными границами, никуда не исчезнет. Авторы реформы полагают, что основным резервным компонентом Сухопутных войск станут уже существующие базы хранения вооружения и военной техники (БХВТ), представляющие собой, по сути, склады, на которых находятся на хранении дивизионные либо бригадные комплекты боевой техники. В случае всеобщей мобилизации из таких БХВТ и будут развертываться дополнительные бригады и дивизии.

Бригады вместо дивизий

Вторым существенным шагом является сама бригадная трансформация. Россия до настоящего времени сохраняла структуру Советской Армии. Эта структура сложилась 40–50-х годах прошлого века и с тех пор оставалась, по сути, неизменной. Основными соединениями Сухопутных войск являлись танковые и мотострелковые дивизии четырехполкового состава (обычно три танковых и один мотострелковый полки в танковой дивизии и один танковый и три мотострелковых полка в мотострелковой дивизии). Три-четыре дивизии, как правило, составляют общевойсковую армию, находящуюся в подчинении командования военного округа, часть армий сейчас понижена в статусе до армейских корпусов. В девяностые годы в Сухопутных войсках появились и отдельные мотострелковые бригады, возникшие в основном в результате сокращения дивизий по причинам экономического порядка.

Бригада считается тактическим соединением, «промежуточным» между дивизией и полком. Перспективная организация российской бригады предполагает усиление ее частью средств поддержки и боевого обеспечения, сейчас находящихся на дивизионном уровне. При этом все новые бригады будут только мотострелковыми.

Вместо существующих дивизий и общевойсковых армий (и армейских корпусов) предполагается объединять перспективные бригады в составе оперативных командований. Состав этих новых соединений (видимо, корпусного уровня) пока что неясен.. Однако, как можно судить, они будут включать комплекты частей боевого и тылового обеспечения нынешнего дивизионного и армейского уровня, а самое главное – соответствовать популярной сейчас на Западе концепции «объединенности» («Joint»), то есть объединять под своим управлением все рода и виды сил и средств в своей зоне ответственности, включая авиацию, ПВО, ракетные части и т.д.

В целом ликвидация дивизионного звена и полный переход на бригадную основу выглядят как меры, ориентирующие армию на участие прежде всего в ограниченных по масштабам локальных конфликтах, без необходимости проведения крупномасштабных конвенциональных боевых действий против сильного противника с решающими и далеко идущими оперативно-стратегическими целями. Видимо, в некотором роде на окончательное утверждение данной реорганизации повлиял и опыт недавней войны с Грузией. «Трехзвеньевая структура: военный округ, оперативное командование, бригада» выглядит как в некотором роде формализация этой схемы.

Что касается примерного состава будущей армии России, то его можно предположить на основании опубликованных данных о планируемых поставках комплектов боевой техники по Государственной программе вооружения на 2007–2015 годы. Сообщалось, что в этот период Российская армия должна получить 22 батальона новых танков и 23 батальона модернизированных танков, а также новую и модернизированную технику для более чем 170 мотострелковых батальонов. С учетом небольшого количества новой боевой техники, полученной до 2007 года, это дает цифру примерно 230–240 танковых и мотострелковых батальонов на новой и модернизированной технике, что при штате четыре батальона на бригаду даст возможность укомплектовать примерно до 60 «тяжелых» линейных бригад постоянной готовности. Сейчас насчитывается порядка 100 танковых и мотострелковых полков и бригад.

Стало известно, что каждая танковая или мотострелковая дивизия будет, как правило, переформировываться в две бригады.

Объявленная Анатолием Сердюковым реформа коснется и других видов Вооруженных сил России. Так, в Военно-воздушных силах количество частей будет сокращено с 340 до 180, а в Военно-морском флоте сократится почти вдвое – с 240 до 123 частей.. В Ракетных войсках стратегического назначения вместо 12 ракетных дивизий останется лишь 8 (что, впрочем, ожидаемо и так в связи с плановыми сокращениями стратегических ядерных вооружений), а в Космических войсках вместо семи – шесть.

Сообщается, что в ВВС планируется отказаться от введенных в 1998 г. сокращенных авиационных полков двухэскадрильного состава (по 24 боевых самолета в полку). Все авиационные полки будут расформированы. Новая организация ВВС предусматривает в качестве основной структурной единицы авиационную базу, на каждой из которых будет дислоцироваться три боевые авиационные эскадрильи.

Нынешние четыре воздушно-десантные дивизии двухполковой структуры будут переформированы в воздушно-десантные бригады, общее число которых составит не менее семи или восьми.

Такова в общих чертах программа реформирования Российских Вооруженных сил.

 

http://www.eifg.narod.ru/reforma49.htm

 

От главного редактора «ЭФГ»: Мы, в отличие от газеты «Завтра», никогда не поддерживали идей военной реформы в России и ее главного инициатора В.В. Путина. По крайней мере, в том ее виде, в каком она начала осуществляться в годы его президентства. И дело даже не в том, что, по нашему мнению, В.В. Путин, мягко говоря, является чрезмерным германофилом, в результате чего выстроил совершенно уродливую внешнюю политику и поссорил нас практически со всеми славянскими государствами.

Дело в том, что в России, в силу специфики ее геополитического положения на стыке основных мировых проектов: западного, исламского и восточноазиатского, всегда приходилось много воевать, и чаще всего в войнах оборонительных.

Именно поэтому, а не в силу какой-то врожденной агрессивности или склонности к милитаризму-тоталитаризму армия всегда являлась второй базисной опорой государства, так же как и православная церковь, как бы ни относиться к последней с позиций научной рациональности.

Изменение этой принципиальной сверхзначимости армейской компоненты российского мировоззренчески-организационного пространства означает изменение самой этнокультурной матрицы России.

Нынешние правители России, в значительной степени представляющие собой спецслужбистское сообщество, возможно, считают, что время армий уходит, а на смену им как в геополитическом противостоянии, так и в этнокультурной матрице России должны прийти именно спецслужбы.

Однако даже непроходимо штатский человек понимает, что разница между работами: «умирать + убивать» и «ловить + не пущать» не просто велика – она принципиальна, сакральна, ибо связана с фундаментальными переменными жизни и смерти. И если на завершающей стадии второй Кавказской войны подразделения ФСБ действовали достаточно эффективно в контртеррористических операциях, то это потому, что основную ударную силу противника перед этим разгромила именно армия. Пусть и не находившаяся в те годы в своей наилучшей форме.

Начиная с советских времен армия и ВПК так или иначе, с помощью той или иной управленческой схемы, держали в своих руках значительную часть власти над государством. И это было вполне естественно, – уровень политического противостояния был таков, что требовал непосредственного, так сказать, оперативного участия армии в управлении государством.

Нынешний уровень противостояния в мире те, кто управляет Россией, считают значительно снизившимся. Очень сомнительное убеждение, учитывая, что на россиян, составляющих около 1 процента от населения земного шара, приходится до 30 процентов мировых природных ресурсов. Претендентов на этот лакомый кусок будет с каждым годом находиться всё больше и больше.

И наивно рассчитывать на то, что данные угрозы удастся отражать только с помощью потенциала спецслужб.

Естественно, что наши потенциальные стратегические противники рады-радешеньки: не потратив ни единого патрона, не пролив ни капли крови, они имеют удовольствие лицезреть, как лучшая из боевых машин XX века очень быстро превращается в ничто. В этом, как и в лакейской антиармейской позиции компрадоров всех мастей, ничего, впрочем, удивительного нет – эти явления были всегда и всегда будут.

Странно другое: почему в правящей партии не возникло мощного или хотя бы какого-нибудь военного лобби, отстаивающего интересы армии и ВПК? В советское время, например, интересы ВПК и армии в 50–70-х годах прошлого века лоббировались внутри Политбюро ЦК КПСС группировкой Д.Ф. Устинова, а в 80-х годах – Ю.Д. Маслюковым и О.Д. Баклановым.

Неужели в правящей партии надеются, что адекватно управлять страной и защищать ее можно при опоре только на спецслужбы?

Уже следующий военный конфликт, в который может быть вовлечена Россия, может продемонстрировать всю пагубность подобной точки зрения

 

http://www.eifg.narod.ru/efgreformvs49-09.htm

ЭФГ, № 49, 2009 г.)