Журнал «Золотой Лев» № 233-234 - издание русской
консервативной мысли
(www.zlev.ru)
А. Росляков
Прощай,
Абхазия!
1. Места, не
занятые нами
Минувший год в Абхазии отметился двумя, что называется,
знаковыми событиями. Убийством ее криминального смотрящего Беслана Джонуа по кличке Бесик – и тем,
что впервые за много лет в ее парламент не избрали главу Конгресса русских
общин Геннадия Никитченко.
В отличие от первого события, попавшего во все московские
газеты, второе у нас осталось вовсе без внимания. Но оно, как оплеуха по
России, ознаменовало крах проекта нашего соединения с Абхазией, стартовавшего в
2002 году с письма Никитченко президенту Путину.
В том письме предельно откровенно говорилось обо всей
абхазской ситуации – и предлагался конструктивный выход из нее. Речь шла прежде
всего о постепенной выдаче абхазским жителям российского гражданства – по международно признанному закону РФ о бывших гражданах СССР.
И Путин дал ответ – причем в самой не свойственной нашей власти форме. Уже
через неделю полста сотрудников МИДа и МВД вылетели
из Москвы в Сочи с решительным распоряжением: за месяц выдать всей Абхазии
российское гражданства. А там, как повезет, и присоединить ее де-юре и
де-факто.
Вся операция была доверена Никитченко,
который смог в чрезвычайный срок принять у всех желавших личные дела, свезти их
в Сочи и вернуть – уже новоиспеченным нашим гражданам. Прожженные чиновники
тогда сказали, что такого подвига еще в жизни не видели и не считали его в
принципе возможным. И мне сдается, что вся акция не встретила сперва сопротивления
в наших верхах лишь из-за полного неверия в ее успех.
Но дело было сделано, осталось только вручить всем корочки
российских паспортов – тут и пошла ответная реакция на акцию, подробно
описанную мной в статье «Здравствуй, Абхазия!» в «Литгазете»
№ 28 за 2002 г.
За эту статью, звучавшую как тост во славу Путина, России и
Никитченко, Никитченко
приговорили к физическому уничтожению, меня – к моральному. Он, что-то узнав
раньше, поднял меня по телефону среди ночи и попросил статью с печати снять. Но
я ему не внял – и потом с ужасом узнал, что этим тостом и выписал ему
смертельный приговор.
Кто именно его приговорил, я не могу сказать, поскольку
покушение осталось официально не раскрытым. Но суть не в имени заказчика, а в
том, что имя ему – весь наш кремлевский легион. Почему он встал на дыбы против
соединения с Абхазией – его подкожная загадка, хотя наверняка как-то связанная
с размещением его заморских авуаров. И хоть Никитченко
благодаря мастерству владения личным оружием остался жив, то покушение все же
достигло своей цели.
Паспортизация Абхазии была лишь первым шагом в нужную нам
сторону, неполноценным без других – как и ее де-юризация.
Грузия давно де-юре включила в свой состав Абхазию – ну и что с того? Наша цель
была освоить стратегически важную территорию, одновременно место отдыха наших
людей – чтобы не получить там новую кровоточащую рану, сеющую вокруг гангрену
бандитизма и террора.
В Абхазии, где отдыхают уже сотни тысяч жителей РФ, пошел
великий косметический ремонт ее фасада – но вся инфраструктура еле дышит. В
Сухуми из дырявых труб вода течет по улицам зловонными арыками, электросеть
сдает – ну и так далее. Чтобы отреставрировать этот курортный край, нужно было
вложить в него не очень уж большие для нас средства. И то соединение, за
которое чуть не полег Никитченко, как раз имело в
виду эти вложения – на восстановление железной дроги, аэропорта, автотрассы – в
обмен на встречную отдачу. И это было бы реальным, нужным нам союзом,
защищенным юридически российским гражданством абхазских жителей.
Но именно против него и вздыбился весь легион, пришедший в
ярость от пошедшей по рукам газетки. Выдача обещанных абхазцам внутренних
российских паспортов была сорвана, вместо них с большой затяжкой стали выдавать
загранпаспорта, уже за неподъемную для многих плату. Не устраненного физически Никитченко устранили от всего процесса, и на созданном им
фундаменте возник совсем другой союз.
Ключевая подмена произошла на последних президентских
выборах в Абхазии. Сперва преемником сраженного болезнью Ардзинбы намечался Хаджимба, который принял все российские условия. Но тут
откуда ни возьмись возник Багапш, которого двигал
нынешний премьер Анкваб – прежде московский и, как
писали, небескриминальный бизнесмен. А за ним,
считается, стоял авторитет из московской солнцевской
бригады Бесик.
Внедрял же всю комбинацию, ломавшую путинскую, наш бывший замгенпрокурора Колесников, поставивший всех раком для
избрания Багапша. Он и построил этот другой союз –
при котором в Абхазии возникла масса самых жирных иномарок, а подземные
коллекторы вылились в зловонные арыки.
При этом ее власть сменила очень скоро и политическую
линию. Все речи о вхождении в Россию, за что там голосовали на всех прежних
референдумах, затихли. А речь зашла о неком ассоциированном членстве,
подразумевающем вклад туда наших денег без всякого отчета за них перед нами. То
есть Абхазия, образно говоря, захотела уже быть нам не законной женой – а
вольной любовницей, вольной в любой миг со всеми нашими дарами убежать к
другому. Например к Турции – с видом на которую в христианской сплошь Абхазии
сегодня строятся мечети. Тогда как православным паломникам и трудникам из России премьер Анкваб
своим указом указал на дверь.
У нас тем временем зашли всякие телемосты по абхазской
независимости, где мы перли на Грузию, а она на нас. Напоминало, как слон тявкается с моськой – но и тявкается
не за то. Так как для нас эта независимость не самоцель – и вообще не цель:
какой смысл нам, уже вложившимся так или иначе в этот край, дарить свой вклад
невесть кому? Нам нужен был фактический, практический союз с Абхазией, на
который Путин дал добро – да оказалось, что взять некому. Он мог бы, думаю, и
додавить этот проект – но предоставил самой нашей политической элите
побороться: чья возьмет, за тем и будет.
Но истинный соединитель, от которого все отбежали, оказался
не у дел – и победу одержала солнцевская элита, так
как реально поборолась за нее. Наши ж политики-державники, которым надо было не
журчать в эфире за абхазское де-юре, а всеми средствами влияния выстраивать
надежный пророссийский блок в Абхазии, не шевельнули
пальцем для того. Их захлестнул дележ более близких ниш и благ у внутреннего нефтяного
вымени – и вышло то, о чем Никитченко написал еще в
письме Путину: «Места, не занятые нами, немедленно займет наш враг». Наши
противники живо пустились прибирать к своим рукам Абхазию – но видя, что вбить
в Грузию ее сейчас нельзя, стали вкладывать свои средства в ее независимость.
Но не от Грузии уже, а от России.
Сегодня там уже бесцеремонно выселяют русских из их домов -
по явной политической отмашке. И Герой Абхазии Никитченко,
награжденный Путиным за его подвиг орденом Дружбы, был, очевидно, изгнан из
абхазского парламента тоже не даром. И криминальный Бесик,
все же державший, хоть и свойственным ему путем, «руку Москвы», стал жертвой,
как сведущие люди говорят, той же политики.
В итоге России, сделавшей 5 лет назад дерзкий замах, но не
нашедшей в себе воли довершить его, скоро останется лишь сделать ручкой чуть
было не присоединенному назад ломтю. Ибо играющие против нас стратеги уже
наметили самой братской нам еще вчера республике роль прибалтийских –
ненавидящих нас и мстящих нам за наше прошлое присутствие. А в мире не бывает
пустоты, и все, не сделанное нами, недруг сделает за нас. И против нас.
2. Военная тайна
Прозанимавшись не один год абхазской темой, я пришел к
убеждению, что истинной причиной грузино-абхазской войны 1992-93 годов была
совсем не та, что принято считать. Мол Шеварднадзе всеми силами хотел вернуть
мятежную республику – с чего вся бойня и зашла.
Но если б этот тертый дипломат и краснобай действительно
хотел прибрать Абхазию, ему не надо было б никакой войны. Достаточно было
приехать в Сухуми, обняться с Ардзинбой, сказать, что он, как верный демократ,
душой с абхазами – и потрясти ладонью против деструктивных сил. Наобещать с три
короба, провести в республике, где было еще большинство грузин, под себя выборы
– и она в кармане!
Но он пошел путем не мужа, искушенного в политике, а мальчика-Саакашвили – начав безумную войну, которая нанесла
тяжкий урон Грузии и вздыбила против нее Абхазию. Зачем?
Ответ один: на самом деле эта война была отнюдь не за
грузинский территориальный интерес. А Грузию, как и Абхазию, принесли в жертву
тому, чтобы через дурной конфликт оттяпать Закавказье от России. И все
подробности начала этой войны говорят именно об этом.
Грузинские войска вошли в Абхазию 14 августа 1992 года. Но
еще две недели после этого не грянуло ни выстрела, абхазы и не думали
сопротивляться, а курортники – съезжать, ибо тем было по большому счету все
равно, под чьим купаться флагом. И война началась, только когда грузинский
вертолетчик Майсурадзе расстрелял десяток отдыхающих
на пляже санатория российского Минобороны в Сухуми.
Реакцию российского, еще во многом просоветского
генералитета было нетрудно спрогнозировать – и она последовала. И лишь тогда
абхазы, при поддержке нашей авиации, взялись за оружие – в итоге чего
пострадали интересы всех трех втянутых в конфликт сторон: Грузии, Абхазии и
России.
Но неужели старый, опытный лис Шеварднадзе мог не
предвидеть именно такой итог? Да дело-то все в том, что, повторяю, целью этой
бойни и было не вернуть Абхазию – а разорвать в ней транскавказскую
железную дорогу Адлер-Сухуми-Зугдиди-Тбилиси-Ереван-Баку
с прямым выходом в Турцию. И эта цель была достигнута: сегодня рельсов меж
Абхазией и Грузией уже нет физически.
Наведение в Абхазии грузинской власти на самом деле не было
против российских интересов. Тогда бы курорты на всем побережье действовали
непрерывно – как и железная дорога, главная связующая нить России с
Закавказьем. По ней к нам ехали бы мандарины, чай, вино и прочий южный фрукт,
прошибая экономическим тараном пограничные барьеры. А наши отдыхающие ехали б в
Абхазию и дальше – в Поти, Кобулети, Батуми. И
никакому НАТО, как не потребителю этих курортов и плодов, было бы не разбить
этот союз, выгодный и Закавказью, и России. Как не выходит сейчас у НАТОвцев в Крыму, где российские курортники и обратный
вывоз персиков и вин ломают им обедню. То есть если бы Грузия мирным путем
прирезала к себе Абхазию, мы неизбежно притянули б к себе Грузию – куда более
важного для нас геопартнера.
Но именно против такого мирного исхода, со всей плодово-овощной и прочей неизбежной вытекающей, и была
заряжена грузино-абхазская война. Не знаю, был ли Шеварднадзе, поставленный на
власть в Тбилиси путем военного переворота и тут же принятый в ООН, снабжен
прямой инструкцией на этот счет. Или сам своим лисьим умом смекнул, чего именно
от него хотят – и что ему даст легитимность перед Западом с гарантиями личной
власти.
Но факт, что именно в пользу НАТО и во вред дико обедневшей
дальше Грузии, обремененной еще и бесприютными беженцами из Абхазии, все и
вышло. Хотя наивные грузины, требующие вечной блокады для Абхазии, до сих пор
так и не поняли, что сами себя загнали в еще более тяжелую блокаду с помощью их
национал-предателя.
Конец его карьеры, о котором он сам сказал, что его
сместили США, тоже весьма показателен. Сгубил его тот самый, чуть не
увенчавшийся успехом план 2002-03 годов соединения Абхазии с Россией.
Дальнейшим планом Москвы было восстановление транскавказской
магистрали – чего уже не мог стерпеть штатский Госдеп. Особо ж навредило его
ставленнику то, что в Сухуми тогда тайно устремились эмиссары из Зугдиди с
предложениями войти в союз с Россией тоже. Но эта угроза реанимации
грузино-российских отношений уже ломала вовсе весь исходный план.
Поэтому утративший запал антирусского – по сути и антигрузинского напора старый лис, все же генетикой упертый
в наш былой союз, был выпихнут взашей. А на банановый трон Грузии возведен уже
не лис, но волк Саакашвили, лишенный всяких родовых
корней и хающий Россию, за свою американскую зарплату, одержимо.
Россия же во всей этой игре по преимуществу сыграла роль болвана: держа в своих руках все козыри, так и не посмела
пустить их в ход. А если бы посмела, то, как знать, может, сегодня Грузия уже
стояла б в очереди на прием не к тощей Кондолизе Райс, а к нашему солидному Бородину.
3. Профессия –
абхаз
Когда впервые после грузино-абхазской войны я приехал в полусожженную Абхазию, меня не меньше ее пепелищ поразил
сквозивший всюду героический дух ее защитников. Прежде я знал абхазов больше с
фестивальной, так сказать, их стороны. Но вдруг поставленный на грань
уничтожения народ стал сплошь геройским – чем и победил грузинских воинов. И
те, сначала захватив Сухуми, потом, как мне рассказывали, целыми отрядами бросали
по ночам свои позиции – прежде всего морально проиграв ту схватку.
Но когда ужасы блокады и разрухи стали отступать и
благосостояние Абхазии приподнялось от наших отдыхающих и финансовых вливаний,
произошел не менее крутой обратный поворот. Даже абхазские газеты, всегда
винившие во всех абхазских бедах только внешний мир, связали вопрос о
национальном выживании напрямик с духовным разложением нации. В одной из них я
прочитал немыслимое еще пару лет назад признание: «Если оценивать наше
сегодняшнее состояние, мы есть народ, не способный выносить ни настоящее
рабство, ни настоящую свободу… Осталось за малым – продать берег с морем и айда
в горы…»
В подтверждение чего те же газеты, вплоть до официальных,
приводят самые убийственные факты. Сам президент Багапш
сознался: в селах вместо цитрусовых уже выращивают наркотики… Сельское
население без финансовой поддержки, разворованной чиновниками, на грани
вымирания… Вооруженные бандиты из глухого Гальского
района выезжают в Гагры на разбой; в прошлом году они расстреляли и ограбили
конвой российских миротворцев… Чиновники ввели коррупцию в закон, и получающая
высшее образование молодежь либо стремится всеми силами осесть в России, либо
за взятки занять в Абхазии места, дарующие те же взятки…
И самая убийственная, уже для России, новость: в Сочи
сейчас судят абхазов, пытавшихся продать нашим террористам четыре ПЗРК
«Стрела». Эти ракеты, которыми можно сбивать с плеча любые самолеты, мы
передали Абхазии для ее самозащиты – а она ответила, что называется, нашим салом
нам же по сусалам…
То есть в республике, еще вчера блиставшей подлинным
геройством, пошел прямой процесс гниения. И ужас в том, что он был нашей же
политикой по отношению к ней предрешен.
По мировым меркам абхазская народность – крошечная, и со
всем ее своеобразием и краткосрочным героизмом не может выжить в одиночку.
Блокада ввергла ее в зону, где неизбежно обостряются все человеческие пороки.
Мы одни в мире могли вывести ее оттуда, но этого не сделали. А сделали,
возможно, еще худшее: все же заслали наудачу деньги, как своего рода наркотик,
в эту зону, не избавив ее от зонного статуса. Но не учли менталитет абхазов:
сами деньги их не обязывают ровно ни к чему, лишь вызывают презрение к руке дающей.
И эти деньги, как и наши ПЗРК, сыграли против нас – еще и на дрожжах обиды за
отказ принять их к нам, о чем они просили долго и бесплодно.
Абхазские вожди протратили все
наши деньги на себя и на свою родню – хотя на них три раза можно было
восстановить весь Сухуми. Зато по его улицам теперь раскатывают в дорогих
машинах праздные абхазы, переведшие по всем законам зоны свой героизм в эдакий
абхазский паханат – рэкет местных армян и русских.
Ну, с русских кроме их жилищ взять шибко нечего – а каждая армянская семья,
имеющая что-то на своем труде, здесь кормит, говорят, по три абхазских.
Авторитеты нанимают пацанов, не имеющих в блокадной зоне будущего, но жадно
тянущих курортный дух со взморья, и те бомбят назначенных им данников. И
фестивальное безделье стало вновь, как при советской власти, главным занятием
абхазских сливок; на семейном же уровне такая сливка – по традиции мужчина.
И я в этом году увидел пару очень показательных тому
примеров. Один – это еще раньше я подружился через свою дочку с абхазской
семьей, где тоже была маленькая дочка. Ее мать-красавица, расставшись с первым
непутевым мужем, вышла за второго и родила еще мальца – но и второй муж
оказался не способным ни на что, кроме как дуть на ее деньги пиво и ждать, пока
свистнут какие-то там раки. Но разводиться снова – это был уже по местным
меркам перебор, и бедная красавица смирилась со своей судьбой. Ее отец погиб на
войне, и вместе с ее мамой они завели лотошную торговлю на сухумском рынке. Это
весь день стоять в ряду подобных под палящим солнцем, раз в неделю выезжая за
товаром в Краснодар – отчего у старшей матери сломилась под баулами спина.
У той красавицы еще был младший братец, выросший на моих
глазах в здорового двадцатитрехлетнего парня – не делавшего тоже ровно ничего.
Я встретил его на сухумской набережной в компании таких же праздных молодцов –
и говорю: «Ну как тебе не стыдно! Мама с сестрой как проклятые вкалывают, а ты
бездельничаешь!» На что он убежденно мне ответил: «Я – абхаз!».
Ну точно как в России народилась в свое время специальность
– профессиональный демократ; так же и тут: «Моя профессия – абхаз!».
На той же набережной нынче наплодилось множество кафешек: одни держат абхазы, другие – армяне, поднявшиеся
еще с табуретов с чачей той поры, когда весь Сухуми вымирал после семи вечера.
И в обострившейся борьбе за клиентуру и доходность промысла армяне проявили
чудеса семейного старания – в основном по части привлекательности антуража и
удешевления продуктового сырья.
И обойдя все заведения, мы с дочкой остановились на одном
абхазском, превосходившем остальные качеством еды – но прогоравшем на
возобладавшей над законами коммерции национальной почве. Хозяйка в окружении ее
трех малых деток с девяти утра до часа ночи тоже старалась вон из кожи – но все
гробил ее муж, в чей адрес у нее однажды вырвалось из сердца: «Ну наказал же
Бог абхазом!».
Он с тех же девяти утра до ночи сидел за лучшим столиком в
тени магнолии и лакал пиво с местными друзьями. Те, утомленные жарким абхазским
солнцем, клали свои босые ноги прямо на стол – а то еще впадали в свой горячий
спор, что и отпугивало отдыхающих. Ну черт их знает: коль они ведут себя так
против всех законов сервиса, что еще могут выкинуть? Хотя на самом деле
муж-абхаз был человек-душа – и заявил моей дочурке: «Если кто обидит, скажи –
уши с ногами оторву!».
Как-то уже к одиннадцати вечера он вдруг изменил его
сидячему обыкновению, взял банку с краской, кисточку – и пошел красить столбики
вокруг кафе. Я спросил: «А почему ты красишь на ночь глядя? Что, краска солнца
не выносит?» Ответ, дословно, был таков: «Днем некогда работать, бухать надо.
Днем жарко: пива, водки хочется!».
Назавтра младший сын хозяйки, измучившись стоять с ней
рядом под прилавком, выскочил к папаше, который дулся в карты с корешами; мать
кинулась вдогон. Я думал, наконец-то тут она ему и скажет все, что следует – но
был вконец сражен услышанным: «Пошли, пошли, не мешай папе!» И в этот миг
словно какой-то нимб вознесся над ее трудолюбивой головой.
Но таким нимбом в современном мире жив не будешь. Наивные
где-то в душе абхазы, которых злобные грузины называли обезьянами, при легком
потеплении их жизни впали в иллюзию советского возврата, не смысля, что его уже
не может быть. И эта краткая, как бабье лето, и тотчас расслабившая их иллюзия,
что все теперь пойдет как прежде – их погибель.
В советское время их действительно подогревали всячески –
нанося на Абхазию культурный слой ради создания в ее субтропиках курортной
зоны. Раньше на месте нынешних сухумских пляжей было болото, которое в 30-е
годы прошлого века стали осушать по воле Сталина. Там насадили влагососущих эвкалиптов – каждое дерево высасывает из почвы
до 150 литров
воды в день. Мимозы, пальмы – тоже насадили: старая сухумчанка
мне рассказывала, как всех выгоняли на субботники по их насаждению. Мандарины с
апельсинами здесь тоже раньше не росли – и как привнесенные культуры они
требуют селекционного ухода, на что сегодняшняя власть Абхазии не тратит ни
копейки. Поэтому и проще стало растить не требующую никаких уходов коноплю.
И вся Абхазия сегодня представляет собой еще более
контрастный, чем Россия, перекос – с жирующей за счет курортников и
казнокрадства кромкой вдоль моря и вымирающим всем остальным. Сейчас в ней аж
16 коммерческих банков – при почти нулевом хозпроизводстве.
Считается, что она стала последней после обуздания Чечни свободной зоной для
отмывки теневых российских денег и всякой контрабанды.
Но Россия велика, и для нее с ее природным и людским
запасом те же перекосы еще, может, не так страшны. А крошечной Абхазии при
отключенье от ее исконного труда, от ее сердца, обитавшего сроду не на взморье,
а в натруженных горах, откуда все сейчас бегут на дармовое взморье, устоять
едва ли.
И та газетная статья, откуда я привел цитату, дает ужасный
для теперешней Абхазии прогноз. После ее отрыва от России, которой она обязана
своими эвкалиптами и мандаринами, ее народ ждет в лучшем случае такой исход.
Его не истребят – как индейцев в Америке, но вот что будет: «Индейцы живут в
резервациях припеваючи, пьют виски, ездят на американских машинах, даже язык,
главное, сохранили. Нет у них одного – они уже не хозяева на родной земле и
моря не видят…».
Абхазия, которую сегодня наши деньги только развратили,
впала, на уровне ее господствующих сливок, в такое двойственное чувство. С
одной стороны, в мозгах такой стереотип хорошей жизни: есть что покушать здесь
– и дети, слава Богу, учатся или пристроены как-то еще в России. С другой –
пошла эта Россия на хрен: мы, профессиональные абхазы, будем строить свою
независимость! Но в подсознании – она, глупая, один черт не уйдет, а будет нас
и впредь кормить, не то деньги дадут американцы.
Но современная Россия, может быть, и глупая – но уже точно
не такая сердобольная и собирательная как советская держава. Махнет рукой,
договорится под олимпиаду с Грузией, так и мечтающей сожрать ту сливочную
кромку – и тогда уже наверняка прощай, Абхазия!
А жаль.
Стрингер,
6 Февраля 2010