Журнал «Золотой Лев» № 257-258 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

А. Рогов

 

«Большая энергетика» РФ: есть ли шанс избежать катастрофы?

 

20 августа сего года в Санкт-Петербурге произошел энергетический коллапс, оставивший без электричества 40% города, остановивший несколько веток метро, парализовавший транспорт и инфрас

труктуру. Что это было: случайность, или очередной «звонок», напоминающий о плачевном состоянии отечественной энергетической отрасли? Попробуем разобраться, обратившись сначала к истории.

С момента пуска в России первых электростанций в 80-х годах XIX в., разработки в Российской Империи основ плана ГОЭЛРО и его реализации во времена СССР, отечественная энергетическая отрасль формировалась как вертикально интегрированная централизованная система с иерархической структурой (несмотря на то, что в дореволюционный период ряд электростанций принадлежали частным собственникам). Генерация энергии, ее передача и сбыт находились под единым управлением, государственным надзором и регулированием (функции соответствующего отдела Министерства торговли и промышленности Российской Империи переходили поочередно к Главэнерго ВСНХ, Минэнерго СССР и т.п.). Честно говоря, в условиях обширных пространств и климата России, трудно представить иную организацию системы, при которой обеспечивалась бы эффективная работа отрасли и надежное снабжение теплом и электричеством всех потребителей, от простых граждан до промышленных предприятий. Но, как показала новейшая история, нашлись люди с воображением.

В 1992г. по указу президента России Б.Н. Ельцина было создано Российское открытое акционерное общество энергетики и электрификации "ЕЭС России", в собственность которой были переданы имущество и акции практически всех генерирующих, проектных, строительно-монтажных энергетических организаций, а также линии электропередач и система управления. Фактически, государство по-прежнему оставляло за собой права собственности на большинство энергетических предприятий и управление отраслью, юридически оформленные в виде обладания контрольным пакетом акций РАО «ЕЭС России». Такая ситуация сохранялась вплоть до вступления в силу постановления правительства РФ № 526 от 11.07.2001 «О реформировании электроэнергетики Российской Федерации», в соответствии с которым началось «либеральное преобразование» энергетической отрасли. Основной смысл реформ, по сути, заключался в разделении единой централизованной государственной системы на части с последующей продажей их частным собственникам (среди энергетиков ходили даже полу-шуточные (ой-ли?) слухи, что на электростанциях будут образованы ОАО «Турбинный цех», ЗАО «Котельный цех», ПБОЮЛ «Начальник смены» и т.д.). Предшествовали же этому события, так описанные на официальном сайте РАО «ЕЭС»: «В 1998 году Председателем Правления РАО "ЕЭС России" был назначен Анатолий Чубайс. В Компанию пришла новая команда менеджеров…».

Итак, 1 июля 2008 года - дата официальной ликвидации РАО «ЕЭС России» - является важнейшей вехой в истории не только русской энергетики, но и нашей страны в целом. Ибо совершенно бесспорно и очевидно, что энергетическая отрасль имеет важнейшее, стратегическое и судьбоносное значение для любого государства, являясь основой современного хозяйства; от нее напрямую зависит и благополучие граждан, и стабильное функционирование промышленности. Упомянутый же день является символом воплощения в жизнь реформы, превратившей сложную технологическую систему в «либерализованный» рынок. Преобразования, конечно, начались раньше, и, несмотря на обоснованную критику со стороны специалистов, переустройство стратегической отрасли происходило и происходит в соответствии с замыслами «эффективных экономистов».

Основными заявленными идеями реформы были т.н. «либерализация» электроэнергетики, привлечение частных инвестиций, а также создание «конкурентного рынка электроэнергии». При этом практически упразднялось государственное участие в функционировании отрасли (это, правда, пока не касается гидро- и атомной энергетики). Все это, по уверениям «эффективных менеджеров», должно было привести к модернизации российских энергетических предприятий и повышению их эффективности, замене выработавшего ресурс оборудования, вводу новых мощностей для покрытия возрастающего энергопотребления и, наконец, снижению тарифов (к слову, реальность воплощения данных лозунгов в жизнь может оценить каждый гражданин, платящий за электроэнергию). В общем-то, заявленные цели вполне достойные, но способ реализации и результаты вызывают большие вопросы.

Однако, обратимся сперва к мировому опыту «либерализации» энергетики. К концу XX в., несмотря на практически повсеместное торжество либеральных идей[1], большинство энергетических систем представляли из себя государственные вертикально интегрированные монополии с иерархической структурой. «Передовыми» странами в данном вопросе были лишь США, Канада и Япония, где в энергетической отрасли преобладали частные корпорации. Европа встала на путь либерализации сектора лишь в 90-х годах, когда начался приток частных собственников, а также происходило выделение генерации, сбыта и т.д., из единой системы. Казалось бы, российская реформа идет в ногу с мировыми тенденциями. Но отечественные преобразования имеют одно чрезвычайно важное отличие: и в странах «нового света», и в Европе, и в Японии, деятельность частных компаний в энергетике находится под жестким государственным контролем и регулированием, сами компании большей частью вертикально интегрированы. Реформа в РФ этого практически не подразумевает. А с учетом ряда других принятых в РФ и официально оформленных принципиальных решений (в частности, отмены государственных лицензий на проектирование и строительство опасных производственных объектов и замена их «саморегулированием»), надежное функционирование промышленных и энергетических предприятий фактически зависит теперь лишь от добросовестности владельцев, которая, увы, далеко не всегда соответствует позитивным ожиданиям. Слово «надежность» хоть и декларируется в упоминавшемся выше постановлении правительства № 526, но принципы и механизмы ее достижения и поддержания в новых условиях не прописаны, новые технические стандарты, разработка которых была вроде бы намечена, до сих пор не приняты и не утверждены. В Германии, же, например, для проведения реформы мощнейшая законодательная и нормативно-техническая база была сформирована уже задолго до осуществления преобразований. Российских «эффективных реформаторов и экономистов»[2], видимо, волнует нечто другое.

Каковы же плоды радикальных изменений в энергетике и промышленности РФ? В средствах массовой информации и специализированных изданиях уже не раз анализировались предварительные результаты реформ, подтвердившие далеко не самые лучшие ожидания. Разберем некоторые важные, на наш взгляд, моменты.

Одной из заявленных целей привлечения частных инвестиций и приватизации генерирующих мощностей тепловой энергетики, т.е., по сути, распродажи частным собственникам производящих электрическую и тепловую энергию государственных предприятий, была замена устаревшей и выработавшей ресурс материально-технической базы, а также ее обновление и повышение эффективности производства. Действительно, ни для кого не секрет, что существенная часть оборудования отечественных тепловых электростанций (ТЭС) к началу XXI века устарела морально и физически, требует замены или, как минимум, модернизации, а, значит, существенных денежных вливаний. Оставляя в стороне вопрос о том, что, как, увы, у нас часто бывает, распродажа энергетических предприятий привела к серьезному обогащению определенного круга лиц, посмотрим, воплотились ли в жизнь декларируемые цели сего мероприятия. По данным экспертов, износ основных фондов в электроэнергетике РФ на 1990г. составлял 40,6%, на 2007 – 56,4%, на 2009г. – более 60% (по некоторым оценкам – до 70%). Для тепловых электростанций федерального значения (вошедших согласно положениям реформы в состав генерирующих компаний оптового рынка электроэнергии («ОГК»)) в данный момент треть установленной мощности турбин имеют ресурс менее 10%; для региональных ТЭС (вошедших в состав территориальных генерирующих компаний, «ТГК») в этой зоне находится более половины турбин. Таким образом, износ оборудования остановить явно не удалось. В результате, существенно возрастает аварийность, приобретая все более угрожающие масштабы. При этом вследствие преобразований резко сократилось финансирование разработок нового энергооборудования, которое фактически прекратилось.

По заявлениям реформаторов, переход в частные руки генерирующего сектора также должен был привлечь инвестиции на введение новых мощностей для покрытия возрастающего энергопотребления (масштабы которого, к слову, были явно завышены). Но и это не осуществилось: ввод новых мощностей не превышает 30% от роста энергопотребления.

Также, декларируемой целью реформирования было разрушение монополии и организация конкурентного рынка электроэнергии и, как следствие, снижение тарифов. Государственная монополия, конечно, была разрушена, только на ее месте образовались не конкурирующие организации, а, по сути, несколько частных монополий. Соответственно, никакого снижения цен на электроэнергию не произошло. Более того, как всем нам известно, увеличение тарифов с момента начала реформы произошло в разы. Для сравнения, в той же Германии в результате «либерального» реформирования энергетики тарифы снизились почти на 50%.

В то же время, происходит прогрессирующее ухудшение экономической эффективности энергетических предприятий, снижение объективных технико-экономических показателей, что означает увеличение удельного расхода топлива.

Таким образом, совершенно очевидно, что заявленные позитивные цели преобразования российской электроэнергетики не осуществились как в техническом, так и в экономическом аспектах. Зато данное переустройство имеет целый ряд негативных последствий, основные из которых – практически полная неуправляемость системы и прогрессирующее снижение ее надежности.

К примеру, ввод системы тендеров на проведение работ по строительству, ремонту, реконструкции, замене оборудования в энергетической отрасли вкупе с отсутствием в ней жесткого государственного надзора и регулирования и наличием частных собственников привело к тому, что выбор подрядчика для выполнения технологически сложных и ответственных работ, влияющих на безопасность, в лучшем случае производится исходя из условия минимальной стоимости, но чаще всего – по коррупционным схемам. Та же ситуация с выбором поставщиков оборудования. По сути, вопрос о квалификации подрядчиков, качестве работ, оборудования и т.п. никого не волнует, значение имеет лишь сметная стоимость и величина «отката». Подрядчики же зачастую думают о том, как будут выполнять заказ, лишь после того, как его получают. Естественно, всё это приводит к соответствующему качеству выполнения работ и ситуации, прекрасно иллюстрируемой приведенными выше цифрами о современном состоянии российского энергетического оборудования. Увы, результаты подобного положения дел ощущаются все чаще, выражаясь в увеличении количества и масштабов инцидентов, аварий и катастроф в энергетической отрасли.

Современная послереформенная организация российской энергетики не только не предотвращает, но и приводит к подобным происшествиям. Более того, она может усугублять их последствия. Смоделируем ситуацию (увы, реальную в современной РФ), когда из строя выходит крупная генерирующая мощность. При вертикально интегрированной централизованной структуре энергетики появившийся пробел в выработке энергии по сигналу из единого управляющего центра был бы тут же заполнен мощностями другого предприятия (станции). Как же данная проблема будет решаться при «либерализованной» отечественными эффективными менеджерами системе энергетики, когда генерирующие мощности находятся в собственности различных организаций? А решаться она должна следующим образом: владелец вышедшего из строя предприятия должен договориться с владельцем другой электростанции о замещении мощности. Т.е., по сути, купить электроэнергию на стороне и передать ее потребителю в счет заключенных договоров. Фактически, наличие света и тепла в домах рядовых потребителей в данной ситуации зависит от того, договорятся эти владельцы, или нет. Зная умение договариваться отечественных «эффективных менеджеров» (хотя бы, на примере поставок газа на Украину и в Белоруссию), возникает закономерный вопрос: а что будет, если не договорятся? Законы, увы, об этом умалчивают. Они лишь требуют во избежание появления монополий, чтобы в одном регионе не было единого собственника энергетических предприятий, т.е. даже ухудшают ситуацию (очевидно, что если бы соседние электростанции принадлежали одному собственнику, недовыработка мощности в регионе компенсировалась бы много проще).

В общем, совершенно очевидно, что заявленные цели реформы российской энергетики не воплотились в жизнь, и новые преобразования лишь усугубили плачевную ситуацию, придав новый импульс катящемуся под откос поезду. Фактически, энергетические коллапсы в РФ до сих пор не приобрели действительно угрожающих масштабов (хотя, отключение электроэнергии в почти половине северной столицы весьма впечатляет) только по той причине, что пока окончательно не выработан заложенный ранее в отрасль потенциал, а также благодаря все еще работающим квалифицированным и опытным специалистам, средний возраст которых, увы, уже переваливает за пенсионный.

Переустройство стратегической отрасли, конечно, принесло (и продолжает приносить) прибыль отдельным организациям и личностям. Но важнейшие и первоочередные задачи надежного и безопасного функционирования энергетических объектов и стабильности отпуска энергии потребителям, увы, декларируются только на словах и не имеют подкрепления действием. Что говорить, если в уставах вновь образованных энергетических компаний основной целью обществ фактически является получение прибыли, а не обеспечение надежного энергоснабжения потребителей.

В результате, вместо того, чтобы платить за дорожающие и все менее стабильные поставки энергии, крупным потребителям стало проще, выгоднее и надежнее строить собственные генерирующие мощности. Это приводит к снижению прибыли энергокомпаний, и, соответственно, инвестиций в энергетические предприятия (свою-то прибыль «эффективные менеджеры», естественно, сократить не могут), что еще более ухудшает ситуацию в секторе, делает энергетические предприятия убыточными, и в условиях свободного (от государства) рынка неминуемо ведет к гибели большой энергетики. При этом, если некоторые организации, вроде крупных промышленных предприятий, могут позволить себе собственные энергоузлы, что же делать в существующей ситуации простым потребителям? Собственная электростанция доступна далеко не всем. Но, учитывая тенденции, похоже, одним из выходов является консолидация граждан для воплощения вышеуказанного решения.

Есть ли другие пути решения проблемы? Безусловно, есть. Очевидно, что в большую энергетику надо вернуть «жесткую руку» государственной власти, организовав строгий надзор и регулирование (а не видимость оных), установить единое управление. Это не означает, что необходимо ликвидировать частную собственность в отрасли – опыт Российской Империи, а также современные мировые тенденции показывают, что, в принципе, в этом нет ничего плохого[3]. Но государственный контроль (реальный, а не ограничивающийся декларированием) и четкая выполняющаяся нормативно-правовая база, ориентированная прежде всего на надежность и безопасность, совершенно необходимы. И вызывает большие вопросы, почему эта часть мирового опыта не была воспринята отечественными реформаторами.

Но хватит ли у отрасли оставшегося потенциала, смогут ли дотянуть энергетические предприятия до воплощения вышеуказанных решений? Все зависит от того, когда начать действовать. Очевидно, делать это надо незамедлительно. И пока остался ресурс, в том числе самый важный, человеческий, пока остались люди, знающие, как должна быть устроена отрасль и имеющие соответствующий опыт, необходимо действовать.