Журнал «Золотой Лев» № 231-232 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

М.Г. Делягин

экономист, глава Института проблем глобализации

 

Политэкономические заметки

 

 

«Без модернизации»

Принятый бюджет расходится со стратегическими целями развития

 

Бюджет – главный социально-экономический документ, определяющий почти все стороны государственной политики. Его углубленное изучение необходимо, т.к. оно позволяет определить степень соответствия ключевых положений и структуры расходных статей бюджета декларируемым приоритетам и официальным стратегическим целям государства.

 

Принцип недостоверности бюджета

 

При разработке прогноза социально-экономического развития России на 2010–2012 гг. Минэкономразвития исходило из возможности преодоления глобального экономического кризиса как уже в 2010, так и в 2011 году. В первом случае рост мировой экономики ожидается на 2,7% в 2010, на 3,8% – в 2011 и на 4% – в 2012 году; во втором (заложенном в проект бюджета) – на 0,6% – в 2010, 2,6% – в 2011 и 2,8% – в 2012 году.

В случае быстрого восстановления мировой экономики среднегодовые цены на нефть Urals, рухнувшие в 1,66 раза – с $94,4/барр. в 2008 году до $57/барр. в 2009 году (по оценке Минэкономразвития), в 2010 году вырастут до $68/барр., в 2011-м – до $74, а в 2012-м – до $81/барр. Этот оптимистичный вариант официальных прогнозистов сейчас является уже пессимистичным, однако бюджет рассчитан на основании еще более скромного прогноза – $58/барр. в 2010, $59 – в 2011 и $60 – в 2012 году. Он неправдоподобен не только из-за заниженности цен, но и потому, что цена нефти в этом сценарии никак (в отличие от первого сценария) не реагирует на оживление мировой экономики.

Смысл этого сценария – в создании финансовой «подушки безопасности» для бюджета: доходы, недополученные из-за падения собираемости налогов (так, неуклонно снижающаяся собираемость ЕСН достигла 65%), должны быть получены за счет более высоких, чем прогнозируется, цен на нефть. Однако такой подход, ставший традиционным для российских либеральных фундаменталистов в экономическом блоке правительства, делает заведомо недостоверным как прогноз социально-экономического развития, так и рассчитанный на его основе бюджет.

В целом рост мировой экономики за период 2010–2012 гг. составит, по первому варианту прогноза, исходящему из преодоления глобального экономического кризиса уже в 2010 году, 10,9%, а по второму, более реалистичному варианту – 6,1%. В частности, рост экономики США составит соответственно 7,3 и 2,6%, экономики еврозоны – 3,5 и 0,7%, Китая – 27,1 и 25,3%. Таким образом, Китай по данному прогнозу станет фактором глобальной стабильности, в то время как Запад станет источником неопределенности. Интересно, что прогноз явно завышает стоимость доллара относительно евро: предполагается, что среднегодовой курс доллара к евро снизится с 1,46 в 2008 году до 1,37 в 2009-м, а в 2010–2012 гг. будет оставаться на уровне 1,4. Понятно, что это – не столько прогноз, сколько стабилизация одного из управляющих параметров для упрощения расчетов.

Другой «якорь стабильности» прогноза – положительное сальдо внешней торговли, которое после ожидаемого падения в 2009 году в 1,9 раза (с $179,7 млрд до $94,7 млрд) затем будет меняться в целом незначительно, уменьшившись с $107 млрд в 2010 году до $97,4 млрд в 2012-м, в результате чего отставание от 2008 года сократится с 1,9 раза всего лишь до 1,8 раза.

Наконец, важным «якорем стабильности» для бюджетных расчетов служит и величина добычи нефти в России: предполагается, что после роста с 470,2 млн тонн в 2005 году до 490,9 млн тонн в 2007 году и снижения ее до 488 млн тонн в 2008 году в 2009-м она вернется на уровень 490 млн тонн и останется на этом неизменном уровне до 2012 года.

 

Диверсификация экономики останется стихийной

 

Продолжится, хотя и медленное и неравномерное, замещение экспорта нефти экспортом нефтепродуктов. Экспорт сырой нефти, уменьшившийся с 253,6 млн тонн (53,9% добычи) в 2005 году до 243,1 млн тонн (49,8% добычи) в 2008 году, к 2012 году снизится до 241,8 млн тонн (49,3% годовой добычи). В то же время экспорт нефтепродуктов, который неуклонно увеличивался с 97,4 млн тонн в 2005-м до 117,9 млн тонн в 2008 году, в 2012-м вырастет до 123,4 млн тонн.

К сожалению, в другой важнейшей части экономики РФ – газовой промышленности – подобных прогрессивных сдвигов не предполагается в принципе. Добыча газа, увеличившаяся с 640,8 млрд куб. м в 2005-м до 664 млрд куб. м в 2008 году, в 2009-м по официальному прогнозу снизится на 12,7% – до 580 млрд куб. м, после чего начнет восстанавливаться до 649 млрд куб. м в 2012 году, оставшись на 2,3% ниже рекордного уровня 2008 года.

В то же время доля экспортируемого газа в его годовой добыче, которая неуклонно снижалась с 32,4% в 2005-м до 29,4% в 2008 году, а в 2009-м (после ожидаемого падения экспорта газа на 17,1%) – до 27,9%, в 2012 году достигнет 31,3% (203,2 млрд куб. м) от годовой добычи.

Таким образом, развития газопереработки и тем более масштабной газохимии в РФ до 2012 года не предполагается. Это вызвано как организационной сложностью процесса (и необходимостью конкурировать с крупными западными корпорациями) и привычкой «Газпрома» к экспорту природного газа, так и намеченным бурным ростом внутренних цен на газ. В соответствии с обязательствами, данными Европейскому союзу на переговорах о присоединении к ВТО (и вполне соответствующими интересам газового лобби), внутренние цены на газ, уже выросшие в 2005–2009 гг. в 2,4 раза (для сравнения: цены на электроэнергию выросли за это же время вдвое, а на железнодорожные перевозки – в 1,8 раза), в 2010 году будут повышены на 23,7%, в 2011-м – на 16,5%, в 2012-м – на 15,9% (всего в 1,7 раза за 3 года). Этот нерыночный рост сделает российскую газопереработку гарантированно неконкурентоспособной по сравнению с европейской и, более того, уже вынуждает многих российских производителей (например, в цементной промышленности) переводить энергетические установки своих заводов с газа на уголь.

Таким образом, даже простейшее и наиболее естественное для «энергетической державы» направление диверсификации и модернизации экономики – повышение добавленной стоимости в ключевых сырьевых отраслях – будет осуществляться частично, половинчато и, в конечном счете, недостаточно.

 

«Все хорошо, прекрасная маркиза!»

 

Тем не менее в целом обещаемые правительством темпы развития выглядят вполне оптимистичными. Разработчики прогноза исходят из того, что благодаря государственным расходам и инвестициям (последние, снизившись с 3,8% ВВП в 2006 году до 3,4% ВВП в 2009-м, в 2010 году составят 3,5%, в 2011-м – 3,2%, в 2012 году – 3,5% ВВП) удастся перейти от ожидаемого падения ВВП на 8,5% в 2009 году к его росту на 1,6% в 2010-м, на 3% – в 2011-м и на 4,3% – в 2012 году. В результате в 2012 году ВВП будет лишь на 0,1% отставать от уровня 2008 года.

Промышленное производство после спада в 2009 году на 11,4% в 2012-м будет лишь на 3,3% ниже уровня 2008 года, сельхозпроизводство после незначительного спада на 0,7% в 2009 году в 2012-м превысит предкризисный уровень на 7%, а инвестиционный спад 2009 года в 20% к 2012 году будет купирован до 4,4%.

Легко увидеть, что масштабы спада 2009 года в использованном при расчете бюджета прогнозе заметно преувеличены. «Занижение базы» – старый как мир инструмент обеспечения дополнительных доходов бюджета, а для Минфина – возможность лишний раз отрапортовать о выдающейся эффективности своей политики.

В то же время ситуация в социальной сфере не вселяет оптимизма. В прогнозе впервые признается, что восстановительный рост 2010 года, как и в 1999 году, пойдет в т.ч. за счет сокращения выплат работникам. Реальные зарплаты после сокращения на 4,6% в 2009 году в 2010 году продолжат уменьшение, хотя и меньшим темпом – лишь на 0,6%. После роста в 2011 году на 2,4% и в 2012-м – на 3,1% они превысят уровень 2008 года на символические 0,1%.

Правда, за счет роста пенсий и разнообразных доплат госслужащим, а также предпринимательских доходов положение с реальными доходами населения ожидается значительно более благополучным. После спада на 4,1% в 2009 году реальные доходы, как ожидается, вырастут в 2010-м на 0,4%, а в 2012 году превысят уровень 2008 года на 2,9%. Однако не стоит забывать, что на их динамику окажет свое влияние и ожидаемое продолжение дедолларизации: ведь перевод населением валютных сбережений в рублевые, равно как и простое проедание валютных сбережений, трактуется официальной статистикой как рост доходов!

Заложенные в прогноз показатели инфляции заведомо нереалистичны: предполагается, что даже в 2009 году она составит 11-12%, хотя на деле она будет менее 10%. Завышение прогнозируемого уровня инфляции ведет к недополучению инфляционных доходов и размывает финансовую «подушку безопасности» бюджета, образующуюся от занижения прогнозных цен на нефть.

В целом заложенный в проект бюджета прогноз учитывает позитивные факторы (рост внешнего спроса на сырье, реструктуризация внешнего долга российского бизнеса благодаря избыточной ликвидности на глобальном финансовом рынке, приток иностранных инвестиций, пусть и спекулятивных), но игнорирует негативные факторы. Это – устойчивое сжатие внутреннего спроса (в первую очередь – из-за экономии бизнеса на оплате труда) и усугубление разрыва экономики на экспортный и внутренне ориентированный секторы. Между тем сжатие внутреннего спроса способно перевесить воздействие благоприятных конъюнктурных факторов, что может почти в любой момент прервать восстановительный рост и вызвать новый виток экономического спада.

 

Структура расходов

 

Кризис кончился, экономику можно не финансировать

 

Тем не менее бюджет на 2010 год свидетельствует об искренности официальных заявлений: насколько можно понять, правительство истово верит в собственные декларации о преодолении кризиса. Общее увеличение бюджетных расходов, поддерживающее экономику через внутренний спрос, касается в основном силовых ведомств, чиновников и пенсионеров. Несмотря на частичное восстановление государственных инвестиций, прямые расходы на модернизацию урезаются. Так, финансирование ФЦП «Национальная технологическая база» сокращены почти в 1,5 раза – с ничтожных 4,5 млрд до 3,1 млрд руб. Почти три четверти всех расходов, связанных с развитием высоких технологий, сконцентрированы в космических исследованиях, что резко ограничивает их экономический эффект. И это притом, что государственное финансирование затрат на исследования и разработки в России и так было в 1,8–3,1 раза меньше, чем в развитых странах, а уровень коррупции в бюджетной сфере увеличивает отставание едва ли не на порядок.

Более того: даже антикризисные меры, насколько можно судить, в основном сводятся к поддержанию внутреннего спроса по указанным выше каналам, не имеющим прямого отношения к собственно экономическому развитию.

Преамбула пояснительной записки к проекту бюджета, описывая стратегические цели и приоритеты бюджетной политики государства, включает в них не только «стимулирование экономики в период выхода из кризиса», но и «поддержание стабильности банковской системы», которое, строго говоря, является задачей Банка России, а не правительства. Однако финансирование мер, способных обеспечить решение этих задач, бюджет не предусматривает. Вероятно, его составители исходят из того, что кризис уже преодолен, и для восстановления экономики достаточно поддержать внутренний спрос. Наглядное проявление этого – резкое, на 27% (а в реальном выражении – и вовсе более чем на треть) сокращение расходов на национальную экономику. При этом реальные расходы на топливно-энергетический комплекс и сельское хозяйство снизятся более чем на 70%, на лесное хозяйство – на 45,5%, на транспорт – на 26,9%. Реальное сокращение расходов на дорожное хозяйство, о необходимости развития которого произнесено столько красивых слов, сокращено на 12,2%.

Правда, последнее, возможно, вызвано осознаваемой беспомощностью государства перед коррупцией. Ведь средняя стоимость строительства километра автодороги в России втрое выше, чем в США, и в 2,6 раза – чем в Евросоюзе. Вне зависимости от того, чем закончатся дебаты о сравнительной стоимости строительства одного километра четвертого транспортного кольца Москвы и адронного коллайдера в Швейцарии, один километр Западного скоростного диаметра, прокладываемого в Санкт-Петербурге частично за счет бюджета, обходится в $180 млн. Увеличение расходов в рамках таких правил игры будет стимулировать не столько модернизацию, сколько коррупцию. Беда в том, что о действенных мерах по ограничению последней нет и речи, а отказываться от модернизации из страха продажности и взяточничества – значит выплескивать ребенка, оставляя в неприкосновенности грязную воду.

Государственные гарантии реальному сектору в номинальном выражении предполагается увеличить: в рублях – на 15,5% (до 532,5 млрд руб.), в валюте – и вовсе на 38,05% (до $6,9 млрд). Однако это – во многом фиктивные обещания: за первые три квартала 2009 года российские предприятия смогли получить лишь около одной пятой обещанных им гарантий. Неспешность бюрократии вызвана не только ленью, но и, вероятно, почти повсеместным вымоганием откатов, масштабы которых часто превышают экономически возможные величины. Вероятно, в этом же заключается исключительно низкая эффективность государственных инвестиций: по данным Росстата, в первые три квартала 2009 года введены в строй лишь 18 из 1396 объектов федеральной адресной инвестиционной программы, которые должны быть введены в строй в течение года! При этом на полную мощность начала работать лишь половина введенных объектов.

Стоит ли упоминать, что действенных мер по повышению эффективности использования государственных средств, несмотря на бесконечные разговоры об этом, не предполагается? Да, официально объявлен «переход к режиму жесткой экономии бюджетных средств». Но это принципиально невозможно без создания системы мониторинга, контроля и определения эффективности бюджетных расходов, о которой нет и речи (если, конечно, не принимать всерьез ведомственный контроль самого Минфина и административно бессильную Счетную палату). В результате сокращение финансирования 53 федеральных целевых программ на 12,5% (до 730,9 млрд руб.) сопровождается включением в бюджет трех федеральных целевых программ (по развитию телерадиовещания, ядерных нанотехнологий и Республики Ингушетия) с общими расходами в 15,5 млрд руб., которые вообще никем не утверждены!

 

Социальные расходы: только пенсии

 

Практически все официальные заявления по поводу бюджета-2010 подчеркивают его социальную направленность. За последнее десятилетие указание на нее стало столь же привычным, что и обещания снижения инфляции и ускорения экономического роста, однако обещанное повышение пенсий на 46% на самом деле не может не произвести глубокого впечатления. Реализация данного намерения действительно обеспечит всем пенсионерам России доход не ниже прожиточного минимума, а основной их части позволит жить практически по советским стандартам, остающимся недостижимыми для основной массы населения.

Рост более чем на четверть (а в реальном выражении – на 14%) трансфертов внебюджетным фондам (и прежде всего Пенсионному) нацелен на реализацию этой задачи. В то же время нельзя забывать, что резкий рост совокупной величины социальных взносов, заменивших ЕСН, в сочетании со снижением средней реальной зарплаты неминуемо приведет к драматическому снижению собираемости социальных выплат.

Общая налоговая нагрузка на фонд оплаты труда, превышавшая для бедных и для среднего класса 35%, была запретительно высокой для большинства россиян (особенно с учетом того, что чем больше человек зарабатывает, тем меньший в относительном выражении ЕСН он платит). Именно поэтому собираемость ЕСН падала примерно на один процентный пункт в год.

В 2010 году ситуация качественно ухудшится: раздробление социальных взносов по трем внебюджетным фондам затруднит контроль за их уплатой (как это было до введения ЕСН), а с 2011 года совокупная налоговая нагрузка на фонд оплаты труда основной массы россиян и вовсе вырастет с запретительно высоких 35% до более чем 42%. Вызванное этим снижение собираемости пробьет дополнительную брешь в бюджетах социальных фондов, и нет никакой уверенности в том, что перечислений из федерального бюджета будет достаточно. В любом случае абсурдно высокая фискальная нагрузка на оплату труда в сочетании с затруднением администрирования создает угрозу краха всей социальной сферы России и, соответственно, благосостоянию пенсионеров.

Однако не стоит забывать, что пенсии – лишь часть социальной сферы. А почти все остальные социальные расходы намечено урезать. Сокращение расходов на культуру в реальном выражении составит 14,2%, на здравоохранение – 13,2%, на образование – 12,3%, на собственно социальную политику – 9,8%.

Структура сокращения расходов иногда производит парадоксальное впечатление. В частности, финансирование исследований в области образования (при всей неопределенности самого этого понятия) будет увеличено в реальном выражении на 42,5% – при снижении расходов на среднее профессиональное образование на 23,8%, на «молодежную политику и оздоровление детей» – на 39,4% и на начальное профессиональное образование, дефицит которого ощущается с исключительной остротой, – на 78%.

Несмотря на разговоры о продолжении национального проекта «Здравоохранение», финансирование скорой медицинской помощи сократится в реальном выражении на 27,3%, физкультуры и спорта – на 30,1%, а мероприятий по обеспечению «санитарно-эпидемиологического благополучия» – и вовсе на 62,1%. Вероятно, предполагается, что после нынешней эпидемии гриппа, использованной для разнообразных спекуляций, сама идея борьбы с эпидемиями будет настолько скомпрометирована в общественном сознании, что финансировать ее можно будет по остаточному принципу». Жаль только, что вряд ли удастся объяснить это вирусам и бактериям. Конечно, сокращение расходов в социальной сфере носит не тотальный характер. На 6,3% вырастут расходы на выплаты семьям с детьми, на 10% – материнский капитал (при официально ожидаемой инфляции в 12% это означает реальное сокращение данных выплат), на 10,4% – расходы на ежемесячные выплаты выжившим чернобыльцам, на 18,2% – ветеранам, на 28,2% – инвалидам. Последнее можно было бы приветствовать, если бы расходы на обеспечение инвалидов средствами реабилитации не были бы одновременно сокращены с 11,5 до 9,4 млрд руб. Такой вот «структурный маневр средствами».

Но самое главное – принципиальный отказ от индексации зарплат бюджетников. Исключение составляют гражданские госслужащие, расходы на которых вырастут на издевательские 0,6%, и военнослужащие, индексация выплат которым – 8% – также будет ниже официально ожидаемой инфляции. Помимо студентов, без индексации остаются Герои СССР и России, Социалистического Труда, а также полные кавалеры орденов Славы.

Правительство уточняет, что в случае получения дополнительных доходов индексация оплат бюджетников все-таки будет проведена, однако первоочередным направлением использования дополнительных доходов станет все же замещение ими внешних займов в размере $17,8 млрд. Ну а крошки с барского стола действительно могут просыпаться бюджетникам – если останутся.

Пока же предполагается улучшать жизнь бюджетников за счет повышения производительности труда (т.е. роста нагрузки в отношении школьных учителей и судей, уже превысившей физиологические возможности) и «оптимизации численности» (т.е. увольнений).

 

Регионы: финансовое удушение

 

Придирчиво изучая изменение федеральных расходов на социальную сферу, не стоит забывать: основную часть непенсионных социальных расходов осуществляет не федеральный, а региональные бюджеты.

Политика межбюджетных отношений, несмотря на внешнее наукообразие и использование большого числа красивых формул, носит хаотический, а как следствие – варварский характер. Достаточно указать, что масштабы финансовой помощи рассчитываются на основании показателя валового регионального продукта (ВРП), точность расчета которого, насколько можно судить, позволяет использовать его лишь для качественных, но не количественных сопоставлений, причем сам этот расчет осуществляется с отставанием как минимум на год. С другой стороны, «выравнивание бюджетной обеспеченности» регионов выполняется не для достижения какой-либо содержательной цели, а в полном соответствии с классическим анекдотом о средней температуре по больнице: регионам выделяются деньги не для подтягивания их к тем или иным стандартам, но для приближения к среднероссийскому уровню – при полном нежелании обсуждать, что же собой этот уровень представляет.

В результате большинство регионов нашей страны не могут прокормить себя сами и получают ощутимую финансовую помощь федерального бюджета. В прошлые годы она неуклонно увеличивалась, но в 2010 году ее масштабы будут едва ли не впервые сокращены, причем чрезвычайно резко – почти на четверть в номинальном выражении.

Это позволяет федеральным чиновникам радостно рапортовать о резком – до 65 из 83 – сокращении числа дотационных регионов. Однако это сокращение достигается не улучшением их финансового положения, но волюнтаристским и внезапным обрезанием помощи. Недаром 27 регионам не будет хватать средств даже на первоочередные расходы.

В результате часть регионов будет вынуждена пойти на сокращение финансирования социальной сферы, а это исключительно опасно, особенно с учетом прекращения софинансирования из федерального бюджета расходов по предоставлению субсидий на оплату жилья и коммунальных услуг. Таким образом, рост стоимости услуг ЖКХ будет сопровождаться нехваткой средств на выплаты гражданам соответствующих субсидий, что резко повысит вероятность отключений тепла и света, а затем и выселений людей из квартир.

 

Непенсионные приоритеты: внутренние займы

 

Помимо пенсий, расходы вырастут на общегосударственные нужды (без учета обслуживания госдолга – на 126,2 млрд руб. под разговоры о самоотверженности бюрократов, снижающих расходы на свое содержание), на безопасность и поддержание правопорядка – на 56,1 млрд и на армию – на 41,3 млрд руб. Интересна иерархия силовых структур, которая наглядно видна в масштабах увеличения их финансирования. Приоритет отдан органам безопасности, расходы на которые в реальном выражении выросли на 4,5%, внутренним войскам (на 2,2%) и миграционной службе (финансирование миграционной политики увеличено на 0,5%). В то же время реальные расходы на судебную систему урезаны на 8,7%, на органы прокуратуры – на 9,3%, на органы юстиции – на 11,7%.

Данную пропорцию трудно трактовать иначе, кроме как проявление намерения бюрократических групп обеспечивать «правопорядок» не столько укреплением законности, о котором неуклонно и неустанно говорит президент Медведев, а простым применением силы.

Однако навязшее в зубах и ставшее за 2000-е годы банальным (если не ритуальным) возмущение «силовым креном якобы социального бюджета» при рассмотрении бюджета-2010 уступает место почтительному восхищению перед лоббистской мощью финансовых спекулянтов.

Главным, ударным направлением роста расходов федерального бюджета является обслуживание госдолга – аж в 1,5 раза, а по сравнению с 2008 годом – и вовсе вдвое, с 153,3 млрд руб. в 2008 году до 304 млрд – в 2010-м. Даже в реальном выражении и только в наступающем году это рост на 36,3%!

Имея значительные финансовые резервы, рассованные «по разным карманам», правительство и особенно Минфин намерены все равно осуществлять массированные займы. При этом если вопрос о внешних займах еще подлежит обсуждению, наращивание внутренних займов – дело решенное.

Политика наращивания внутреннего долга осуществляется с июня 2009 года. Если в январе-мае он неуклонно снижался и был уменьшен за это время на 3,4% (с 1499,824 до 1449,349 млрд руб.), то в июне-октябре он столь же неуклонно наращивался и вырос за это время уже на 28,6% (до 1863,937 млрд руб.). Политика наращивания внутреннего долга вызвана как страхом перед инфляцией (с которой пытаются бороться изъятием денег с внутреннего рынка при помощи заимствований, пусть даже ценой подрыва конъюнктуры), так и стремлением к созданию новых спекулятивных схем, на которых можно заработать.

Таким образом, главным приоритетом правительства, если судить по его бюджетной политике, в 2010 году представляются финансовые спекуляции; пенсионеры и силовики занимают почетные второе и третье места. «Париями Минфина» являются регионы и национальная экономика, расходы на которую и должны были бы обеспечивать вожделенную модернизацию.

Данная структура приоритетов пугающе отклоняется от официально заявляемых целей государства. Впрочем, учитывая накопленную традицию кардинального пересмотра федеральных бюджетов непосредственно после их принятия, модернизация как проект еще имеет шанс.

 

«Однако», 13.01.2010

 

Кадры и сегодня решают всё

Программа-минимум модернизации

 

Катастрофа на Саяно-Шушенской ГЭС вне зависимости от ее конкретных причин и виновных ознаменовала собой окончание длительного периода в истории России. “Советское наследие” завершает технологический цикл своего существования и разрушается на глазах как в силу естественно-исторических причин, так и в силу безудержного воровства. Паразитировать на нем уже больше не получается. Если не приступить к развитию немедленно, через полвека России уже не будет. С чего же начинать процесс модернизации?

Главная часть проедаемого сегодня “советского наследия” — не заводы и не железные дороги, а люди. Разрушение трудового потенциала страны вызвано отнюдь не демографическими процессами (стоит вспомнить, что жесткая нехватка инженеров и квалифицированных рабочих ощущается с конца 1998 года, хотя численность трудоспособного населения начала сокращаться лишь в 2007 году), но в первую очередь ошибочной политикой. Массированная подготовка юристов, экономистов, социологов и журналистов — по сути дела, профессиональных безработных — ведется в ущерб инженерным специальностям в то самое время, когда Б. Обама провозглашает одним из приоритетов США резкое увеличение обучения специалистов в области технических и естественно-научных дисциплин.

ЕГЭ не только действенно стимулирует коррупцию, но еще и формирует у выпускников школ разорванное, “клиповое” мышление, лишая их значимую часть возможности получить полноценное высшее образование по интеллектуальным причинам. В то же время огромные сохранившиеся инженерные кадры используются крайне неэффективно, а имеющиеся отраслевые инженерные центры из-за кризиса и вводимого “режима экономии” оказываются на грани закрытия (как это, по имеющимся данным, происходит в электроэнергетике).

Бюджет 2010 года, к сожалению, усугубляет недостатки кадровой политики. Он вчетверо сокращает расходы на начальное профессиональное образование, на одну шестую — на среднее профессиональное образование, на 6 процентов — на профессиональную подготовку, переподготовку и повышение квалификации. Зато почти в 1,6 раза растут расходы на некие “прикладные научные исследования в области образования”, которые превышают в итоге расходы на начальное профессиональное образование и переподготовку, вместе взятые.

 

Четыре стратегические задачи на ближайшие 25 лет

 

Угроза исчезновения нашей страны из истории и превращения ее территории в пустынные окраины трех соперничающих цивилизаций — Китая, Европы и исламского мира — вполне реальна. Нам на модернизацию отводятся кратчайшие сроки. Иначе сомнут, как говорил тот самый политический деятель, который когда-то признал, что “кадры решают все”. Это будет неимоверно сложно: предстоит бороться не столько с внешними конкурентами и с внутренними преступниками разных сортов, сколько прежде всего с собственными, накопленными нами за последние 20 лет самоубийственными привычками, включая лень, разврат, корысть, трусость и разобщенность. Возрождение России потребует тяжелого труда.

Стратегические задачи, которые нужно решить в ближайшие четверть века, просты.

Первая — изменить старую модель развития, возможности которой исчерпаны полностью, обновить себя и страну.

Вторая — сохранить Сибирь, Забайкалье и Дальний Восток, то есть удержать за собой 20 процентов мировых ресурсов силами 2 процентов мирового населения.

Третья — восстановить внутреннее единство России по региональному, национальному и социальному признакам.

Четвертая — повысить не только уровень, но и качество жизни во всей стране.

Для этого в течение двух лет необходимо реализовать программу-минимум, включающую как социально-экономические, так и управленческие новации.

Первый и главный шаг — гарантирование всем русским прожиточного минимума, являющегося экономическим выражением права на жизнь. Он должен учитывать стоимость не только еды, но и лекарств, и жилищно-коммунальных услуг, и транспорта, иметь региональное измерение. Семьи с детьми на территориях с дефицитом населения должны получать социальный минимум, достаточный для нормального воспитания и социализации детей.

Обеспечению прожиточного минимума нужно подчинить всю межбюджетную политику и федеральную поддержку региональных бюджетов. Это даст ей конкретную содержательную цель, которой нет сегодня, когда финансовая помощь регионам распределяется в соответствии с анекдотом о средней температуре по больнице. Регионы, федеральная помощь которым превысит половину их расходов, а также регионы, в которых доля административных расходов выйдет за предельный уровень, целесообразно передавать под прямое бюджетное управление Минфина РФ[1].

Цена гарантирования прожиточного минимума вполне приемлема: до 500 миллиардов рублей в год. Напомню, что только неиспользуемые остатки на счетах федерального бюджета в десять раз выше этой суммы, а оживление экономики из-за увеличения спроса населения принесет бюджету дополнительные доходы. Значит, деньги есть — нет желания.

Второй шаг программы-минимум — модернизация инфраструктуры на базе новых технологий. Инфраструктура — ключ к модернизации, так как во многом определяет деловой климат в стране. Качественное снижение издержек благодаря ее развитию качественно же активизирует хозяйственную деятельность. Важный источник инвестиций в модернизацию инфраструктуры, в первую очередь коммунальной, — пенсионные средства. Сейчас они вкладываются в фондовый рынок, обогащая его профессиональных участников, не имеющих обязательств перед будущими пенсионерами.

“Применение новых технологий” — не фронтальные закупки технологий 70-х годов по абсурдно завышенным ценам. Россия имеет целую гамму собственных разработок высокой степени готовности, которые опережают сегодняшний уровень даже наиболее развитых стран. Многие фирмы используют их “втихую”, чтобы ни с кем не делиться приносимой ими сверхприбылью. Многие технологии блокируются зарабатывающими на издержках, а не на доходах отечественными и иностранными монополиями. Этот потенциал нужно выявить, просеяв “пустую породу”, реализовать и коммерциализировать, обеспечив массовое применение этих технологий в нашей стране. А покупать иностранное оборудование — лучше комплектными заводами — надо лишь там, где речь идет о воссоздании чуть ли не заново целых отраслей, например в производстве легковых автомобилей.

Для обеспечения технологической модернизации, помимо Совета по технологиям при Президенте, разумно создать Министерство технологического прогресса[2].

 

На три года заморозить тарифы на продукцию и услуги монополий

 

Следующий шаг — ограничение произвола монополий. Механизмов много, но принцип один: обеспечение полной прозрачности структуры цены всех монополий, в первую очередь естественных, и всех компаний, подозреваемых в злоупотреблении монопольным положением. Стоит перенять немецкий опыт и разрешить антимонопольной службе при резких колебаниях цен и тарифов сначала возвращать их на прежний уровень, а потом уже выяснять причины, ибо расследование порой длится годами[3].

На три года надо заморозить тарифы на продукцию и услуги естественных монополий, ЖКХ, городского транспорта. В течение шести месяцев проанализировать их издержки, что за счет сокращения воровства и повышения качества управления позволит снизить тарифы на услуги ЖКХ минимум на 20, а электроэнергию и цену газа на внутреннем рынке — на 10 процентов. Русским сельхозпроизводителям следует обеспечить свободный доступ на рынки крупных городов, при необходимости — внутренними войсками и ОМОНом[4].

Особая сфера — коммунальные монополии. Давно пора принять предложения общественности по субсидированию жилищно-коммунальных расходов семей, превышающих 1/10 их доходов. Сейчас планка установлена на 22 процента, что слишком тяжко для людей и чересчур комфортно для бюджета[5].

Ведущая роль отводится Федеральной антимонопольной службе (ее правильнее бы назвать Служба развития конкуренции и антимонопольной политики), которая в экономической сфере должна иметь тот же статус, что ФСБ — в политической. Никаких “священных коров” быть не может по определению. Когда представители “Майкрософта” признают, насколько можно понять, что при себестоимости операционной системы 40 долларов она продается почти за 15 тысяч рублей, — это аргумент и для более четкого проведения границы между интеллектуальной собственностью[6] и злоупотреблением монопольным положением, и для перевода российских компьютеров на открытое программное обеспечение. Это явится важным элементом снижения национальных издержек.

 

Госслужащие: аттестация на честность

 

Впрочем, национальные издержки России — это прежде всего коррупция и неразрывная с ней организованная преступность. Опыт Италии, США, Китая и многих других стран, доказывает: обуздание коррупции и мафии возможно, было бы желание. Принципы ее изживания известны. Первый — освобождение взяткодателя от ответственности в случае активного и последовательного сотрудничества со следствием. Второй — конфискация у не сотрудничающих со следствием коррупционеров всех активов, с помощью которых они могут влиять на общество. Не квартиры, а роскошного дома, не велосипеда, а представительского автомобиля, не денег в кошельке, а счета в швейцарском банке[7].

Имеет смысл на базе следственных органов Генпрокуратуры, ФСБ, МВД и некоторых других структур создать Федеральный следственный комитет, занимающийся преступлениями особой тяжести. Далее — аттестовать всех госслужащих, занимавших с 1990 года должности, начиная с начальника департамента федерального ведомства. Пусть они в течение полугода обоснуют источники активов, принадлежащих их семьям. Обманщиков — наказать по УК. Тех, кто не сможет объяснить происхождение своего имущества, пожизненно лишить возможности занимать государственные должности, руководить любыми организациями и вести любую юридическую деятельность.

Не надо поминать Меншикова — мол, “государь, останешься без единого подданного”. Предварительное исследование показывает: отстраненных от госуправления чиновников будет относительно немного. Воруют на самом деле жалкие десятки тысяч, а порочат они миллионы работников сферы управления.

Последняя часть программы-минимум связана с глобальным экономическим кризисом и касается усиления государственного протекционизма хотя бы до уровня Евросоюза. Сегодня средняя реальная ставка ввозной пошлины составляет 10,6 процента — при том, что некоторые сегменты рынка защищены чрезмерно.

Необходимо снизить до нуля ввозную пошлину на все товары, которые мы не планируем производить прямо сейчас и которые не конкурируют с русскими аналогами, восстановить жесткую систему контроля качества импорта (да и русские товары забывать не надо), усилить таможенную защиту отечественного производителя. Защиту желательно дополнить принуждением к прогрессу при помощи технических стандартов, а в отдельных случаях и более прямыми мерами. Иначе наша промышленность либо сгниет от недостатка конкуренции по модели “АвтоВАЗа”, либо будет уничтожена чрезмерной конкуренцией, как гражданское авиастроение и производство бытовой техники. Помогать надо, повторю, временным усилением защиты, с одной стороны, и постоянным принуждением к прогрессу — с другой[8].

Следует полностью запретить импорт за государственные средства продукции, производимой в России[9].

Ну и разумеется, восстановить контроль за движением капиталов в масштабах, не препятствующих развитию реального сектора в России. В частности, вывод из России капиталов, работавших на нашей территории менее года, обложить 10-процентным налогом[10].

Порой задумываешься: существует или нет наше государство? Если да, почему оно не контролирует имущество, доверенное ему народом России? Надо восстановить реальный контроль государства за госсобственностью, а затем объявить о национализации всех предприятий, права собственности на которые выведены в офшоры и не будут возвращены в Россию в течение полугода. Причем без каких бы то ни было выплат и компенсаций[11].

Необходимо выделить стратегические (в первую очередь в ВПК и атомной промышленности) и социально значимые (градообразующие) предприятия и не допускать перехода под контроль иностранного капитала или закрытия первых и вторых.

Господдержку частным предприятиям предоставлять исключительно под залог как минимум блокирующих пакетов их акций. Справедливо, что в случае невозврата госпомощи они перейдут в госсобственность. Как и то, что помощь государства предприятие получает исключительно при условии добровольного отказа от всех операций на любых спекулятивных рынках.

Пора вернуть в страну активы государства, размещенные за рубежом (Резервный фонд, Фонд национального благосостояния, часть резервов Банка России), и направить их на модернизацию и социальную помощь населению. Размещение активов государства за рубежом на условиях, исключающих их быстрый возврат, должно трактоваться с точки зрения Уголовного кодекса. Хотя бы как “преступная халатность”.

 

Вместо нового передела собственности — компенсационный налог

 

Одна из главных проблем нашего общества — глубокий социальный раскол. Даже в лучших вузах страны у студентов бизнес-специальностей слово “бизнесмен” первоначально ассоциируется с понятием “вор”.

Это отчуждение обоюдно. Небольшая часть русского народа чувствует себя ограбившими, а основная часть — ограбленными. Эту пропасть нужно засыпать, иначе мы так и останемся разделенной внутри себя и обессиленной этим внутренним разладом нацией[12].

Новый передел собственности гибелен. Выход из положения подсказывают англичане. Спустя довольно длительное время после Тэтчер они ввели компенсационный налог на промышленные активы, приобретенные благодаря ее политике по явно заниженной цене. Современные методы оценки бизнеса позволяют четко выявить, какие предприятия были приватизированы по заниженной цене и насколько она была занижена[13]. Все, что создано трудом предпринимателя и его предпринимательской удачей, например благодаря росту цен на экспортируемое им сырье, должно остаться ему. Но разница между стоимостью имущества на момент приватизации и ценой, которую он за него заплатил, должна быть возвращена обществу в лице государства[14] с процентной ставкой в размере ставки рефинансирования Банка России, возможно, в виде пакетов акций соответствующих предприятий.

Введение компенсационного налога изменит налоговую систему. Налоги у нас в целом низкие — взятки высокие. Поэтому по мере сокращения коррупции наша экономика начнет распрямляться, как Русь по мере изживания татаро-монгольского ига, и налоговую политику можно свести буквально к нескольким структурным изменениям.

Прежде всего, социальные взносы. ЕСН должен быть возвращен. Его главный порок — регрессивный характер взимания: чем человек беднее, тем больше он платит. Но ничто не мешает ввести рациональную, “плоскую” шкалу ЕСН на уровне 15 процентов, о чем уже давно просит бизнес[15]. Это уменьшит налоговую нагрузку на оплату труда с почти 43 до 26 процентов. Выпадающие доходы с лихвой компенсируются повышением собираемости ЕСН с менее чем 65 до 90 процентов и ростом деловой активности.

Теперь о том, что кое-кто называет “главным завоеванием 2000-х годов”, — о плоской шкале подоходного налога, неведомой развитым странам. Граждан с доходом ниже двух среднерусских прожиточных минимумов следует освободить от уплаты подоходного налога. С дохода от 2 до 100 прожиточных минимумов следует платить 13-процентный подоходный налог, а с дохода свыше 100 прожиточных минимумов — по ставке 20 процентов[16].

Подоходный налог должен быть прогрессивным не только для более полного выражения ответственности обеспеченных слоев общества, но и ради формирования у них правильной, производительной мотивации. В развитых странах действует железное правило: налог на доходы и имущество богатых слоев общества гарантированно выше налога на прибыль принадлежащих им же предприятий. Богатым выгоднее вкладывать деньги в завод, развивать производство, а не проедать доходы, высасывая деньги из завода. У нас наоборот — и прогрессивная шкала подоходного налога вкупе с плоской шкалой ЕСН исправит положение[17].

Далее. Важно отвязать налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ) от мировых цен. Это на руку монополистам, завышающим цены на бензин здесь при каждом удорожании нефти там. Кроме того, НДПИ нужно распространить на добычу всех полезных ископаемых, дифференцировав его ставку по горно-геологическим и природно-климатическим условиям. Чтобы нефть было выгодно добывать даже по ведру в день, как в Канаде.

 

***

 

В прежние годы в силу служебных обязанностей я не раз участвовал в подготовке посланий Президента Федеральному Собранию. В данном тексте изложены некоторые мои предложения, которыми стоит дополнить нынешнее Послание. Глава государства заявил, что впервые модернизация в России будет проводиться в условиях демократии. Вперед — за работу. А начать стоит с введения для сотрудников органов государственного управления (от директоров департаментов федеральных ведомств и выше) 10-часового рабочего дня и 50-часовой рабочей недели — вплоть до выполнения программы-минимум. Мы истратили 30 лет на словоблудие и разрушительные извращения. У нас больше нет запаса времени, если мы не хотим потерять и саму Россию.

Но главное, от чего зависит модернизация России, а с ней и все наше будущее, — подготовка кадров. Необходимо в кратчайшие сроки вовлечь всех имеющихся специалистов в крупные модернизационные проекты, пригласить из-за границы недостающих и в корне перестроить систему образования, восстановив ее разумность и ориентированность на потребности экономики, а не на иллюзии общественного сознания.

 

РФС №1/2010