Журнал «Золотой Лев» № 231-232 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

А.В. Черняк

 

Кто породил и когда началась вторая мировая?[1]

О некоторых фактах поощрения агрессии Гитлера, о которых сегодня за рубежом

предпочитают особо не распространяться

 

Время расставляет все по своим местам. Казалось бы, досконально изучена и Вторая мировая война: кто и почему ее готовил? Кто вскормил Гитлера? Кто внес основной вклад в Победу? На тему войны написаны тысячи книг, опубликованы горы официальных документов, отражающих события, раскрывающих сумасбродные планы фюрера, фашистов в целом. Тем не менее после события 1991 года в России многие политики, историки, журналисты стремятся поставить все с ног на голову, фальсифицировать, переписать прошлое, выдать черное за белое. Так, в западной печати уже не один год внушают, будто пакт Молотова — Риббентропа развязал войну и виновато в этом руководство России/СССР. В предлагаемой публикации, которая является продолжением темы, начатой журналом в год 60-летия Великой Победы, еще раз познакомим читателей с документами, заявлениями политиков, мнениями историков, которые позволяют дать исчерпывающие ответы на поставленные вопросы, разоблачают фальсификаторов истории.

 

Кому была нужна война?

 

Войны, как правило, начинаются из-за желания прихватить чужой кусок. Чаще всего земли. Не исключение и Первая, и Вторая мировые. Я их ставлю вместе, ибо Первая породила Вторую. А отцы-прародители — ненасытные финансовые заправилы: Ротшильды, Варбурги, Шиффы, Морганы, Дюпоны, Круппы, Тиссены... Это они подталкивали правителей Германии, Франции, Англии, США к переделу мира.

Первая мировая война не дала тем, кто замышлял ее, желаемых результатов. Подготовку к новой они начали сразу же после того, как был заключен Версальский договор. Мне уже приходилось говорить, что первая искорка Второй мировой проскочила 28 июня 1919 года в Зеркальном зале Версальского дворца, где в этот день представители Антанты и США, с одной стороны, германские министры иностранных дел и юстиции Мюллер и Белл — с другой, подписали договор, который подводил итоги Первой мировой войны и узаконивал передел мира. Искорку войны взялись раздувать в Германии — Гитлер, в Италии — Муссолини, в Испании — Франко[2]. И не только они. За неделю до поджога рейхстага, 20 февраля 1933 -го, Гитлер встретился с 25 крупнейшими представителями немецкого капитала и изложил им программу национал-социалистической партии, в основе которой лежали “пангерманизм” и его книга “Майн кампф”: о расширении “жизненного пространства”, об исключительности арийской расы. Утверждалось, что политика мира опасна, так как “ведет народ к слабости”, провозглашался курс на подготовку войны и “установление мирового господства Третьего рейха”. Выслушав Гитлера, пушечный король Густав Крупп от лица собравшихся поблагодарил его за “такое ясное представление о своих идеях” и заверил: “Рур представит все, что необходимо”. От слов тут же перешли к делу. Финансовый воротила Шахт обошел со шляпой аплодировавших, собирая векселя, на поддержку Гитлера в его предвыборной кампании. Через пару минут в шляпе оказалось 3 млн марок! “Для выборов мы получили очень крупную сумму, которая сразу избавила нас от всяких забот финансового характера”, — отметил в своем дневнике Геббельс[3].

Придя к власти 21 марта 1933 -го и выступая в рейхстаге, Гитлер уже не в узком кругу, а на весь мир, по существу, огласил свой девиз: “Дранг нах Остен”. “День Потсдама” (заседание рейхстага) завершился возложением венков на могилу Фридриха II и военным парадом. Примкнутые штыки и каски солдат, двигавшихся сомкнутыми рядами перед зрителями, символизировали то единство, к какому призывались немцы. Дух реванша, которым отмечен этот спектакль, стал пронизывать жизнь Третьего рейха.

Сегодня западные историки, публицисты, впрочем, и некоторые наши говорят только о планах Гитлера в отношении России. Да, в его помыслах было расчленить России на четыре “рейхскомиссариата” и посадить для управления 1050 гебиткомиссаров, вплоть до Свердловска и Баку. Но он отнюдь не думал на этом останавливаться. На месте Франции собирался создать “образцовую” эсэсовскую “Бургундию”. Гитлеровцы детально разработали план захвата Англии (операция “Зеелеве”), Швейцарии (операция “Танненбаум”), Швеции (операция “Поларфукс”). В состав рейха включались Финляндия, Австрия. Предусматривался ввод немецких войск в Испанию и Португалию, Данию, Норвегию, Голландию, Бельгию... Таким образом, “жизненное пространство” распространялось на весь континент от Атлантики до Урала, от Северного океана до Индии и дальше, включая страны Ближнего Востока и Африки. Материалы Нюрнбергского и Токийского процессов свидетельствуют о том, что Гитлер предусматривал и войну против США. “Лишь идеология национал-социализма способна освободить американский народ от ее угнетателей... Эта задача оздоровления США будет осуществлена мною, — заявил Гитлер, — причем я начну с установления преобладания наших германо-американцев... Мы осуществим нашу систему во всем мире, навяжем ее всем народам”.

У Гитлера были единомышленники на Дальнем Востоке. Взрыв на железной дороге 18 сентября 1931 года севернее Мукдена сначала не привлек внимания мировой общественности. Вряд ли кто мог тогда предположить, что это сигнал для начала войны на Дальнем Востоке, которая продлилась 15 лет. Японцы заявили, что взрыв произвели китайцы, и тут же напали на Мукден, Чаньгунь и другие города. Захват Маньчжурии и образование марионеточного государства Манчжоу-Го подавалось как создание плацдарма для обороны “цивилизации”. Токио требовал, чтобы западные державы предоставили ему мандат на “восстановление порядка” в Китае. Англия, Франция, США не реагировали на действия японцев. А ведь эта страна зависела от импорта из США. Эмбарго на поставки сразу бы их отрезвило.

В 1933 -м мир узнал о “Пакте четырех”, ставшем прообразом Мюнхенского сговора, который озвучил Муссолини. Итальянский диктатор заявил в Турине, что из-за большого количества членов Лига наций не способна обеспечить мир в Европе, и предложил решать все проблемы “концертом великих держав: Италии, Германии, Англии и Франции”. Один из параграфов пакта давал Германии право вооружаться. Как позже выяснилось, автором этой идеи был не Муссолини, а премьер-министр Англии Макдональд[4]. И без особых проволочек “Пакт четырех” был подписан. Полное одобрение его высказали США в своем послании. Кстати, как замечает историк Н. Нарочницкая, документы, относящиеся к пакту, не рассекречены до сих пор. Меж тем документ пересматривал Версальский договор, был направлен на возрождение мощи Германии, являлся органическим продолжением планов Дауэса (1923 г.) и Юнга (1930 г.), которые предоставляли Германии колоссальные займы для развития военной промышленности. Западные державы освободили Германию от выплаты репараций и долгов по займам. Глубокие противоречия между членами пакта помешали его ратификации во Франции, но пакт сыграл свою роль, Англия его ратифицировала. Гитлер увидел, что Англия, США открывают ему “зеленый свет” для реализации планов вооружения. Как отмечает та же Н. Нарочницкая, “именно этот пакт обратил Гитлера в респектабельного партнера на европейской политической сцене и ввел его в круг “признанных”. А это открывало путь к Мюнхенскому сговору”.

Германия вышла из Лиги наций (14 октября 1933 года) и ускоренным маршем понеслась навстречу войне. “Пушки вместо масла” стало лозунгом дня. Осенью 1936 года этот лозунг превратился в четырехлетний план, который ставил задачи:

1. Немецкая армия должна быть за четыре года готова к действию.

2. Немецкая экономика должна за четыре года подготовиться к войне.

Прилив воинственных настроений “Пакт четырех” дал и Муссолини. Именно в это время у него возник замысел напасть на единственное тогда независимое государство в Африке — Абиссинию[5], что он и сделал, а затем присоединил к Италии Албанию. Как видим, Вторая мировая война началась, по существу, не в сентябре 1939 -го, как официально считается, и не нападением Гитлера на Польшу, не подписанием пакта Молотова — Риббентропа, что муссируется сегодня на Западе да и подхватывается иными фальсификаторами истории у нас, а соглашениями в Локарно (1925 г.), затем в 1933 году, когда прозвучали первые выстрелы, а “Пакт четырех” не погасил появившиеся искры войны, наоборот, раздул их. Почему-то западные фальсификаторы умалчивают о том, что к 39-у году передел мира уже унес 25 млн человек.

 

Как Рузвельт вскармливал Гитлера

 

Более-менее окрепнув и вооружившись, Гитлер приступил к реализации своих, казалось бы, сумасбродных планов. О том, что ему активно способствовали в этом Англия и Франция, Италия и Польша, сказано немало. Статьи на эту тему были и в журнале “РФ сегодня”. Касался данной проблемы в статье “Почему началась Вторая мировая война?” (№ 20, 2001 г.) и автор. Публикация вызвала широкий отклик. К сожалению, и в ней, и в других публикациях практически обходится роль США, в частности Рузвельта, во вскармливании Гитлера. А роль эта велика. Попытаюсь несколько восполнить пробел.

Весной 38-го фюрер захватил Австрию[6]. Рузвельт отказался комментировать это событие. Москва отреагировала немедленно — предложила коллективными усилиями заставить его убраться оттуда. Вашингтон оставил предложение без ответа. Следующая жертва — Чехословакия. Москва высказалась прийти ей на помощь, даже если отступится союзница Франция. Стоило правительству Бенеша оказать вооруженное сопротивление, и Германия при ее тогдашнем военном потенциале была бы повержена (чешская армия имела 36 дивизий, около 1,5 млн личного состава. После захвата Германия вывезла из Чехословакии 1582 самолета, 469 танков, 2175 пушек, 43876 пулеметов), к тому же против Германии выступили бы не только Чехословакия, но и Россия/СССР. Обязаны были бы поддержать и союзницы — Франция, Англия. Подобного поворота событий боялся не только Гитлер, но и правители Запада. Чемберлен тут же взялся умиротворять Гитлера. Его поддержал и Рузвельт, обратившись 26 сентября с посланиями к Гитлеру, Бенешу, Даладье и Чемберлену с призывом договориться обо всем мирным путем. Когда в Вашингтоне узнали, что Чемберлен едет к Гитлеру, Рузвельт направил ему лаконичное послание: “Молодец!”. С этим напутствием президента США английский премьер и отправился в Мюнхен, где 29—30 сентября была решена судьба Чехословакии.

Правительство США одобрило Мюнхенский сговор и официально. В начале октября Рузвельт отправляет Чемберлену дружеское письмо, в котором пишет: “Несколько дней назад я хотел убить Гитлера и отрезать собственный нос. Сегодня я дружески настроен к носу и не испытываю больше желания умертвить фюрера”. Общественное же мнение в тех же США было совершенно противоположным. Опрос журнала “Форчун” показал, что только 11,6 процента сочли Мюнхенское соглашение заслуживающим похвалы.

Почему Рузвельт, мягко говоря, неприязненно относился к России? США в конце 20-х — начале 30-х были на грани экономического краха. Остановились заводы, “лопнуло” более 5 тыс. банков, фермеры задыхались от перепроизводства, ибо люди не имели денег. Газета “Нью-Йорк таймс” писала: “Вызывающие беспокойство экономические явления угрожают гибелью всей капиталистической системе. Растут симпатии к Советской России, где все имеют работу”. Рузвельт рассчитывал, что война в Европе, во-первых, удушит коммунизм, а во-вторых, поможет улучшить экономическое положение США — на полную мощность заработают военные заводы, появятся дополнительные рабочие места, ибо в США[7] безработица была главным ее бичом. Рузвельту с его “новым курсом” за первый срок президентства удалось сократить безработицу с 17 млн до 12 млн (и только в годы Второй мировой число безработных снизилось до 4 млн). В том же 38-м, еще до захвата Гитлером Австрии, он потребовал, а в мае получил у Конгресса 1 млрд долларов для строительства кораблей и подводных лодок. Сразу после Мюнхена добился еще 349 млн долларов для материального обеспечения армии. А это новые рабочие места. На секретном совещании 14 ноября Рузвельт заявил, что США должны иметь как минимум 20 тысяч самолетов и ежегодно строить их не менее 24 тысяч. Германия, объяснил президент, производит в год 12 тысяч, Англия — 4,8, Франция — 3,6 тысячи[8].

Рузвельт принимал решения, опираясь на точное знание намерений Гитлера. Нет, тот его не информировал, хотя правители других государств, встречавшиеся с фюрером, делали это. У США хорошо работала разведка. Так, едва закончилось сверхсекретное выступление Гитлера в рейхсканцелярии 5 ноября 1937-го, в котором он изложил свою программу расширения “жизненного пространства”, текст ее тут же был на столе у президента США. Рузвельт после этого распорядился перевести из Праги в Берлин на ту же должность скромного торгового атташе С. Вуда. Этот ас разведки работал непосредственно на президента. Другой его ас — У. Донован, колесил по Европе и встречался с Гитлером, Муссолини, Чемберленом.

Кстати, мало кому известно, что Гитлера привела к власти разведка США. Еще в середине 20-х он попал в поле зрения резидента США в Берлине Эрнста Ганфштенгля, однокашника Рузвельта по Гарвардскому университету. В своих воспоминаниях “Мой друг Адольф, мой враг Гитлер” и “Гитлер. Потерянные годы” он рассказывает, как это осуществлялось, потому нет нужды подробно останавливаться на данном факте. Надо заметить, что это Ганфштенгль помогал Гитлеру создать нацистскую партию, учил его, как надо выступать перед массами, финансировал издание газеты “Фелькишер беобахтер”, дал ему тезисы для написания “Майн кампф”. Жена разведчика спасла Гитлера от самоубийства, когда тот пытался застрелиться после неудачного путча в Мюнхене. Он входил в ближайшее окружение фюрера, был его пресс-секретарем. В 1929 году, когда НСДАП начала ощущать кризис роста и острую нехватку финансовых ресурсов, по инициативе Ганфштенгля США послали в Германию своего гонца, одного из Варбургов. Результатом поездки стал договор о финансовом вливании в НСДАП: Гитлер получил миллион долларов с Уолл-стрита и миллион марок через Шихта от немецких финансистов.

Когда Гитлер утвердился во власти, в 1937 году Ганфштенгль вернулся в США, дабы стать советником... Рузвельта, экспертом по нацистской Германии. “Дальше его пребывание в Третьем рейхе не понадобилось: война, ради которой искали Гитлера, ради которой трудился Ганфштенгль, не за горами”, — делает вывод историк Н. Стариков.

Немецкие агрессоры[9], окрыленные Мюнхеном, перешли к действиям. 15 марта 1939 года Германия захватила оставшуюся часть Чехословакии. Урвали себе от нее по кусочку Венгрия и Польша. 7 апреля войска Муссолини оккупировали Албанию, она была включена в состав Италии. Франко укрепляется в Испании, Япония в Маньчжурии, разразился конфликт с Россией на Халхин-Голе... Сполохи локальных войн перерастали в глобальный конфликт. Один из сподвижников Рузвельта А. Берли записывает в своем дневнике: “Президента все это не очень тревожит”.

Итак, руководство США это особо не тревожит, и оно ничего не предпринимает, а, по существу, одобряет действия Гитлера, Муссолини, Франко[10], японских милитаристов. Правда, под давлением общественности Рузвельт пишет письмо Гитлеру и Муссолини, в котором просит их дать заверения, что в течение 10 ближайших лет не нападут ни на одно из перечисленных им 31 государства. Рузвельт в черновике пропустил Россию, но в окончательном варианте на фигурирует.

Муссолини получил письмо, когда у него находился Геринг. Читали вместе. Немецкий гость заметил: письмо свидетельствует о неизлечимой болезни американского президента. Муссолини поставил диагноз: прогрессирующий паралич. Гитлер поначалу и вовсе отмахнулся от письма, по его мнению, мир снижал боевой пыл нации, но затем ответил публично, в большой речи 28 апреля. “Господин Рузвельт! Я целиком и полностью отдаю себе отчет в том, что громадные размеры и богатство вашей страны позволяют вам чувствовать себя ответственным за все человечество. Однако я, сэр, нахожусь в значительно более скромном положении”. Рузвельт, оплеванный, замолк. Сенатор Най сухо заметил: “Сам напросился”.

С весны 1939 года в Москве шли англо-франко-русские переговоры. Москва добивалась заключения равноправного Тройственного договора, который мог бы остановить немцев. Но у партнеров, сидевших за столом переговоров, были совершенно иные планы — сделать все для того, чтобы столкнуть Россию с Германией, а самим остаться в стороне. Позиция  Вашингтона тоже сводилась к этому. Рузвельт попросил русского полпреда передать в Москву, что он заинтересован в благоприятном завершении переговоров на условиях Лондона и Парижа.

Хотя Вашингтон восстановил дипломатические отношения с Москвой, но посол Буллит, который занимал этот пост с начала 1934 года, был ярый недруг России. Его сменил в 36-м более лояльный Дэвис, но ненадолго, и в критическое предвоенное время Рузвельт не удосужился иметь посла в Москве. После отъезда Дэвиса в первой половине 38-го из Москвы Вашингтон более года тянул с назначением нового. Только в августе 39-го посол Л. Штейнгард прибыл в Москву. Бывший же посол Дэвис предлагал Рузвельту свои услуги. Его хорошо знали в Москве, и он был готов поехать, чтобы попытаться продвинуть англо-франко-русские переговоры. Президент отклонил инициативу Дэвиса, не затруднив себя объяснением. А когда узнал, что Гитлер намеревается предложить Сталину пакт о ненападении, был в смятении. На глазах рвалась многослойная сеть его интриг. Попытался круто повернуть маховик событий, поощрить Россию к немедленной схватке с Германией, спешно отправив в Москву послание, в котором, с одной стороны, запугивал Сталина, что в случае победы “оси” Россия перестанет существовать, с другой — настаивал заключить соглашение против агрессоров между любыми державами Европы, при этом подчеркивал, что “США будут соблюдать нейтралитет”.

Двойная игра США, стремившихся связать России неравноправными обязательствами и втравить её в войну с Германией, была очевидна. России оставалась один на один с Германией. В этой обстановке 23 августа 1939 года и был подписан договор о ненападении между Германией и Россией. Сталин конечно же понимал, что это не остановит фюрера, но пытался выиграть время и получше подготовиться к войне. Чемберлен и Даладье, провалив переговоры в Москве, попытались договориться с Гитлером — организовать новый Мюнхен, на этот раз за счет Польши. Обратились за помощью к Рузвельту, чтобы тот повоздействовал на президента Польши Мосцицкого. Рузвельт обратился к Гитлеру и Мосцицкому с рекомендацией жить дружно, воздержаться от применения силы. Одновременно он посоветовал Англии и Франции защитить Польшу. А когда Гитлер все-таки на Польшу напал, США заявили о полном нейтралитете. Комментируя это решение, посол США в Англии Джозеф Кеннеди убеждал Чемберлена, что Польшу нельзя спасти и что сопротивление Гитлеру лишь приведет всю Европу к гибели, писал английский историк Д. Уоллер.

Сегодня печать США и ряд западных историков стремятся переложить вину за развязывание войны с больной головы на здоровую. Но им следовало бы вспомнить слова сенатора А. Ванденберга, который заявил: “Я считаю, что г-н Гитлер никогда бы не начал Вторую мировую войну, если бы имел сколько-нибудь серьезные основания полагать, что столкнется с Соединенными Штатами. Его уверенность в том, что это не произойдет, основывалась на нашем тогдашнем законе о нейтралитете”.

3 ноября 1939 года закон этот был отменен, вводился принцип: “покупай и вези”. Он отменялся отнюдь не потому, что Рузвельт прозрел, а потому, что бил по карману предпринимателей, вернее, по экономике США. Сенатор К. Питтмен, внесший предложение об изменении закона, обосновал это так: “Положение с промышленным производством и занятостью в нашей стране ныне столь плачевно, что дальнейшие препятствия на пути экспорта приведут к банкротству значительные промышленные районы США”. Война оживляла экономику США. На 1 января 1940 года Франция заказала 2095 самолетов, Англия — 1450. За первые пять месяцев войны экспорт из США увеличился на 30 процентов. Но этого было мало для США. Да и Франция вскоре рухнула. Рузвельт все взоры обратил к Англии, сделав ставку на морского министра Черчилля, начав с ним секретную переписку, подталкивая расширить военные действия и закупку вооружений в США.

В конце 1939 года, когда началась русско-финская война, Рузвельт воспрял духом в надежде расширить поставки оружия финнам. Те попросили кредит — 4-5 млн долларов. Президент лично распорядился дать 10 млн. В конце 1940 года был открыт кредит еще на 20 млн долларов, обещал еще 40—50 млн.

Весной 40-го события в Европе завертелись стремительно и совсем неожиданно для США. Германия захватила Данию, вторглась в Норвегию[11], оккупировал Голландию, Бельгию, пала Франция. Английский посол в США Ф. Лотиан сообщал в Лондон: “Американцы потрясены и страшно перепуганы”. Германия теснила США на мировом рынке, на нее уже работала вся Европа, а США и Англия оставались один на один с Германией, аппетит которой только-только разгорался. Черчилль неоднократно обращался к Рузвельту с предложением объявить войну Германии. Президент США не спешил это делать, хотя и общественность требовала этого все более настойчиво. Если в мае 1940 года 30 процентов американцев высказывались за войну с Германией, то в декабре — 59 процентов, а в апреле 1941 -го — 82 процента.

Тут впору сказать, что разведка доложила Рузвельту в конце 1940 года о предстоящем нападении Гитлера на Россию. Данные были правдивые — поляки завладели секретом немецкой шифровальной машины “Энигма”, передали его англичанам, те поделились с американцами, и президент США ежедневно получал информацию о действиях вермахта. Рузвельт призадумался: если Гитлер разобьет Россию, то, во-первых, Германия становится супердержавой на планете, а во-вторых, рухнет единственный буфер на Востоке против японского милитаризма, который тоже все больше и больше набирал силу. 11 марта 1941 года Рузвельт подписал “Закон в интересах укрепления обороны Соединенных Штатов”, или о ленд-лизе, принятый после двухмесячных дебатов в Конгрессе. Закон провозглашал оказание помощи любой стране (7 млн долларов), оборона которой важна для США. Это распространялось и на Россию. Закон о ленд-лизе — первый удар по державам “оси”, правда, основательно запоздалый. И потом помощь прежде всего оказывалась Англии — за счет ленд-лиза Британская империя покрыла 2,4 процента своих потребностей в вооружении и еще 9,1 процента было удовлетворено закупками в США. Отношения между США и Англией вступили в стадию, названную американским историком Р. Шервудом “неузаконенным браком”. Несколько улучшились и отношения с Россией. Посол США в Москве Штейнгард заявил: “США не могут допустить, чтобы Германия контролировала весь мир, чтобы она подчинила своему влиянию все страны и безраздельно распоряжалась всеми мировыми ресурсами”.

Эти пока еще очень осторожные действия США, как и поездки Донована по Европе, вызвали злобную реакцию Гитлера, геббельсовская пропаганда клеймила его “поджигателем войны”. Тем не менее Германия 6 апреля 41 -го начала операцию “Наказание”, разбомбила Белград. Война началась без объявления. Когда нападение Германии на Югославию и последующая кампания вермахта на Балканах стали де-факто, Черчилль с удовлетворением пишет Рузвельту: “Стивенсон и Донован выполнили величайшую тайную операцию Второй мировой войны”.

Черчилль рассчитывал, что Гитлер увязнет на Балканах и Роммель ослабит удавку англичан на Ближнем и Среднем Востоке — жизненно важном центре Британской империи. Англичане терпели здесь поражение за поражением. И как докладывал адмирал Р. Тэрнер Рузвельту: “К июню англичан изгонят из Средиземного моря, немцы направятся по морю в Сирию, и тогда конец недалек”. Черчилль 4 мая обратился к Рузвельту почти с мольбой: “Единственное, что может спасти положение, немедленное присоединение к нам Соединенных Штатов в качестве воюющей державы... Я заклинаю вас, господин президент, не недооценивать серьезности последствий”.

Рузвельт промолчал. И не потому, что не видел опасности. Прекрасно видел. Но если для Черчилля война против Германии была вопросом жизни или смерти Англии, для Рузвельта — только важным эпизодом в развитии событий. Он выжидал, надеясь таскать каштаны из огня чужими руками, да и неясно, как пойдет дело дальше: ведь три мощные мировые державы — Россия, США и Япония — еще не принимали участия в войне, хотя Рузвельт знал, что Гитлер вот -вот нападет на Россию. На его столе лежала директива Гитлера № 21 от 18 декабря 1940 года — “План Барбаросса”. А это делало несвоевременным вступление США в войну в Европе. Хотя Рузвельт и стал на сторону противников “оси”, в интересах США, как указывалось выше, было подорвать мощь Германии. В конце января США отменили “моральное эмбарго” на торговлю с Россией и в марте 41 -го даже предупредили Сталина о готовящейся агрессии. Но втайне Рузвельт ждал этого нападения. И 22 июня, когда Германия напала на Россию, Гопкинс заявил: “Политика поддержки Великобритании президентом окупила себя. Гитлер повернул налево”.

Авторитетный в то время сенатор Трумэн говорил: “Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если будет выигрывать Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают друг друга как можно больше...” Журнал “Тайм” высказался в том же духе: “Подобно двум гигантским доисторическим чудовищам, выползшим из болота, подслеповатые и хищные, две великие тоталитарные державы вцепились в глотку друг друга”. Симпатии же народа США оказались на стороне России. 72 процента опрошенных высказались за победу России, 4 процента — за победу Германии, 17 процентов не видели разницы, остальные промолчали.

Как ни старались США таскать каштаны из огня чужими руками, им это не удалось. 7 декабря 1941 года, по примеру Гитлера, без объявления войны, внезапно Япония напала на американские и английские владения на Дальнем Востоке и Тихом океане. Японская авиация нанесла сокрушительный удар по Пёрл-Харбору. Назвав 7 декабря Днем позора, Рузвельт попросил Конгресс объявить войну Японии. Германию же пока оставлял в покое. Но Гитлер 11 декабря 1941 года сам объявил Рузвельту войну не на жизнь, а на смерть, утверждая, что именно Рузвельт виноват во Второй мировой войне: “...Сначала он разжигает войну, затем фальсифицирует ее причины, потом гнусно кутается в тогу христианского лицемерия и медленно, но верно ведет человечество к войне...” Официальное объявление войны Германией США формулировалось в аналогичных терминах.

К этому высказыванию Гитлера можно отнестись по-разному: дескать, перекладывает с больной головы на здоровую, действует по принципу “держи вора”, хочет оправдаться перед народами. Все это есть, но тем не менее есть и правда в сказанном им о вине президента США в том, что грянула Вторая мировая. Рузвельт тянул до последнего, по его представлению, Конгресс объявит войну Германии уже после того, как это сделал Гитлер.

Как известно, история не имеет сослагательного наклонения. Но Второй мировой могло и не быть, если бы Рузвельт, Черчилль, Чемберлен и другие политики не только бы на словах осуждали действия Гитлера, но и делали бы все, что было в их силах, дабы не допустить ее. На самом же деле они вскармливали Гитлера[12].

 

РФС, №1/2010