Журнал «Золотой Лев» № 249-250 - издание русской
консервативной мысли
(www.zlev.ru)
В.Н. Тростников
Судьбоносная
битва при Грюнвальде
15 июля 1410 года, 600 лет назад произошла битва при
Грюнвальде - решающее сражение «Великой войны» 1409-1411 гг., где польско-литовско-русские
войска
разгромили армию Тевтонского ордена
Наука утверждает, что создать машину времени принципиально
нереально. Как и в большинстве случаев, наука здесь ошибается: машина времени
не только существует в каждом из нас, - мы постоянно пользуемся её услугами,
совершая путешествия в прошлое. Это — наше воображение. Почему бы нам не совершить
туда очередную поездку, чтобы оказаться ранним утром 12 июля 1410 года на
большом заросшем травой поле между двумя деревушками северо-восточной Пруссии —
Грюнвальдом и Танненбергом?
Сколько скота можно было бы выпасти на этом поле, но здесь
июльским утром 1410 года лишь предрассветная заря, а по краям, ближе к лесу, —
два стотысячных войска. Чего ради собрались сюда огромные массы людей, кто они
такие, чего ждут, что собираются решить в предстоящей битве? На одном конце
поля — там, где вот-вот покажется краешек солнца, — литовцы, поляки, белорусы,
русские и даже татарская конница. На противоположном — немцы, поддерживающие их
чехи и венгры.
Ждут они приказа командиров к выступлению, а командиры у
них очень разные: великий князь литовский и король польский Ягайло, его
двоюродный брат Витовт на одной стороне, а на другой — гроссмейстеры
Тевтонского ордена немецких крестоносцев.
Солнце выглядывает из-за леса. Пора отдавать приказ к бою.
Но Ягайло не спешит, он приказывает' отслужить в большой королевской палатке
молебен. Служба идёт по латинскому обряду: 25 лет тому назад Ягайло не устоял
перед соблазном жениться на принцессе Ядвиге и занять польский престол, и ему
пришлось сменить православную веру на католическую. Через столетие этого
искушения не избежал первый король Франции из династии Бурбонов Генрих IV.
Сказав: «Париж стоит мессы», он превратился из гугенота в католика. А вот князь
Витовт остался православным.
Молебен окончился, Божье благословение получено, и сражение
началось. Но что же всё-таки решала эта битва? — То, важнее чего в тот
исторический момент не могло быть ничего: определялся геополитический расклад
Европы в начале её перехода из Средних веков к Новому времени. XV век в самом своём
начале готовил себе ту среду обитания, которую он будет обживать вплоть до
своего заката. Поэтому можно смело говорить о всемерно-историческом значении
Грюнвальдской битвы, тем более, что она содействовала окончательному
размежеванию Европы по этническому и религиозному принципам.
Этническое размежевание было настоятельной необходимостью
по той причине, что за тысячу лет так и не был внятно решён вопрос о том, где
должна проходить естественная восточная граница германского мiра. Его экспансия
на Запад началась, как известно, в V веке и получила название великого
переселения народов. Германские племена — готы, франки, лангобарды, вандалы,
бургундцы, свевы и другие, в которых римляне видели трудно различимых между
собою варваров, вторглись в Римскую Империю, свергли в 476 году последнего
кесаря Ромула Августула и на огромной территории Западной Европы образовали
многочисленные королевства и княжества. Но победив, они и сами были побеждены
духовно более высокой римской культурой, приняли христианство, усвоили латынь.
За Рейном и Дунаем возникло римско-германское сообщество, в то время как по
другую сторону этих рек сохранился чисто германский этнос. Распространяться он
мог только на север, к Балтике, и на восток, для чего ему надо было преодолеть
сопротивление славянского этноса, к которому были очень близки и литовцы. И
вот, чисто германский (а не романо-германский) мiр должен был в конце
Средневековья утвердить свой законный восточный рубеж, отодвинуть его как можно
дальше.
С этой задачей немцы и вышли на поле под Грюнвальдом.
К XV веку возникла надобность и в другом разграничении, уже
внутри славянского мiра. Речь идёт о религиозном или конфессиональном
самоопределении тех народностей, которых под Грюнвальдом объединило лишь
желание остановить напор германского этноса, но никак не общность веры со
своими союзниками. Русские в X веке крестились в Православие, а литовцы,
оставив в XIV веке язычество, долго не могли сделать выбор между Православием и
католичеством. Их князья, потомки Гедимина, принимали то одно, то другое
вероисповедание, порой меняя его в зависимости от политических обстоятельств.
Например, тот же Витовт, герой Грюнвальдской битвы, сперва бежал от
преследовавшего его Ягайло в земли Тевтонского ордена и принял там
католичество, а помирившись с соперником своим, вернулся к Православию. Дочь
Софью он выдал замуж за сына Дмитрия Донского — великого князя Московского
Василия Дмитриевича. От литовской знати, перешедшей на русскую службу,
произошли такие славные наши дворянские роды, как Голицыны, Куракины, Хованские,
Мстиславские и Трубецкие. Стоит вспомнить и то, что некоторые Ольгердовичи сражались
на Куликовом поле на нашей стороне и даже посоветовали Димитрию Донскому перейти
реку, чтобы не было искушения отступить...
Под Грюнвальдом позади наших войск реки не было, но они и
не помышляли отступать. Сражение было исключительно упорным и кровопролитным,
чаша весов постоянно колебалась. В полдень наступил переломный момент. Русские
смоленские полки ударили по теснившим Витовта немцам и опрокинули их. Исход
судьбоносной битвы был предрешён. Славянский мiр на 504 года (до 1914-го) отбил
у германского мiра охоту расширяться в восточном направлении, указав ему его
естественную границу.
Но эта наша победа имела и другую сторону. Ведь формально
главнокомандующим соединённых славяно-прибалтийских сил считался всё-таки польский
король Владислав, как теперь стал именоваться Ягайло, а он был католик.
Эпохальная победа была одержана под знаменем латинской веры — вот так всё это выглядело,
а то, что исход дела решили русские, это как-то выпадало из внимания историков.
Понятно, что престиж Польши вырос неимоверно, и Литва увидела свою выгоду в
более тесном сближении с нею, что в 1569 году привело к объединению Польского
королевства и Великого княжества Литовского в единое государство — Речь
Посполитую. Так Грюнвальдская битва ускорила религиозное размежевание внутри славянского
мiра, и литовцы, вышедшие на историческую сцену как православная
нация, стали католиками.
Теперь нашей «машине времени» следует покинуть
Средневековье и переместиться в Новое время. В начало XVII века. В России тогда
было время Смутное... И вот вам наглядный пример диалектики: это наше
национальное бедствие есть не что иное, как следствие Грюнвальдской битвы,
окончившейся для нас, казалось бы, столь благоприятно. Объяснение тут простое.
В конце XVI века, когда Европа уже вошла в Новое время, возникло мощное польско-литовское
государство, узаконившее у себя латинскую веру. Это означало, что оно оставалось
политически самостоятельным, но духовно такой самостоятельности не имело, ибо
его церковь стала частью западной христианской церкви, и польский кардинал был
просто ставленником главы всех католиков римского папы, обязанным содействовать
осуществлению его проектов.
А главным проектом католической церкви («кафолический» в
переводе с греческого означает «вселенский») является распространение её
вероисповедания на всю землю, поэтому миссионерская претензия римской
митрополии не могла не передаться и польской епархии. В результате сложилась
любопытнейшая ситуация. Речь Посполитая как бы заявляла Западной Европе: если
не хотите новой Грюнвальдской битвы, к нам не лезьте. А продвигать «единственно
правильную» католическую веру на восток мы согласны, но этим будем заниматься
мы сами, прибегая разве лишь к вашей моральной поддержке. Такая сепаратная миссионерская
установка вполне устраивала польско-литовскую знать, поскольку пробуждала в её
сердцах сладкие великодержавные мечтания. А разве худо будет под лозунгом миссионерства
покорить себе всю Русь с её безкрайними просторами и неисчерпаемыми богатствами?
Эта мечта и вскормила интервенцию Смуты с её Лжедмитриями.
Вот ещё одна иллюстрация принципа диалектики: та
интервенция, как задолго до этого и монгольское иго, пошла Руси только на
пользу. Обескураженный пресечением династии и всё больше опускавший руки, наш
народ потерял бдительность и допустил возведение на престол Гришки Отрепьева,
но когда самозванец начал открыто проявлять свою приверженность к латинству,
люди быстро проснулись, выгнали поляков вон и дружно стали восстанавливать
православное Отечество. Похоже, чтобы мы перешли от «оханья и аханья» к решительным
действиям, нас надо сильно разозлить.
На этот раз, видно, разозлившись, мы очень крепко и за пару
столетий построили сильнейшую и прекраснейшую Империю, занявшую шестую часть
суши. А вот поляки и литовцы, чуждые германцам как все славяне, и как католики
постепенно стали играть всё более скромную роль в делах Европы. К тому же они
теряли свои территории и, наконец, вообще лишились собственной
государственности, войдя частью в политическую структуру немцев, частично —
русских.
Думается, воспоминание о совместном подвиге под Грюнвальдом
и этническая общность должны склонять поляков и литовцев к установлению всё
более тесных, а в идеале и братских отношений с русским народом.
Русский дом, 23.06.2010